Тем временем Ледень продолжал суетиться над крылатым монстриком. Он то вылизывал его, то обнюхивал, то тыкал носом, передвигая или переворачивая. В итоге серая шерсть зверька высохла и залоснилась. Сам он перестал жалобно пищать, подтянул и сложил крылья, и, свернувшись клубком, уснул. Оборотень прилег рядом с ним и, положив морду на лапы, грустно наблюдал за тем, как я сушу свои шмотки.
Следя, чтобы языки пламени не подпалили развешанную одежду, достаю из котомки пару пирожков и кидаю один Леденю. Тот, поймав пирожок, не глотает его, а аккуратно кладет перед мордочкой зверька. Хмыкнув, кидаю ему второй, а себе достаю еще один.
Не открывая глаз, зверек зашевелил носом, принюхиваясь к пирожку. Вот веки разомкнулись, и он недоверчиво уставился на аппетитно пахнувшее подношение. Посмотрел на сидящего рядом большого черного волка, снова на пирожок, приподнялся и уселся сам. Бросая косые взгляды на оборотня, нерешительно коснулся лакомства коготком на сгибе крыла, затем сноровисто подхватил его двумя крыльями и отскочил в сторону, вероятно ожидая нападения волколака. Но тот лишь снисходительно рыкнул и улегся на землю, продолжая наблюдать за подопечным из-под полуприкрытых век. Убедившись, что никто не собирается отнимать у него пищу, монстрик принялся ее поспешно поглощать. Вскоре он проглотил последний кусок, смешно проковылял к ближайшей луже, шумно напился и, повернувшись, будто бы ожидая, что будет дальше, уставился сперва на Леденя, затем перевел взгляд на меня, на костер и снова на Леденя.
– Все, – сообщаю ему, облачаясь в слегка подсохшую одежду, – лафа закончилась. Можешь лететь на все четыре стороны, а нам пора. Надо до темноты дойти до Ведьминой сопки.
Ледень вскочил и шумно отряхнулся, выражая готовность продолжить путь.
– Веди, – говорю ему. Закидываю за плечо котомку и беру прислоненный к стволу посох.
Только мы трогаемся с места, как раздается хлопок крыльев, и взлетевший зверек опускается на загривок волколака. Тот испуганно припадает к земле. Я приподнимаю посох, готовясь сбить монстрика, если тот вздумает вонзить зубы в шею моего сопровождающего. Зверек же, игнорируя раздраженное ворчание оседланного оборотня, ерзает, устраиваясь удобнее, вцепляется коготками в шерсть, кладет голову на волчий хребет и закрывает глаза, показывая, что он тут просто спит и мы можем не обращать на него никакого внимания.
Ледень вопросительно смотрит на меня.
– А чего я? – отвечаю на его взгляд. – Ты его лечил, ты его кормил, тебе за него и отвечать.
Но не получилось у меня спихнуть ответственность за найденыша на оборотня. А может, мой спутник оказался хитрее, чем я предполагал, и специально шнырял по густым зарослям, ветви которых нещадно хлестали крылатого наездника. В общем, в конце концов тот, получив очередной хлесткий удар еловой лапой, недовольно заверещал и взмыл вверх. Однако вместо того, чтобы просто улететь восвояси, звереныш оседлал мою котомку и запыхтел мне в ухо с таким усердием, будто это он сейчас тащил котомку, на которой сидел я.
– Здра-асте, приехали! – говорю раздраженно. И все же, повернув голову и встретившись с по-детски наивным взглядом крупных карих глаз, не решаюсь прогнать симпатичного монстрика. Пусть пока будет с нами. Может, это какой-нибудь бездомный первозверь, тогда добавлю его к своему зоопарку.
Вспомнив о зоопарке, обнаруживаю превратившегося в веревку ужа у себя на поясе и успокаиваюсь. Леденю и без ошейника хорошо, а мне без пояса некомфортно.
