– Дальше читай! – поторопил Самида Васнецов.
– Здесь трудно понять. Ну, скорее всего, говорится о том, что стоимость одного патрона, не пойму, или всех, равна… что-то непонятно, скорее всего, пять долларов. Да, долларов, а мины – двадцать. А, понятно, это – противопехотная мина. И снова имя – Абдулахад. Видимо, именно этому «духу» проданы боеприпасы.
Следующее. Наср, это, вероятно, тоже имя. Так, ему выданы или проданы три гранаты по пятнадцать долларов, и ему же – гранатомет с двумя выстрелами…
– Казначейская книжка, ясный день! – взяв из рук Сайдудулаева блокнот и перелистывая его, сказал Васнецов. – Ясный день! Где она лежала, боец?
– Там, – указал рукой на скальный выступ Самид, – в щели между камнями.
– Да, – привстал старший лейтенант и почему-то шепотом добавил: – Сапера позови. Давай, давай, тебе говорю, ясный день, – посмотрел он на Сайдудулаева.
Валентин теперь не отводил взгляда со старшего лейтенанта, догадываясь о его решении: осмотреть тот выступ, где лежал блокнот. Может, действительно там была еще одна дверь в другую пещеру.
Прибежавший сержант Скрябин, держа в руках свернутый толстый канат с широкими лентами, отвлек Васнецова от изучения строения каменной стены.
– Где нашел, Витя? – спросил у него Иван.
– Там, где мы высадились. Вчера оттуда забирал пленных, и отвалился камень, а в нем вот она лежала, веревка, – тяжело дыша, ответил Скрябин. – Вот когда утром узнал, что пленных убили, вспомнил про нее и пошел посмотреть. Там, похоже, установлен какой-то механизм, чтобы опускать этот канат с грузом и поднимать груз сюда.
– Веревка слишком короткая, – заметил старший лейтенант.
– Так я кусок от нее отрезал, чтобы вам показать. А вон те широкие ленты, скорее всего, используются для обвязки опускаемого и поднимаемого груза.
– Ясный день, что для этого они и служат! Правильно мыслишь, сержант. А может, на дембель не пойдешь, останешься у меня сверхсрочником, а?
– Подумаю, товарищ командир, – заулыбался Скрябин.
– «Подумаю», ясный день. Думай, думай… Такие, как ты, в армии нужны, умные, – подбодрил его Васнецов. – А механизм, думаешь, там есть?
– Так высота скалы, на которой мы сейчас находимся, на глаз, метров сто. Там внизу такой широкий каменный выступ. До него метров… ну, сорок где-то.
– Выступ? – задумался старший лейтенант. – Что ж там за механизм такой, а? Не на руках же они поднимали тяжелые грузы, ясный день?
– Нужно все руками прощупать, товарищ старший лейтенант. Может, он и не там находится, этот механизм, а может, и там. Он, скорее всего, должен быть простым, ну, как у колодца, когда ручку крутишь, на бревно накручивается канат или цепочка, опускающая вниз привязанное к ней ведро.
– Ясный день, Витя, я тоже деревенский, с Рязанщины. Только вот в чем вопрос: какой толщины должен быть этот моток, на котором накручено сто или сорок метров каната, а? Не думал?
– Значит, там где-то есть пещерка или какая-нибудь выбоина. Ну, которая пониже находится! И спускаемый груз, когда поравняется с находящимися в ней людьми, они руками ловят и втягивают к себе вовнутрь, в пещеру.
– Это все слова-а, – сплюнул Васнецов. – Это все слова, ясный день.
– Товарищ старший лейтенант, – подбежал к Васнецову боец. – Вы вызывали сапера, я пришел.
– Пришел, – посмотрел на солдата командир. – Пришел, значит? Говоришь, год в Афгане служишь?
– Нет еще, – сконфуженно заулыбался боец, – но скоро будет.
– А-а, ну, надеюсь, опыт какой-то в своем деле имеешь. В Панджшере в первый раз?
