На этом этаже было три двери. Одна из них, ведущая в спальню самой Алисы, оказалась не заперта. Между дверью и косяком образовалась небольшая щель, в которую проникала тонкая полоска рассеянного света.
– Эй! – негромко позвала Алиса. – Здесь кто-то есть? Я хозяйка дома.
На ее голос никто не отозвался. Зато усилился запах выпечки, напомнив, что последний раз девушка ела еще утром. Желудок требовательно заурчал.
– Я вхожу, – предупредила Алиса, дотянувшись до дверной ручки, и, уверенно потянув ее на себя, вошла.
На прикроватной тумбочке, выдвинутой на середину комнаты, стояла тарелка с лежащим на ней куском торта, украшенного горящей свечей. Алиса сразу узнала эту тарелку. Ее подарил девушке брат в день новоселья.
– Разбей ее о порог, – подсказал он маленькой Алисе, прижимавшей подарок к груди, – на счастье.
Она не смогла. Ведь разбить тарелку значило обидеть брата. Пусть даже он сам велел так поступить. Алиса пообещала сохранить подарок, а разбить можно что-то менее ценное. Лучше бы тогда она его послушала. Сейчас не пришлось бы трястись от страха из-за чьего-то глупого розыгрыша. Она все еще думала, что кто-то решил над ней подшутить и устроил «радушный прием». Поднявшаяся волной злоба смыла с сердца страх, словно ветхие шалаши на прибрежной линии, и отползла обратно в океан. Легкий бриз принес утешение, успокоив расшатавшиеся нервы, а набегающие на песок пенные «барашки» слизали оставшиеся следы беспокойства.
Алиса не сразу заметила придавленную тарелкой записку. Дрожащими пальцами девушка потянула обрывок тетрадного листа. В пляшущем свете от пламени свечи буквы казались живыми, готовыми наброситься на Алису в любой момент.
Она перечитала послание несколько раз, словно не доверяя собственному зрению; наконец, выйдя из оцепенения, в котором находилась, схватила тарелку и побежала вниз. Там она распахнула створку окна, чтобы выбросить «подарок», но замерла, наткнувшись взглядом на черную тень, зависшую с другой стороны окна всего в нескольких шагах от нее. Тень медленно подплыла к разделявшему их подоконнику, постоянно изменяясь, перетекая из одной формы в другую, похожая на жидкую ртуть. Оказавшись в освещенном пространстве, она улыбнулась Алисе чуть кривоватой улыбкой ее погибшего брата.
Оглохнув от собственного крика, девушка рухнула на пол.
Разбилась, падая, тарелка, а рядом, будто высохший лист, сорвавшийся с дерева, спланировала записка с выведенной аккуратным почерком короткой фразой:
«С возвращением домой, солнышко»
Конец XIX века
Николай Степанович так и не смог разгадать, как прознали о его преступлении. Только следующим днем, после того как во дворе усадьбы обнаружили мертвого Яшку с исполосованной глоткой, за ним пришел становой пристав, дал час на сборы, велев брать с собой лишь самое необходимое.
– Николаша, что с нами теперь будет? – рыдала на его груди Наталья. – Дочерей надо на ноги поднимать, Ольга под венец в следующем месяце отправится, но останутся Верочка с Надей.
– Не плачь, голубка моя, – гладил ее по голове Завойчинский, видя лишь один выход из западни. – Не ляжет на наш род позором мой арест.
– Николаша! Ты что еще задумал? – Наталья бежала за мужем до самых дверей его кабинета, где он заперся, отсекая от себя ее стенания. – Николаша, открой немедленно!
Ответом ей стал раздавшийся из-за двери выстрел.
Со смертью обвиняемого были сняты и обвинения. Только слухи все равно просочились. Ольгин жених, граф Потапов, прислал курьером письмо с отказом, в котором просил его извинить за сорванное торжество, пообещав возместить понесенные убытки.
А еще через месяц произошло новое несчастье, и Наталья Николаевна сразу вспомнила о приходившей к ней медведице. Как та и сказала – было слишком поздно.
* * *
Наутро Соболев чувствовал себя отвратительно. До поздней ночи он пытался дозвониться до Алисы и не смог. Механический голос упорно твердил о недоступности абонента. В итоге мужчина заснул лишь под утро, мучаясь теперь головной болью и дурным настроением. Деваха наверняка забыла зарядить телефон, не подумав о его нервах.
Конечно, нервничал он не из-за нее. Вот еще глупости! На кону стояли большие деньги, которые по вине Маркиной компания могла потерять. Но и она тоже хороша – должна была озаботиться заранее о том, чтобы быть на связи круглосуточно. Ее предупреждали о необходимости держать телефон включенным всегда.
Соболев вдруг вспомнил, что до сего дня Алиса Маркина никогда не нарушала правила. Самообладания это ему не прибавило, и когда Татьяна в кои-то веки попросила его провести день с ней, Андрей сорвался.
– У тебя телевизор сломался? – зло бросил он, не понимая, почему так говорит. Он мог многое думать про нее, но никогда не высказывался вслух, к тому же в подобном унизительном тоне. – Чего ты вдруг про меня вспомнила?
– Андрей, – ласково отвечала ему супруга, мягко улыбаясь и слегка склонив голову. – Не злись, пожалуйста. Я все понимаю, у тебя много работы, тебе нужно содержать огромную обузу в моем лице. Стоп, дорогой! – За годы брака Татьяна хорошо научилась различать его мимику, жесты и полунамеки. Она опережала его реакции, заранее готовила реплики и возражения. Вот и теперь Татьяна, скинув шкуру покорной овечки, показала острые зубки. Она понимала, куда нужно надавить, чтобы добиться своего. Подойдя к мужу почти вплотную и поправляя без того идеально сидящий галстук, прошептала:
– Не забывай, пожалуйста, в чьем доме мы с тобой живем. – Соболев слышал вместо «мы» – «ты», не питая иллюзий насчет возможной свободы. У него давно уже имелась собственная квартира, оформленная на Костика, но стоит заикнуться о разводе, и он запустит механизм саморазрушения. Тесть не простит ему бегства.
– Я помню, дорогая, – сжимая пальцами ее запястья и мягко отстраняя от себя, улыбался в ответ Соболев. – Но не понимаю, к чему разговор. Нам обоим он не доставляет никакого удовольствия.
– Мне нужно в больницу, и ты должен меня отвезти.
– Тань, я не могу, у меня сегодня дел по горло. Костик уже семь раз звонил, я и без того задержался.
– Никуда твой рыжий дружок не денется. – Андрею показалось, будто в глазах женщины вспыхнуло и погасло пламя. В голосе послышалось явное раздражение, но Татьяна умела быстро взять себя в руки. Сегодняшний случай не стал исключением. – Я не займу много времени. Олег Витальевич меня уже ждет, я вчера его предупредила, что приеду с любимым мужем.
– Кто такой Олег Витальевич?
– Тебе правда интересно? Мой гинеколог. Ну что, едем? – Татьяна сделала вид, что не заметила изумления на лице мужа.
В машине они промолчали всю дорогу, не зная, как справиться с нависшим напряжением. Соболев вспомнил ту единственную ночь, которую они с женой провели вместе пару недель назад. Она тогда сама пришла к нему в спальню и без лишних слов просто легла рядом, положив его руку себе на грудь.
