– Гриша, меня собственная дочь пытается угробить, нужна твоя помощь. Она думает, что я полностью парализован, и я жив до тех пор, пока Нина не получит одну-единственную подпись.
Сначала все было чинно. Гриша возил Виктора на какие-то процедуры в построенный на его деньги медицинский центр, куда самого Гришу не пускали, а потом Усатов съехал с катушек. Сунул ему пачку записок и велел отвезти по определенному адресу к черту на кулички. Платил, правда, щедро. Опять же до поры. Потом денег стало меньше и в итоге финансовый источник полностью иссяк.
– Гриша, потерпи, – уговаривал его Виктор, – скоро и я и ты будем купаться в деньгах. Но пока их нет, сделай еще одно одолжение.
– В другой город больше не поеду, – встал в позу Григорий, – либо за двойную оплату.
– Никуда ехать не надо, Гриня, – обнадежил Виктор, – дамочку одну на вокзале встретить нужно и проследить, чтобы она из дома не высовывалась особо.
Часть операции со встречей Алисы прошла без сучка и задоринки. Он договорился с мужиками на автовокзале, чтобы они не подбирали ее, когда приедет. Они возмущались, конечно, но выданные Усатовым на расходы купюры заткнули жадные рты. Очень удачно пошел дождь, и молодая женщина прыгнула в его машину, не раздумывая. Гриша был уверен, здесь не обошлось без его обаяния.
Сумасшествие Усатова продолжалось. Он велел подговорить урода, крутившегося в поселке, и отправить его в гости к прибывшей Алисе.
– Пусть просто у окошка постоит, будет достаточно. Только ты его припугни, чтобы он языком не молотил. Придумай, короче, ты парень смышленый.
Гриша снова все провернул безупречно. И вот теперь он вез девушку в заброшенный интернат, где ее уже ждет Виктор Усатов.
– Зачем в интернат? – как-то спросил его Гриша. – Ты что, ее изнасиловать хочешь?
– Чем? – рассмеялся ему в лицо парализованный Виктор. – Если только тебя попрошу, а сам смотреть буду.
Гриша, может, и согласился бы. Алиса ему сразу понравилась. А от задуманного розыгрыша, как называл все происходящее сам Виктор, даже начал получать удовольствие. И вот только теперь перепугался. Усатов зачем-то попросил его прихватить нож, тот самый, с медвежьей головой на рукоятке. Очень удивился, когда узнал, что он оказался у Гриши, и проронил странные слова:
– Значит, не отпускает он меня. Жаль, я надеялся, он снова ошибся, и она не та.
Конец XIX века
Целый месяц Иван не появлялся в усадьбе. Он скучал по своей Алене, но боялся к ней приблизиться. Жажда человеческой крови обуяла его.
Он уже встретил двоих охотников, распорол им животы и пил, пока не начало выворачивать. Зато после становилось лучше. Кожа будто бы делалась мягче, в горле пропадала не оставляющая его почти никогда перхота. Иван понял, что кровь для него настоящее лекарство. Но лишь пока кровь живая. От мертвой его выворачивало, кишки сводило страшной судорогой.
Днем он нынче шастал по лесу, надеясь найти приблудившего грибника или охотника, а по ночам приходил дед. Садился на край лежанки и смотрел своими черными глазищами. Иван просыпался в поту, шарил руками вокруг, не сразу понимая – деда больше нет. Его пристрелили. Как собаку пристрелили!
Иван написал анонимку полицаям, но до сих пор не знал, пришли ли они за убийцей. Он заявил про Яшку и, чтобы долго не искали, оттащил того к усадьбе.
Не выдержав любовного томленья, он все же отправился в усадьбу под покровом ночи. Решил: если заглянет через окошко полюбоваться Аленушкой, сможет себя сдержать.
Алена жила в одном крыле с молодыми хозяйками. Он обошел дом с той стороны, где находилось ее окошко, и тихонько постучал. Никто не ответил. Тогда он сделал это чуть настойчивее, но снова никто ему не ответил. Подтянувшись, Иван заглянул в купающуюся в темноте комнату и понял, что она пуста. Он толкнул створку, которая была не заперта. Значит, она его ждала. Это было их тайным знаком. Если окошко открыто, можно залезать. Заперто – значит, нельзя, хозяйка лютует, требует внимания.
Спрыгнув на пол, Иван шепотом позвал Алену, но понял, что ее нет в комнате. Он уже хотел уйти, когда услышал за дверью шаги. Прокравшись по скрипучим половицам, выглянул в коридор. Дверь спальни Нади, а может, Веры оказалась приоткрыта. Сама девушка в одной ночной сорочке шла по коридору в конец крыла, заканчивающегося полукруглой залой зимнего сада.
В висках у Ивана застучало. Он, недолго думая, отправился за ней следом.
Не сразу стало понятно, что девица все это время спала и вышагивала, не открывая глаз. Иван залюбовался девичьим телом, в лунном свете показавшимся ему прозрачным. Изящные изгибы, пышные формы: несмотря на юный возраст, девушка оказалась довольно развитой. Он заметил в ее ушах сережки. Золотые с красным камешком. Представил эти же сережки в ушах ненаглядной Аленушки, и… обратного пути уже не было. Девица вдруг распахнула глаза и сначала пискнула, испугавшись, но почти сразу взяла себя в руки и ткнула в него тоненьким пальчиком:
– Ярмарочный дурачок! Ванька – мокрые штаны!
Он расправился с ней быстро. Только что она насмехалась и вот уже лежала с разрезанным горлом, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Иван решил вынуть из маленьких округлых ушек сережки и подарить Алене, но с досадой заметил – одной не хватало, а из разорванной мочки вытекала тонкая струйка крови.
Ее кровь оказалась сладкой, с металлическим послевкусием. Позже Иван понял, что такой вкус крови бывает только у девственниц. Поискав сережку и не найдя, он уже хотел бросить тело здесь же, но передумал. Взвалив на плечо практически невесомую ношу, проделал тот же путь в обратном направлении и оказался на улице. Ночь после приятного «лекарства» наполнилась яркими красками, дивными запахами и волшебными звуками.
Он решил утопить тело в пруду, чтобы его подольше искали, а после можно было бы вернуться за второй сестрой. Находясь в эйфории, Иван не заметил, как все время, что он тащил труп к пруду, а потом скидывал в темную, глянцевую воду с купающимися в ней крупными звездами, за ним наблюдала из укрытия хрупкая маленькая фигурка.
Алена беззвучно плакала, зажимая ладошками рот.
* * *
Алиса проснулась от тычка в бок и сразу вспомнила, что Гриша обещал ее разбудить, когда они приедут к знакомому риелтору. Но что-то было не так. Она лежала на чем-то твердом и холодном, в нос забивался запах плесени и пыли. Руки и ноги не двигались. Алиса решила, что от неудобного положения во сне конечности затекли, но вскоре поняла – ее связали. Но кто и зачем? Гриша?
Повертев головой, девушка поняла, где находится. Сводчатые высокие окна, забитые со стороны улицы досками, полукруглые стены с облупившейся краской и высокий потолок, утопающий во мраке. Больше ничего рассмотреть не удалось. Света от горящих свечей, расставленных на полу в виде треугольника, не хватало.
