— Витек?! Ничего себе… Нина… Смотри, я вся в мурашках… — Анфиса задрала рукав свитера, и я увидела пупырышки на коже. — Так, может, Юра жив? Когда написана эта книга?
— В этом году. Месяц, понятное дело, не указан.
— Эту книгу написал человек не равнодушный, который страдает от того, что знает что-то такое, чего не может рассказать… Трус он, понимаешь?
— К сожалению, здесь не указана ни типография, ни издательство, нет ни одной зацепки, чтобы мы могли вычислить автора. Разве что один из персонажей проживает около трех дубов в доме с желтыми ставнями.
— Антон! Жуков! Это он написал, точно! Знаю, что когда-то в детстве он писал стихи. Ну не знаю я больше никого в нашем Болоте, кто бы вообще владел словом… Все рукастые, талантливые, смекалистые, но вот чтобы писать стихи или прозу — такого нет. Может, Нина еще могла бы, но если бы она это написала, то уж точно придумала бы какой-нибудь стройный сюжет, да и художественности было бы много, ты бы заметила.
Я сказала, что роман примитивный и что я знаю Нину, она не смогла бы так схалтурить. К тому же она девушка честолюбивая и уж точно пожелала бы, чтобы на обложке стояло ее имя.
Мы доели свой обед, купили в магазине конфет, дождались нашего водителя и вернулись в Синее Болото. Нас довезли прямо до дома Антона Жукова.
Антон жил бедновато, но двор его небольшой был чисто выметен, забор выкрашен, а в палисаднике еще цвели бордовые и оранжевые мелкие хризантемы.
Мы нашли его в сарае, где он ремонтировал свой мотоцикл. Увидев нас, он от удивления не удержался на корточках и упал на спину, чем вызвал наш непроизвольный смех.
— Вы чего? — Он поднялся, раскрасневшийся от стыда, отряхнулся от пыли, вышел к нам во двор. Я разглядела его. Высокий симпатичный парень. Возможно даже, у него и был роман с Олей Блюминой. Почему бы и нет?
— А мы к тебе чай пить. Дело у нас к тебе есть. На сто долларов! — Анфиса говорила весело, старалась не выдать своего волнения, но все равно чувствовалось, что она на грани истерики.
— Ну, ладно, садитесь, — он показал на длинный стол во дворе под яблоней, — а я пойду чайник поставлю.
— Антон, на улице не лето, — заметила Анфиса. — Да и у Ни… Милы насморк. Может, пустишь нас в дом?
Он нехотя впустил нас. И только войдя в комнату, я поняла, в чем дело, чего он стыдился, не хотел, чтобы чужие видели. На стене, что напротив окон, висел большой портрет Оли.
В комнате было уютно, пахло яблоками, которыми была засыпана часть пола под окнами. Красные, зеленые, ярко пахнущие, красивые.
— У меня везде яблоки, большой урожай был, — чтобы не молчать, говорил Антон. — Я и варенье варил, и компоты делал… Думаю, зимой на рынок поеду продавать.
Он старался не смотреть на нас, ходил из комнаты в кухню, звенел посудой. Принес и поставил на стол большой заварочный чайник, расписанный красным с золотом петухами, вазочку, куда мы положили купленные в Белом шоколадные конфеты.
— Ты так и будешь ходить туда-сюда или уже сядешь? — не выдержала Анфиса, когда стол к чаю был накрыт, а Антон так и норовил снова куда-то уйти.
— Это твое? — спросила я, доставая из сумки книгу и показывая ее. — Это ты Анатолий Пожарский?
Он не сел, а прямо-таки рухнул на старый венский стул, чуть не сломав его.
— Что с Юрой? Ты видел его? Он жив? — Анфиса вдруг вскочила и вцепилась в его рукав. — Отвечай, писатель хренов!
— Да жив он, жив! — Он стряхнул ее руку, как пыль. — Но я там не был, ничего не видел.
— Тварь ты, Антон! — Анфиса пнула ногой его стул и в досаде ударила его кулаком в плечо. — Все это время молчал! Говори! Быстро, сволочь ты такая!
— Это Витек там был. Он мне все и рассказал. Он как раз мимо проезжал в тот вечер, когда все это случилось на Графском озере… Там две машины остановились, не наши… Чужие люди были. Перестрелка была. Человек шесть трупов. А те, что живые остались, стали трупы в озеро бросать, потом машину пытались потопить, толкали ее, пока она под воду не ушла… И в это самое время со стороны города в лес въехала машина Юры.
— Господи! — Анфиса обхватила голову руками.
— Он видел все это, свидетелем оказался. Они преградили ему дорогу, несколко раз выстрелили, но не попали. А потом посадили его в машину и повезли.
— Не поняла, а Витек? Где Витек-то все это время был? Как он мог все это видеть, а его не заметили?
— Я ему в тот день свой мотоцикл дал, чтобы он на рыбалку съездил, на дальний пруд, так вот, когда он возвращался, мотоцикл и заглох. И случилось это как раз неподалеку от того места, где вся эта заваруха была. На лесной дороге, рядом с озером. Вот поэтому он все видел, а они его — нет.
— Так, стоп. Говоришь, они посадили Юру в машину и увезли. А его машина? Куда они ее дели? Тоже утопили?
— За руль Юркиной машины сел какой-то парень и поехал вслед за джипом… Витек пробрался через лес, напрямик, хотел увидеть, куда машины поехали, там развилка есть — в город и к полям. Так вот, джип и Юркина машина свернули не в город, а к полям. Ночь же была, он видел свет фар, их еще долго было видно… И вдруг машины неожиданно свернули вправо, от полей, и Витек понял, что они поехали к развалинам старой церкви. Там, за распаханными полями, справа от дальнего пруда, была маленькая деревенька, очень давно, и в ней — церковь, ты же, Анфиса, знаешь. Она давно уже в руины превратилась, купола в землю вросли, землей присыпались, на некоторых даже маленькие березки растут… Витек вернулся домой, ночь не спал, переживал, а на следующий день решил отправиться туда, к церкви. Он думал, что найдет там труп Юры. Но когда приехал, никого не нашел. Только следы машин. Свежие следы на пыльной дороге. Это он мне сам все потом рассказывал. Еще ему показалось, что откуда-то снизу, из-под земли, доносятся голоса… Сначала вообще решил, что он спятил. От страха, стресса… Они же с твоим Юрой со школы дружили, он любил его как своего брата. Короче, он все там облазил, потом обошел руины церкви со стороны поля люцерны и вдруг увидел проторенную дорогу, свернувшую с основной, полевой, кольцом загнутую между двумя куполами и спускавшуюся вниз, а там — металлические ворота… Место это безлюдное, тихое, кому понадобится забираться в каменные развалины… Все знают, что место опасное, что земля под ногами может обрушиться, там же под землей церковные подвалы…
— Слушай, ты все это не выдумывашь? — не выдержала Анфиса, и я вдруг расхохоталась. Не к месту, конечно. Но я поняла, что ее могло так разозлить — рассказ Антона оказался куда интереснее, страшнее и таинственнее всех ее рассказов, которыми она потчевала местных жителей (ну и меня заодно).
Анфиса бросила на меня удивленный и осуждающий взгляд, я запечатала ладонями свой рот. Сама не знаю, почему так поступила. Должно быть, тоже от нервов.
— Поехали со мной, если не боишься… — сказал Антон. — Это ты у нас мастерица выдумывать страшилки…
