– Баклажаны – совсем неплохо, – заметила она, складывая меню. – Я бы заказала.
Дилан кивнул официанту:
– Баклажаны два раза, Тони, и два стакана воды с газом.
После ухода официанта Эмма взяла кусочек тонкого, как вафля, хлеба с розмарином и чесноком. Ей почему-то не хотелось портить строгий геометрический дизайн в корзинке.
– Закажи вино или что захочешь, Дилан. Тебе вовсе ни к чему пить воду из-за меня.
Боже, сегодня он выглядел так, словно ему не мешало бы выпить. Он хороший актер, лучший, но сегодня явно не играет. Растерял все свои барьеры, разрушил линию обороны, она видела это по бледности его лица, запавшим глазам и искривленному рту.
– Спасибо, – кивнул он. – Может, позже закажу бокал вина.
– Настолько плохой день?
Он принялся разглядывать жемчужно-белую скатерть.
– Полагаю, да. Пришлось снимать сцену на том месте, где погиб Рой. Это был трудный день для всех.
– Особенно для тебя, как я поняла.
– Да. Все было так странно и грустно.
– Мне очень жаль.
– Спасибо. Ничего не поделаешь. Шоу должно продолжаться, – заключил он с напряженным смешком, едва пошевелив губами.
Ей так хотелось потянуться к нему, подержать за руку, а может, обнять. Он выглядел немного растерянным. Эмма знала это чувство и неожиданно обрадовалась, что приняла приглашение на ужин.
– Довольно обо мне, – сказал Дилан. – Как ты себя чувствуешь?
– Сижу здесь в ожидании баклажанов с сыром и соусом, и при мысли об этом желудок не переворачивается. Так что, думаю, все в порядке.
– Никакого токсикоза?
– Я так не сказала. Иногда бывает нехорошо, но быстро проходит и случается только по утрам.
– Ты звонила доктору?
– Да, он назначил визит на следующий четверг, в десять утра.
– Вот и хорошо.
Похоже, Дилан доволен.
Он сказал, что в четверг не будет сниматься, и ей повезло записаться к акушеру-гинекологу именно на этот день.
– Если возникнут сложности и ты не сможешь, никаких проблем, я сама доберусь.
Пусть он ничем не будет связан. Если не сможет, у нее есть другие способы.
Она вдруг перенеслась мыслями в прошлое. В то время, когда была объектом благотворительности, нелюбимым маленьким бременем для окружающих. Ребенком, боявшимся будущего. Сейчас все изменилось. Теперь она цеплялась за обретенную независимость, нуждаясь в ней как в воздухе. Матери-одиночки в наши дни встречаются достаточно часто. Многие женщины рожают детей без мужей. Она не смотрит на Дилана как на спасителя.
– Сложностей не возникнет, – твердо выговорил Дилан сквозь зубы. И действительно был в этом уверен. Он достаточно большая звезда, чтобы расписание составлялось в зависимости от его дел, а не наоборот. Правда, и она не рассыплется, став одинокой матерью.
– На второй визит к доктору вместе со мной хочет пойти Брук, – сообщила Эмма. – Желает быть частью происходящего.
– Вот и прекрасно. Она будет замечательной теткой.
Эмма улыбнулась. Она согласна с Диланом.
– Брук во всем меня поддерживает.
Дилан кивнул:
– Что ты думаешь об этом Ройсе, с которым она встречается? Это серьезно?
Ага, наконец он сменил тему.
Я с ним еще не виделась, но букет красных роз на ее рабочем столе вроде бы доказывает, что с ним все в порядке. Кстати, сегодня у них свидание. Она безумно скучает, пока его нет рядом.
Дилан хмыкнул, прежде чем отпить воды.
– Это всегда меня пугает.
– Почему?
Он пожал плечами:
– Хочу видеть ее счастливой. Ей раньше приходилось разочаровываться.
– Как и всем нам, – выпалила Эмма и тут же зажмурилась, но не раньше, чем увидела, как Дилан вопросительно поднял брови.
– Знаю.
Должно быть, ее взгляд выражал неподдельное изумление, потому что его синие глаза мгновенно смягчились.
– Брук рассказывала мне о том парне из колледжа, с которым ты встречалась.
– Когда рассказывала?
Сварливый тон собственного голоса заставил ее мысленно сжаться. Не хотелось, чтобы он подумал, будто она оправдывается.
– Довольно давно. Я не вмешиваюсь в твою жизнь, Эмма. И не поставил бы Брук в такое положение. Если бы хотел что-то знать о тебе, прежде всего спросил бы у тебя. Сестра упомянула об этом несколько лет назад, но я не забыл. Считал, что ты заслужила лучшего, чем подонок, который тебя оскорблял. Думаю, это навсегда останется со мной. Честно говоря, мне хотелось бы выбить из него дух.
Эмма представила, как Дилан сбивает с ног Дерека Парди, и ухмыльнулась:
– Ты всегда защищал нас с Брук.
– Нет ничего плохого в том, что друг защищает друга.
– Я всегда это ценила.
Она говорила правду. Дилан неизменно становился ее защитником, когда оказывался рядом. Он всегда на стороне обездоленных. Прекрасное качество, но сейчас, когда у нее будет ребенок, она вовсе не хотела считаться обездоленной и лишенной чего-то.
– Это уже устаревшие новости, Дилан. Я уже забыла о нем.
Подали ужин, и эта часть беседы закончилась. Эмма ела осторожно, помня о состоянии желудка и тошноте, готовой поднять уродливую голову в любой момент. Она не доверяла собственным внутренностям и только начала привыкать к возможности съесть полный ужин и не заплатить за это.
– Восхитительно, – заметила она.
От расплавленного сыра поднимался аппетитный пар. От чесночного запаха текли слюнки.
– Для тебя это не слишком выпендрежно?
– Баклажаны?
Его глаза лукаво блеснули.
– Ресторан.
– Посмотрим. Я ем из тарелок «Интрада» ручной работы под серенаду скрипача. Уотерфордский хрусталь и аранжировка из белых роз. Очаровательное дополнение к общей обстановке. Ну в точности как в «Вителло» у нас дома.
Он вытер рот льняной салфеткой. Глаза заблестели еще ярче от ее сарказма.
– Откуда ты знаешь такие тонкости?
– Ты забываешь, чем я зарабатываю на жизнь. Это моя работа – все знать о посуде, хрустале и сервировке стола.
– Верно. Я не догадался. Ты прекрасный специалист. Но тебе здесь неловко, верно?
– Все хорошо, Дилан. Я не жалуюсь. Если у тебя от этого поднимается настроение, я только за.
Улыбка Дилана немного померкла. Он потянулся к ее руке:
– Это ТЫ поднимаешь мне настроение. Мне нравится находиться с тобой, Эм. И я привез тебя сюда не для того, чтобы произвести впечатление, а потому, что здесь превосходная еда.