– Второй уже.
– О-о, это круто, ясный день! Ты вот что, боец, посмотри здесь, на том камне, и вообще везде, похоже, ясный день, еще какой-то схрон есть. Наш боец нашел блокнотик душманский с разными записями, а они говорят, что этот блокнот именно отсюда. Понял? Там все написано с датами, вплоть до вчерашнего числа. И, скорее всего, пока мы здесь сладко несли караульную службу, «духи» вылезли из своей пещерки и убили землячков, чтобы те ничего лишнего не сболтнули. Понял, ясный день? Посмотри внимательно, боец, очень внимательно. А то сейчас откроют щелочку из какого-нибудь своего склепа и нас здесь по одному прикончат, а может, даже и всех сразу, ясный день! – В голосе старшего лейтенанта слышалось раздражение. – Это я тебе говорю. А я, все это вот здесь, – хлопнул он себя по груди, – чую!
– Понял!
– Давай, давай, боец, смотри! Иванцов! – позвал Васнецов солдата, чистившего тряпкой рацию. – Время, что ли, не видишь, чего спишь?
Он натянул на себя наушники и стал громко повторять в микрофон одну и ту же фразу:
– Рубин-двадцать-ноль второй, я – Рубин-ноль третий! Рубин двадцать-ноль второй, я – Рубин-ноль третий, ясный день! – Наконец в наушниках раздался хриплый грубоватый голос, и Васнецов продолжил: – Там у тебя тихо? Ноль третий, будь готов! Обнаружен склад, в любую минуту нас могут атаковать душманы. Не расслабляйся, займи оборону. – Сняв с головы наушники, он сказал радисту: – Соединяй с первой группой…
День тянулся медленно. Сапер так ничего и не нашел, кругом скальные камни без трещинок и щелок. Выходит, кто-то из своих солдат шеи им сломал, когда пленные спали, а одного – тихонечко, припугнув караульного. Может, отвлек его, камень бросил рядом и, пока тот искал причину, убитого душмана оттащил к краю скалы и сбросил. А других не успел, смена караула началась или еще что…
Так думал лейтенант и, скорее всего, старший лейтенант тоже. Его «сорванцы» здесь уже много помыкали своего горя, потеряли многих товарищей, вот потихоньку и разделались с душманами.
Один солдат, худощавый, невысокого роста, привлек к себе внимание Стеклова. Уж больно сильный. Ладонь – как камень, судя по мозолям на косточках пальцев, увлекается каким-то единоборством, скорее всего, карате…
Солдат под взглядами Стеклова чувствовал себя как-то неуютно. Это еще больше наводило на мысль, что он и есть тот «тихий» убийца пленных. Валентин стал расспрашивать о нем своих солдат, пулеметчика Каплина и переводчика Сайдудулаева. Но те делали вид, что удивлены такому предположению своего командира, и мотали головами, что такого не может быть.
А вот старший лейтенант почему-то согласился с этим. Это вполне может быть. Клинцов Сергей, так звали солдата, был гимнастом, перворазрядником, с детства занимался этим видом спорта и на турнике крутил такие сальто, что уму непостижимо, как он мог на трех пальцах удерживать свое тело, делая на брусьях «мельницу» в десять оборотов. Но с тем, что он занимался карате, Васнецов не согласился, уж больно для этого у Клинцова заторможены движения.
– Ты бы видел, какие у него бицепсы, маленькие, четко выраженные, как у скульптуры, ясный день, – высказался он. – Ничего не скажешь, гимнаст. А то, что мог свернуть шеи пленным, вполне согласен, хотя нет, он незлой. – Старший лейтенант задумался и продолжил: – У него в отделении за три месяца погибли три товарища, все бы сейчас готовились к осенней демобилизации, ясный день. Напоролись на мину, всех в клочья разнесло. Вот так, ясный день! Потом собирали их остатки по частям, даже когда укладывали их части тел в гробы, могли перепутать, чья нога, чья рука. – Иван стер с лица набежавшую слезу.
