– Мы многого не знаем об этой планете, – сказал Уилф, словно бы сам себе.
– И о тех, кто на ней живет, – сказала Коллиер, идущая впереди всех, и глазами Уилфа я увидел, что она наблюдала за спэком, который вел нас.
– Если бы они хотели причинить нам вред, мы бы уже поняли, – сказал я полушепотом.
– Знаю, – сказала Коллиер.
Но я снова услышал беспокойство в ее голосе. Я знал, что спэки тоже ее слышат, но им, очевидно, было все равно. Да и мне, признаться, тоже было все равно, хотя я сам до конца не понимал почему.
– О, глядите, – сказал Уилф, когда мы дошли до плоской части коридора.
Перед нами простирался большой зал, почти пещера, стены которого освещались тем загадочным светом, а пол был покрыт чем-то вроде шкур и густого лишайника. Посреди зала стоял огромный стол, за которым обедали и торговались, он был устлан мехами и ломился не только от еды, но и от товаров. От каждой из стен отходили коридоры, ведущие к ветвящимся ледяным пещерам.
Здесь и в остальных просторных залах были сотни и сотни спэков. Они радостно приветствовали нас.
Здесь царил такой покой, какого я больше нигде не ощущал.
Спэки покрыли стены слизью, которая еще сильнее понижала температуру льда, укрепляя его и не давая ему растаять. Судя по тому, что я видел в Шуме спэков, пещеры под снежной пустошью тянулись на добрую милю вглубь. Спэки охотились на поверхности в лесу, а за ним, там, где лед становился тоньше, делали огромные лунки для рыбалки. Свет, который мы видели, источали их выделения. И его было достаточно, чтобы даже в дальних пещерах выращивать разнообразные злаки, растущие сквозь лед, и разводить стада похожих на кроликов животных, которыми спэки питались.
Они кормили нас их мясом. Если честно, очень вкусным.
Все было прекрасно. Их Шум был блаженно безмятежен. Я чувствовал скорбь нашей группы по погибшим товарищам, но, по крайней мере, от меня, Уилфа и Миккельсена она отдалилась так, словно бы уже не могла нас отяготить.
Мне было так спокойно, что это чувство меня ничуть не смущало.
– Мы даже не знали, что вы здесь живете, – сказала Коллиер вождю, стараясь не обращать внимания на жалость, которую вызывали наши женщины у спэков, не понимавших, почему у них нет Шума. – Вы не отображались на наших радарах, и в других анклавах о вас ничего не говорили.
– Не вся Земля говорит одним голосом. Почти вся, но не совсем, – показал вождь спэков.
– Я не понимаю, – нахмурилась Коллиер.
– На меня не смотри, я тоже не понимаю, – сказал Уилф и снова откусил кусок мяса снежного кролика.
Вождь спэков помедлил, пытаясь найти нужные слова.
Стало ясно, что он не знал нашего языка и учился говорить на нем едва ли не прямо сейчас по нашему Шуму.
– Мы… – показал он и умолк, ища нужную фразу, – самодостаточны?
– Это я вижу, – сказал Миккельсен, снова окинув взглядом пещеру и спэков, занимавшихся своими повседневными делами.
Некоторые из них смотрели на нас с легким любопытством, но большинство просто невозмутимо перемещалось из зала в зал с чувством важности и спокойствия в каждом своем движении.
– Здесь все такие… – сказала Фукунага, тоже осматриваясь.
– Расслабленные? – спросила Коллиер.
– Умиротворенные, – сказала Фукунага.
– Это проблема? – спросил нас спэк. – Я чувствую беспокойство в ваших голосах. – Он посмотрел на Коллиер. – В голосах тех из вас, кто обладает голосом.
– У нас друзья погибли, – сказала Коллиер, вспылив. – Спасибо вам, конечно, что отогнали ту тварь, но хотелось бы разъяснить кое-что.
– И мне тоже, – сказал Уилф. – За жратву спасибо, но мне бы узнать, что это за чудище вышло из леса. И поскорее.
Вождю спэков впервые стало неуютно.
– Снегач, – показал он.
– Вот, значит, как, – сказал Уилф, отхлебнув напитка.
Спэк посмотрел на нас, и по Шуму я почувствовал, как наши посмотрели на него. Фу-кунага продрогла и загрустила, Доусон была травмирована произошедшим и успокаивала себя, напевая за едой песенку, Коллиер злилась все сильнее и требовала ответов.
Только невозмутимый Миккельсен ел с таким видом, будто только что на его глазах не умерли четверо товарищей. По лицу Уилфа ничего было не понять – по нему никогда ничего не понятно.
Но мы все были так же спокойны, как и окружающие нас спэки.
А потом их вождь открыл свой шум и принялся показывать нам снегача.
– Ты можешь в это поверить? – шепнул я Уилфу с одной из кроватей, расстеленных для нас спэками.
Буран снаружи усилился, и спэки предложили нам переждать его, оставшись на ночлег здесь. Нам выделили небольшую пещеру. Ее обогревала таинственная система спэков, правда, недостаточно хорошо, поэтому все равно мы оставались в перчатках.
– Даже не знаю, – беззаботно сказал Уилф, но по его Шуму я понял, что он обдумывает увиденное.
– Думаете, это возможно? – спросила Коллиер по другую сторону от меня.
– Мир большой, – заметил Уилф.
– Это уж точно, – отозвалась Коллиер.
Миккельсен мирно храпел в дальнем углу, Фукунага сидела чуть поодаль, спиной к нам, и молилась. Доусон напевала что-то себе под нос на кровати в другом углу. С тех пор как случилось то, что случилось, она с нами почти не говорила. Ее можно понять – Джанг был ее мужем, а теперь он лежал в снежной могиле в нескольких сотнях футов отсюда.
– Думаешь, они от нас что-то скрывают? – спросил я Коллиер.
В Шуме Уилфа я увидел, что она нахмурилась.
– Вы этого, кажется, не видите, потому что вам мешает ваш собственный Шум. Он не может видеть сам себя.
– Ты о чем?
– Не знаю, как это описать, но есть здесь какая-то пустота.
– Пустота? – хмыкнул Уилф.
– Вакуум. Отсутствие. Что-то было, а потом исчезло. – Она перекатилась на спину и теперь смотрела в потолок. – Эти спэки не похожи на тех, что я видела раньше, а ваш Шум теперь немного напоминает тот, что издают они.
– Гм… – задумчиво хмыкнул Уилф.
– Может быть, это как-то связано со снегачом? – спросил я.
Коллиер вздохнула:
– Не уверена, что меня это утешает.
Снегач, сказали нам спэки, чудовище, от которого они так и не сумели избавиться. Хищная тварь, каким-то образом научившаяся вынюхивать свою добычу по самому мрачному ее Шуму, по страху, злости и отчаянию. Короче говоря, именно по тому, что звучало громче всего, когда тварь гналась за жертвой. Чем больше боялась жертва, тем сильнее она светилась, превращаясь в маяк для снегача.
Местные спэки со временем научились не только скрываться от чудовища под снегом, но и изменять свой Шум. Именно поэтому у нас с Уилфом и Миккельсеном тогда вдруг улучшилось настроение, и мы перестали беспокоиться. Спэки научились очищать свой Шум от злости и страха, и их дом стал одним из самых мирных мест на этой Шумной планете.
