Люби меня крепче
Картонный лев извивался как змея, он так и норовил укусить старика, который шел впереди и заставлял льва гримасничать. Вот уже второй год традиционный Танец льва покидал Китайский квартал, чтобы влиться в буйство гаванского карнавала. Но кубинцы видели не льва, а совсем другое существо, которое под звуки цимбал и труб шествовало к морю.
– Мамочка, пойдем посмотрим выход дракона, – упрашивала Амалия.
Не то чтобы ей так сильно мечталось увидеть гигантскую куклу, которая время от времени принимается конвульсивно дергаться, – это значит, какой-нибудь китайчонок поддался зажигательному ритму далеких барабанов. Просто девочка знала, что Пабло дожидается ее на углу улиц Прадо и Виртудес.
– Давайте завтра сходим, – предложил отец. – Сейчас, наверное, процессия уже ушла с Санхи.
– А донья Рита мне говорила, ее интересней смотреть с Прадо, – не сдавалась Амалия. – Там китайцы забывают про свои трещотки, потому что слышат большие барабаны с Набережной.
– Дочка, это вовсе не трещотки, – поправил Хосе, не терпевший, когда перевирают названия музыкальных инструментов.
– Да какая разница, Пепе! – перебила Мерседес. – Так или иначе, эта китайская музыка производит адский шум.
– Если мы так будем спорить, я вообще ничего не увижу! – взвизгнула девочка.
– Ну ладно, ладно. Идем!
Родители с дочерью шагали по улице Прадо, обливаясь потом. Февраль на Кубе – самый прохладный месяц, однако – несмотря даже на приближение холодного фронта – карнавальное шествие способно растопить айсберг в считаные секунды.
Они подошли к Виртудес вместе с другими разгоряченными людьми: все вокруг пели и дули в дудки. Амалия тащила родителей к месту, где звучал сигнал, внятный ее сердцу. Она сама не знала, куда нужно идти, – ее направляла интуиция. Амалия не успокоилась, пока не увидела Пабло, стоявшего посреди улицы со стаканчиком мороженого в руке.
– Давайте здесь остановимся, – сказала она, отпуская мамину руку.
– Слишком много народу, – возразила Мерседес. – Лучше пройдем поближе к бухте.
– Там будет еще больше, – уверенно заявила девочка.
– Но дочка…
– Пепе!
Отца семейства позвали из кафе, где мужчины пили пиво.
– Вон там сидит маэстро, – шепнула растерявшемуся супругу Мерседес.
– Где? Я не вижу…
– Дон Эрнесто! – помахала рукой Мерседес, продвигаясь к столику.
Теперь и Хосе заметил музыканта. Амалия последовала за родителями, недовольная внезапной встречей, отдалившей ее от цели.
– Знаешь, кто мне прислал письмо из Парижа? – спросил Лекуона после пылкого рукопожатия.
– Кто?
– Мой бывший учитель фортепиано.
– Хоакин Нин?
– Кажется, на следующий год он думает вернуться.
Взгляд Амалии скользил по толпе в поисках темных раскосых глаз, которые не отпускали ее с той первой встречи на пороге их дома. И вот она увидела обладателя этого взгляда: Пабло погрузился в созерцание автомобилей с открытым верхом, которым предстояло присоединиться к параду на соседней улице. Пользуясь тем, что родители отвлеклись и на нее не смотрят, девочка подбежала к Пабло:
– Привет. – Она тронула парня за плечо.
Удивление на лице Пабло сменилось радостью, которую ему не удалось скрыть.
– Я думал, что ты уже не придешь, – сказал он, но больше ничего добавить не решился.
Трое его взрослых спутников посмотрели на незнакомку.
– Доблый вечел, – сказал один из мужчин с напускной любезностью, за которой все равно читалось недоверие к беленькой.
– Папа, мама, акун! Это Амалия, дочь хозяина студии звукозаписи.
– Вот как, – произнес мужчина.
Женщина воскликнула что-то наподобие «ух», а старик ограничился недовольным взглядом.
– Ты с кем здесь? – спросил Пабло.
– С родителями. Они вон там, болтают с друзьями.
– И оставили девочку одну? – спросила женщина.
– Ну вообще-то, они не знают, что я здесь.
– Плосто кошмал! – возмутилась китаянка, коверкая испанские слова. – Отец и мать надо внимательно дочку следить.
– Мама! – прошептал юноша.
– Мы пришли посмотреть шествие дракона, – сказала Амалия, надеясь отвести разговор от своего очевидного непослушания.
– А что это? – спросил Пабло.
– Ты что, не знаешь? – удивилась девочка.
Семья Пабло не выказала никакого понимания, но Амалия все равно продолжала:
– Люди двигают оранжевого дракона… вот так. – Амалия пыталась передать волнообразные движения картонного чудища.
– Не длакон, но лев, – возразила женщина.
– И не шествие, но танец! – поправил старик совсем уж раздраженно.
– Амалия! – позвали из кафе.
И это было как нельзя кстати.
Амалия в расстроенных чувствах побежала к родителям.
– Вот видишь, каковы они, эти кубинские девушки! – по-китайски возмутилась мать, когда Амалия растворилась в толпе. – Их воспитывают не должным образом.
– Ну, нам-то беспокоиться не о чем, – продолжил дедушка Юан. – Паг Ли женится на дочери чистокровных китайцев. Верно, сынок?
– Таких на острове не много, – осмелился заметить юноша.
– Я для тебя из Китая выпишу. У меня до сих пор там остались знакомства.
У Паблито к горлу подступил комок.
– Я устала, – пожаловалась Куй-фа. – Дедушка, не вернуться ли нам домой?
– Да, я уже голодный.
Толпа на их пути не то что не редела, но только увеличивалась. Город в такие дни кипел, и Китайский квартал не был исключением. Когда подходил новый лунный год – а это время почти всегда выпадало на февраль, – китайцы со своим праздником вливались в общее гаванское веселье.
Почти все приготовления к проводам года Тигра уже были завершены. В этом году мать Пабло продумала каждую мелочь. Новые костюмы, полностью готовые, висели на вешалках. На стенах покачивались ленты из хрусткой красной бумаги с благожелательными надписями – на удачу, на богатство и на счастье. Куй-фа загодя смазала губы бога очага обильной порцией сахарной патоки, которая слаще меда, чтобы ее пожелания прибыли на небо в приятной обертке.
По всему кварталу на зимнем ветру колыхались цветные фонарики. Они были везде: в дверях магазинов, на переброшенных через улицы веревках, на столбах… Роса тоже повесила несколько штук – теперь они подрагивали на шестах над притолокой двери.
Старик улыбнулся, увидев фонарики, поглубже вдохнул привычные запахи квартала, в котором прожил столько лет, и вспомнил свои скитания по лесам острова, когда он рисковал жизнью в отряде мамби: они бросались на врагов, размахивая острыми мачете.