23
Если не принимать во внимание постоянно попадавшие за шиворот капли, продолжавшие срываться с ветвей, следующий час пути протекал более-менее ровно. Мы уже привычно продирались сквозь чащобу, перелезали через завалы, обходили непролазные участки буреломов.
Вдруг, когда мы шли по относительно чистому участку, оборотень резко остановился и глухо зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом. Зверек за моей спиной беспокойно завозился, заверещал. Верещание перешло в смешное щенячье рычание.
Это что же такое они почуяли? Оглядываю пространство впереди – никого не вижу. Хотя за гигантскими стволами может спрятаться даже слон.
А это что такое висит на суку? Какая-то авоська с яйцами. Яйца раза в два, а то и в три крупнее куриных. И судя по направлению взгляда оборотня, он пятится именно от этих яиц.
Упершись задом в мои ноги, Ледень бросает на меня испуганный взгляд, о чем-то пытается проскулить, после чего хватает зубами за штанину и тащит в сторону, продолжая коситься на авоську.
В этот момент яйца в авоське как будто затряслись. Увидев это, оборотень выпустил штанину, тонко, по-собачьи, тявкнул и бросился наутек. Звереныш, хлопнув мне по ушам крыльями, сорвался с котомки и, панически вереща, полетел вслед за Леденем.
Решив не выяснять, чего так испугались мои мохнатые спутники, поспешно двигаю за ними. Надеюсь, к оборотню вернется способность принимать человеческий облик, и он когда-нибудь объяснит, чем так опасна висящая на ветке гроздь дрожащих яиц.
Огибаю два сросшихся неохватных ствола и резко останавливаюсь, изумленно глядя вперед. А впереди то, что у французов принято называть дежавю. А именно бьющийся в гигантской паутине оборотень. Не хватает только княжича с мечом. Вместо него, гораздо выше Леденя, в паутину влип крылатый монстрик.
– Вот мы и свиделись вновь, Кощеюшка, – констатирует появившийся из-за деревьев Мизгирь и ловко, почти не видимыми глазу быстрыми движениями передних лап оплетает оборотня, буквально за несколько мгновений замуровав его в кокон.
– Только на этот раз лошадей я тебе на ужин не привел, – развожу руками, сказав первое, что пришло в голову.
– Прискорбно, – сожалеет слонопаук, роняя слюну и почесывая волосатое брюхо одной из задних лап. – В Виевых владениях с пищей плохо. Его твари всех зверушек разогнали, да и сами меня сторонятся. Будто я их есть стал бы. Тьфу, даже помыслить о таком противно!
– Чего ж ты такие бесперспективные места для охоты выбираешь? – интересуюсь, с удивлением наблюдая, как обойденный вниманием Мизгиря летун одну за другой перегрызает держащие его липкие нити.
– Да все по недомыслию, все от скудости умишки, – уклончиво скрипит паук и, приблизившись и нависнув надо мной, в свою очередь вопрошает: – А тебя, Кощеюшка, за какими надобностями в эти края занесло?
– Уж не на дичь охотиться, – отступаю на пару шагов назад, ибо неудобно задирать голову, разговаривая с некогда бывшей первочеловеком тварью. Да и капающие перед моим лицом с его хелицер, или как там эти бивни называются, тягучие слюни не вызывают ничего, кроме отвращения. – Ты, надеюсь, не запамятовал, кем Вий мне приходится? Отчего ж не можешь поиметь в своей многоглазой головушке мысли, что я могу попросту захотеть навестить родного братца? Ты его, кстати, не видел?
– Как же я его увижу, ежели говорят, будто ты извел его вслед за Ягой и Лешим? – удивляется Мизгирь, вновь приближаясь.
– Ну что ж, – отступаю, сжимая крепче посох, и краем глаза отмечаю, за какой ствол сподручнее нырнуть, – значит, будешь продолжать изображать из себя недоумка?
