Жители города решили, что здесь их больше ничего не держит. И отчасти они были правы.
Но только отчасти.
* * *
Деклан застегнул куртку, проходя мимо церкви. Зима еще не наступила, но уже возвещала о себе ледяными порывами ветра с моря. Воздух холоднее обычного. Еще одна причина покинуть город завтра утром, уберечься от первых жестоких заморозков.
Завтра утром, подумал Деклан, шагая по узкой дорожке к своему дому.
Он все еще не знал, что будет делать. Почему он? Почему из всех городских мальчишек именно он? Наверное, потому что он – самый сдержанный, меньше всего склонный к тому, чтобы поднимать суматоху. Суматоха находила его сама, подумал он.
Деклан открыл входную дверь.
– Эй! – крикнул он.
В ответ тишина. Дом, не дом даже, а сарай, три комнатушки которого разделены занавесками, почти опустел. Все свои вещи мама увезла утром, у Деклана своего было немного. Одежда, несколько фотографий, чистые, блестящие рыболовные снасти. Он еще ничего не упаковал, но вещей так мало, что собрать их можно в считаные минуты. Только не стоит этого делать. Нет, не стоит.
– Эй! – крикнул он снова, слегка встревоженно.
Они ведь ничего не сделали…
Правда?
Он прошел к задней двери, толкнув ее сильнее, чем хотел; дверь ударилась о заднюю стену дома, и та вздрогнула, точно от испуга.
Она сидела в уголке пустынного сада в той же, что и всегда, легкой светлой одежде, несмотря на холодный ветер.
Он увидел, что она читает что-то на его планшете.
Ее странное влечение к книгам его народа по-прежнему неуемно, она до сих пор дивилась тому, как людям удавалось умещать себя в строчки на бумаге. Это казалось ей умалением, а разве не естественней было бы расти? Но она снова и снова брала в руки их тексты и пыталась расшифровать чужой язык.
Может быть, она пыталась разгадать его душу? – поду мал он.
Если так, то он был бы рад узнать, что именно ей удалось обнаружить.
Когда она увидела его, ее Шум наполнился радостными трелями, которые быстро сменились грустью. Она сразу все поняла – этих вестей они ждали несколько недель.
Завтра утром, показала она.
– Мы найдем способ, – сказал он, обнял ее и открыл ей свой Шум.
– Это противоестественно, – еще прошлым вечером в который раз кричала на него мама. – Она животное!
– Вовсе не животное! – кричал он в ответ. – Она думает, говорит, чувствует!
– Их чувства – только подражание нашим. Ты сам это знаешь.
– Не знаю я ничего такого. Так только Илай Пинчин говорит. С каких это пор ты его слушаешь?
– Ты опозорил себя. И меня тоже.
– Ты здесь вообще ни при чем.
– Ты что, не прожил всю жизнь в маленьком городке? Думаешь, это не важно? Никто этого не замечает?
– Это не их дело.
– Теперь всем до всего есть дело. Ты должен ее бросить. Должен, вот и все. У тебя нет выбора.
– Не брошу!
– И что, по-твоему, случится, Деклан? Илай Пинчин признает ее равной тебе и благословит ваш брак?
– Мне вовсе не нужно его благословение. И твое – тоже.
– А я надеялась, что моего благословения ты захочешь. Спэки опасны, сынок. Ходят слухи о нападениях с запада. Поговаривают даже о войне.
– Ходят слухи от Илая Пинчина. Поговаривает Илай Пинчин. Но он же даже не мэр…
– Госпожа Койл от этого тоже не в восторге.
– И кто они такие, чтобы указывать мне, как жить? Разве мы прилетели на эту дурацкую планету не потому, что хотели свободы?
– Мы не возьмем ее с собой в Гавань.
– Но здесь есть и другие. Они работают вместе…
– Я не потерплю ее в своем доме.
– Тогда у меня будет собственный дом.
И это почему-то оказалось для нее последней каплей. Какими только словами она не обозвала спэков, как только не злилась на них, на Деклана и на весь мир, а потом просто вышвырнула сына из дому. Пришлось тому ночевать на улице – никому не хотелось мириться и заговаривать первым. Утром он издалека наблюдал за тем, как мать собирается и уезжает. На прощание они даже не взмахнули рукой друг другу. И только после того, как она совсем скрылась из виду, Деклан вернулся в пустой дом.
Почти пустой.
Имя ее означало – весьма приблизительно, но они должны были найти какой-то общий язык, – означало «Каменная сердцевина», или «Решительное намерение», или «Скала у моря». На языке спэков эти слова совсем не были так оскорбительны, какими могли показаться людям. «Камень» или «скала» на их беззвучном языке означали, кроме всего прочего, стойкость, упорство. Скала у моря – значит не твердая, как камень (по крайней мере, не всегда), а сильная, стойкая.
Но все не так, как ты мог подумать, показала она. Имя скорее воодушевляет, чем описывает своего владельца.
– Значит, они думают, что твоя каменная сердцевина могла бы быть и потверже? Такой же, как у всех остальных?
Она засмеялась. Радостные щелчки были одними из тех редких звуков, которые издавали спэки. Они сошлись на том, что «Скала у моря» выговорить довольно сложно, поэтому он может звать ее просто Мо.
Поначалу, как только люди заселили Новый Свет, их контакты со спэками были полны надежд и оптимизма, причем взаимных. Встретить здесь аборигенов никто не ожидал – на радарах перед высадкой они или не отображались совсем, или казались животными. По крайней мере, в этом убедили себя поселенцы, которые первыми должны были адаптироваться к новому, неизведанному месту обитания – другой планете.
Деклан был слишком мал, чтобы помнить тот ужас, который испытали первые высадившиеся колонисты, столкнувшись с Шумом, но к тому времени, как его мать примкнула к отряду, основавшему Горизонт, они уже нехотя смирились с ним и расселились как можно дальше друг от друга, чтобы обеспечить себе относительную тишину и покой. Среди них было несколько рыбацких семей. К ним примкнула и мать Деклана. Они спустились вниз по реке к океану и со временем почти совсем привыкли к Шуму. Но не к спэкам.
Поначалу между ними постоянно возникали какие-то стычки, вспыхивали ссоры, о которых люди старались не вспоминать, но Деклан благодаря Шуму со временем узнал все кровавые подробности. В итоге между поселенцами и спэками установилось нечто вроде хлипкого перемирия: они старались нигде и никак не пересекаться, избегали любых контактов друг с другом. К тому времени, когда люди достигли океана, спэки хорошо поняли главное – от поселенцев нужно держаться подальше, ведь оружие у них надежнее, острее и опаснее, чем у них.
