Праздник у графа стал одним из самых значительных городских событий. Роскошь убранства, разодетая прислуга, изысканность яств – все то, что придает размах подобному мероприятию, было учтено вплоть до мельчайших деталей. И не напрасно: ведь чествовали двух особ королевской крови. Позже принцесса де Бурбон запишет в секретном дневнике: «Праздник, который устроили в мою честь граф и графиня де Фернандина, по-настоящему впечатлил меня своей утонченностью и пышностью, все было куда более изысканно, чем в Мадриде». А потом принцесса вспоминала, как познакомилась с обоими супругами еще в детстве, в доме своей матери, ведь они были частыми гостями в королевском дворце. Особое впечатление произвела на принцессу красота креолок: «Мне доводилось слышать, как восхваляют прелести кубинок, их горделивую стать, элегантность и, конечно, их нежность, однако реальность превзошла все, что я себе воображала».
Окруженная всей этой роскошью принцесса, возможно, не обратила внимания на сотни свечей, горевших даже в самых дальних комнатах и коридорах усадьбы. Но Флоренсио, прежде чем уехать домой, проверил, как все обустроено. С парадной лестницы открывался вид на многоцветное мерцание витражей. Портал с циклопическими колоннами весь сверкал, как будто сам камень вдруг сделался прозрачным… Принцесса, быть может, не отметила и качество сидра и вин, которые помогли еще сильнее зарумянить розовые щечки гаванок, с удовольствием опустошавших кувшины.
Флоренсио потратил двое суток на перевозку бочонков и коробок со свечами. И только когда от солнечного света осталась лишь пурпурная корона, он поехал домой. По дороге ему встретилось несколько карет, и он еще долго слышал звуки музыки. Коммерсант чувствовал тяжесть монет в мешочке, запрятанном под рубашку. Он огладил рукоять своего мачете и подстегнул коня.
Флоренсио вспоминал события последних дней и раздумывал, как бы получше распорядиться деньгами. Коммерсант уже давно вынашивал одну идею, и теперь решил, что момент наконец-то настал: он продаст свою таверну и купит другую, в более удобном месте.
В конце пути, до самых стен, мулата сопровождали огни городских фонарей. Оказавшись в знакомой обстановке после поездки по неприютной проселочной дороге, он принялся напевать. Вот Флоренсио слез с двуколки и повел лошадь в конюшню рядом с таверной. И тогда он услышал неожиданный скрежет. Мулат заметил, что дверь склада приоткрыта.
– Кача? – позвал он, но не получил ответа.
Флоренсио оставил лошадь неразнузданной и осторожно пошел к двери, освещая путь фонарем.
Каридад услышала шум борьбы и грохот падающей мебели. Женщина сбежала вниз со свечой в руке, не забыв вооружиться и мачете, которое муж держал под кроватью. Она не успела даже заметить беспорядок в таверне, потому что почти сразу споткнулась о какое-то препятствие. Каридад наклонилась и опустила свечу. Пол был усыпан осколками стекла, но глаза ее видели только темную лужу, расползавшуюся вокруг тела еще живого Флоренсио.
Часть вторая
Медовые речи богов
Из записок Мигеля
ЖИВУ С КИТАЙЦЕМ ЗА СПИНОЙ.
Это расхожее выражение на Кубе означает, что человека преследует злой рок. Возможно, оно проистекает из убеждения, что китайская магия очень сильна и ничто не может одолеть или развеять ее чары, как это можно сделать с африканской магией.
На острове также могут сказать о человеке, что он «живет с мертвецом за спиной», – это значит, что кого-то преследуют несчастья, однако, когда упоминают китайца, имеют в виду абсолютную неотвратимость.
Почему же мне так одиноко?
Сесилия ехала по старой, теперь замощенной дороге, ведущей на маленький пляж в Хэммок-парке. Слева от дороги лебединая чета невесомо скользила по зеленой воде лагуны, но девушка не остановилась на них посмотреть. Она добралась до въезда, расплатилась и поехала на пляж. Увидев вывеску кафе, журналистка припарковалась и вошла внутрь.
Сесилия предприняла эту экспедицию, повинуясь порыву. Вместо того чтобы, как рекомендовала Гея, идти в магазин эзотерики, она решила поискать на месте второго появления дома. То, что ее интересовало, найти оказалось несложно: Бобу, старейшему работнику заведения, было почти семьдесят лет, и он состоял в должности администратора, хотя начинал официантом.
Старик не только знал легенду о доме-призраке, но и слышал рассказы нескольких официантов, которые видели дом. Любопытно, что даже самые старые жители округи не помнили никаких историй о появлениях – вплоть до относительно недавнего времени.
– Что-то с этим домом не так, – заявил администратор. – Когда подобные штуки возникают, они, значит, чего-то требуют или ищут.
Хотя Боб никогда не видел ни самого дома, ни его обитателей, в его существовании он не сомневался: невозможно, чтобы столько людей сговорились насчет мелких подробностей. Все описывали дом-призрак как пляжное шале в два этажа с двускатной крышей, похожее на первые постройки, которые возводили в Майами сто лет назад. Однако загадочные обитатели дома одевались не так старомодно. Рассказы разнились только в этом пункте. Некоторые видели двух стариков – женщину в цветастом платье и мужчину с пустой клеткой в руке. Другие добавляли еще одну женщину. Те, кто видел их вместе, заверяли, что это мать и дочь или, быть может, сестры. А вот мужчина-призрак, казалось, никак с ними не связан. Он их как будто даже не замечал. Да и они его не замечали. Заинтересовавшись этими рассказами, Боб провел не одну бессонную ночь в надежде что-нибудь увидеть, но ему ни разу не посчастливилось.
– Я полагаю, есть люди, способные наблюдать потустороннее, а есть не способные, – сказал старик на прощание. – И я, к сожалению, принадлежу ко вторым.
Сесилия кивнула в ответ, вспомнив о своей бабушке Дельфине, и с облегчением вздохнула, выйдя из кафе. Наконец-то у нее появился новый материал для статьи.
Ветер принес резкий запах йода и соли. По волнорезу, разделяющему пляж и открытое море, прогуливалась парочка. До заката оставалось еще часа два или три. Сесилия подошла к берегу, внимательно прислушиваясь к болтовне попугаев. Поблизости никого не оказалось, и девушка направилась к роще, по пути размышляя о бабушке Дельфине. Если бы она была жива, то разгадала бы всю эту историю, не доходя до пляжа. Ведь бабушка умела видеть события из прошлого и будущего по собственной воле. Она была не такая, как сама Сесилия или как этот старый гринго – слепцы, лишенные озарений. Она даже подумала, что единственный призрак, который будет с нею всегда, – это одиночество.
Сесилия прогулялась по роще в скромной компании раков и ящериц-попрыгушек и решила возвращаться домой. Завтра она вернется в редакцию и попытается навести порядок в своих записях.
При мысли о пустой квартире у девушки перехватило дыхание. Чем дальше она шла, тем больше багровело небо. Через несколько минут ночь опустится на город, засверкают бесчисленные рекламные вывески. Клубы, кинотеатры, бары и кабаре наполнятся туристами.
