Алиса не забыла. Вчера она ляпнула про рынок просто так, не собираясь всерьез никуда ехать. Она не планировала задерживаться здесь надолго, и купленных в магазине продуктов ей вполне хватило бы, чтобы продержаться пару дней. Гриша же понял ее слова буквально.
– Слушай, я не забывала у тебя в машине свой телефон? Нигде не могу его найти.
– Нет, – помотал головой обескураженный водитель и на всякий случай заглянул в салон, пошарив рукой по сиденью. – Может, уронила где?
Конечно, телефон никак не мог оказаться в машине Гриши. Алиса прекрасно это понимала и все же искала лазейку, чтобы успокоить взвинченные до предела нервы. Вечером она положила его на тумбочку, возле кровати, но утром не сработал установленный будильник. Неужели кто-то мог пробраться к ней ночью и забрать телефон из спальни? Ей стало по-настоящему страшно. Одно дело подозревать себя в забывчивости и совсем другое получить реальные доказательства постороннего присутствия в собственном доме.
– Я могу позвонить тебе. – Гриша предложил простое решение проблемы, о котором она сама не подумала. – Услышим сигнал и найдем твою пропажу.
– Звони, – едва слышно ответила Алиса, приглашая молодого человека в дом.
– Не страшно тебе тут? – От прямого вопроса Алиса вздрогнула. Гриша же, не заметив ее реакции, прошелся по кухне, выглянул в окно, выходившее на задний двор, и перегнулся через подоконник наружу. – Дом большой, а ты в нем совсем одна.
Взгляд Григория скользнул по ее фигуре, задержавшись в районе груди чуть дольше, чем допускали приличия. От этого липкого взгляда Алисе сделалось не по себе. Она почувствовала себя голой, оттого совершенно беззащитной и поспешила исправить неудобную ситуацию.
– Ты, кажется, собирался позвонить? – взвинтилась девушка.
– Так я и звоню. – Гриша убрал от уха телефон, в котором тянулись длинные гудки. – Может, ты его под подушку сунула, тогда мы точно ничего не услышим.
– Стой здесь, – велела она парню и направилась к лестнице, опасаясь, как бы он не решил, что она все выдумала, чтобы затащить его к себе в спальню. Мужики часто мыслят чересчур однобоко, принимая самые простые вещи – жесты, слова – за флирт.
Алиса вернулась через минуту, держа в руке надрывающийся рингтоном телефон.
– Ничего не понимаю, – пробормотала она, нажимая кнопку отбоя. – Лежал на тумбочке. Но я ведь смотрела там несколько раз, даже отодвигала проклятую тумбу от стены. Гриш, я ведь не сошла с ума?
Парень зарделся от услышанного из ее уст собственного имени, почесал макушку и поспешил успокоить разволновавшуюся молодую женщину:
– Я однажды машину на стоянке оставил, сам зашел в магазин. Выхожу, нет моей машины. Ну всё, думаю, откатался. Спрашиваю мужика, который на мое место паркуется, не видел ли он мою ласточку. Мужик ответил, что сам только подъехал и место уже пустовало. – Григорий закусил губу и почесал кончик носа. – Пришлось всю стоянку вокруг обойти, нет машины. И что ты думаешь? Возвращаюсь, а она на том самом месте, где я ее и оставил.
– Ты ведь выдумал все прямо сейчас?
– Ну да, – не стал отпираться он. – У тебя был такой растерянный вид, что я решил тебя поддержать.
– Спасибо, не стоило. – Алиса облокотилась спиной о перила. Она приняла решение не оставаться в этом доме больше ни на минуту. Сначала она поедет в интернат, а вечером снимет номер в гостинице. Она не может чувствовать себя здесь в безопасности.
– Извини.
– Извинений тоже не нужно. Лучше отвези меня на станцию, хочу успеть на ближайшую электричку.
– Ты уезжаешь? Так быстро?
– Мне нужно в Медвежьи Озера.
– Так давай я тебя прям до места довезу? – охотно ухватился за ее слова Григорий. – Я сегодня свободен, а до Озер ехать всего ничего. Минут за сорок домчу.
Она не просто так выбрала электричку. По дороге можно было спокойно подумать, разложив в голове по полочкам события прошедших суток. Гриша же будет болтать без умолку и вряд ли получится сосредоточиться на своих мыслях.
– Обещаю молчать, – удивив внезапной прозорливостью, выпалил он. – К тому же сегодня выходной и ближайшая электричка до Озер пройдет через три часа. Автобусом тоже не вариант. До Емельяново ты доедешь, а дальше придется пешком пёхать не меньше двух километров.
Доводы Григория убедили Алису, и, поколебавшись скорее из вредности, нежели действительно сопоставляя свои возможности, молодая женщина согласилась на предложение.
У выезда из поселка столпился народ. Собравшись в полукруг, люди оживленно спорили.
– Опять митингуют, – прокомментировал Гриша вопросительный взгляд Алисы. – Частенько собираются тут и чего-то решают.
О том, что снова забыла позвонить Соболеву, Алиса вспомнила уже тогда, когда машина выехала из города и помчалась резвой стрелой вдоль одинаковых домов. Навстречу, надрываясь сиреной, выехала «Скорая» и нырнула за поворот.
«Видимо, кому-то стало плохо», – успела подумать девушка, прежде чем углубиться в свои мысли.
Оказавшись возле мрачной громадины бывшей усадьбы, Алиса почувствовала себя героиней немого кино. Голос Гриши, говорившего с кем-то по телефону, сначала сделался чуть тише, будто невидимая рука подкрутила ручку регулировки звука, а затем и вовсе прервался; пропал и отдаленный шум шоссе, постепенно растворившись в шорохе ветвей голых деревьев. Мир, наполненный звуками, весь погрузился в безмолвный вакуум.
Когда она услышала за спиной тихий скрип, ее сердце радостно забилось, точно в бесконечном одиночестве мелькнул образ близкого человека, а обернувшись, Алиса не поверила своим глазам. Больше не было асфальтированной площадки, израненной ямами и колдобинами, с торчащими в широких трещинах пучками прошлогодней травы. Вместо нее к усадьбе вела земляная дорога с глянцевыми лужицами в глубоких колеях. По колее тащила старинную бричку усталая лошадка, прядя острыми ушами. Возница, рыжий мужик в распахнутой душегрейке, лениво погонял скотинку, совсем не обращая внимания на Алису, пока она стояла столбом, широко распахнув глаза, не в силах сделать и шага. Все происходило в полнейшей тишине, отчего хотелось кричать, топать ногами, лишь бы разорвать границы вакуума, ставшие почти осязаемыми.
Она и кричала. Просила мужчину остановиться, только он ее, похоже, не слышал и даже не смотрел в ее сторону. Тогда Алиса начала размахивать руками, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, отчего воздух пошел рябью, будто бы девушка действительно коснулась невидимой границы. Вместе с рябью исказилось видение. Повозка начала таять, расползаясь акварельным рисунком, на который плеснули водой.
В наступившей вновь тишине внимание Алисы привлекли дробные шаги. Кто-то спускался по ступенькам старой усадьбы, которая успела изменить свой облик.
Изображение еще не приобрело четкость, но уже стали видны белоснежные колонны, тяжелые деревянные двери с массивными коваными ручками и окна, свободные от решеток. Исчезло уродливое крыльцо из сероватого кирпича, грубо замазанное грязно-зеленого цвета краской. На его месте, ступенька за ступенькой, проявилась полукруглая пологая лестница. От главного здания все так же разлетались в стороны два крыла и в окне левого, которое Алиса помнила заброшенным и пустым, показалось бледное лицо белокурой девушки. Алиса зажала рот рукой, когда девушка вдруг задрала голову, показывая резаную рану на горле. Кровь залила ночную сорочку, сделав ткань багровой, почти черной. Очень медленно, словно каждое движение давалось ей с большим трудом, девушка в окне подняла руку и указала в сторону лестницы. Алиса перевела взгляд в указанном направлении и встретилась с монстром. На его уродливом лице злобно раздувались, точно вывернутые наружу, ноздри; вокруг тонкогубого рта блестела свежая кровь. Он тяжело дышал, сверля Алису ненавидящим взглядом.
