— Ваше право, — пожал плечами Костров. — Хотя надо отдать ему должное… Обо всем этом он сам, представляете, сам рассказал Веронике, когда услышал от нее о смерти Сады, о моем визите, ведь я представился, кажется, следователем. Она наверняка рассказала ему по телефону о том, что его машина засветилась в уголовном деле, связанном с убийством Сады, ну и плюс, конечно, о моем интересе к его даче, где мною были обнаружены кроссовки Олега, которыми он наследил в вашем, Сергей Валерьевич, доме, и, самое важное — флешка, я думаю, как раз с этим роликом… Сгоревшая флешка!
— Я не поняла насчет флешки… — сказала я.
— Все очень просто. Думаю, что Олег, после того как передал Саде флешку с видеороликом, спустя какое-то время осознал, что натворил, что, по сути, уничтожил вас, Нина, и вернулся в Ларино. Предполагаю, что он появился в доме как раз в тот момент, когда Сада была уже мертва… Он схватил флешку и сбежал. Сначала поехал к себе на дачу, где решил сжечь кроссовки и флешку, а после, испугавшись последствий, улетел в Париж… Трус, одним словом!
Моя же реакция на его слова была удивительной. Мое тело, оказывается, все это время было зажато, скованно, опутано миллиардами нервных волокон, которые вдруг разрубили одним взмахом, и я стала свободной, чистой, мне сразу стало легко дышать, и я могла спокойно смотреть в глаза Борису…
Я поднялась, протянув Кострову руку:
— Ефим Борисович, спасибо.
В ту ночь я спала тревожно, мне снился один и тот же сон, во время которого я несколько раз просыпалась на мгновение, дрожа от страха и ужаса, осознавая, что я по-прежнему в Синем Болоте, и погружалась, к своему ужасу, снова в один и тот же сон: мне снилось, что Борис уехал, бросив меня, что дом пустой, выстуженный, что в комнатах прямо на пол с потолка падает снег…
Я прижималась к Борису, плакала, и он утешал меня, гладил меня, успокаивал, любил.
Утром вернулась шумная компания во главе с Анфисой. Принесли свежие плюшки, молоко, Сергей сварил кофе, мы всей большой компанией сели завтракать. Настала очередь Анфисы рассказать о своей беде, о пропавшем женихе, подземелье, спросить совета, как быть, с чего начать действовать, поделилась своими предположениями о том, что местная полиция давно в курсе того, что происходит под самым их носом.
— Вам ничего не надо делать, — сказал Кузнецов. — Я все возьму под свой контроль. Вот вернемся в Москву, и я начну действовать. Причем немедленно!
Позже Анфиса помогала Яну упаковывать кружева, я слышала, как они договаривались о том, что Ян постарается устроить в Париже выставку русского синего кружева, планов было много, и я радовалась, что мой приезд не только доставил хлопоты и проблемы моей новой подружке, но помог ей: через меня она познакомилась с Яном. Кто знает, быть может, одна из его новых коллекций будет посвящена кружевницам Синего Болота…
Оставалась надежда на то, что Юра жив. Но все эти дела уже были мужскими, и от нас с Анфисой уже ничего не зависело.
Я собиралась домой, Анфиса плакала, была взволнована, как и я. Меня пришла проводить Нина, моя наставница-библиотекарша, посетовала на то, что так и не услышала, как я играю на рояле. Анфиса же, отвернувшись, проговорила тихо: «Ты еще не слышала, как она поет!»
— Вот, держи, — Анфиса уже перед тем, как нам рассесться по машинам, сунула мне в руку сумку. — Твои деньги. В целости и сохранности.
— Анфиса, спасибо тебе за все! Ты — удивительная! Надеюсь, что Юра отыщется, и вы с ним будете счастливы!
Да, это были дежурные, обычные пожелания, но только мы с ней знали, как много они значат для нее.
Конечно, я пригласила ее к себе в гости, сказала, что буду счастлива, если она приедет в Москву.
С Яном мы не спешили расставаться — решено было, что он поедет с нами в Москву, что погостит у меня, подышит московским воздухом, нанесет дружеские визиты, благо что друзей у него в столице — миллион!
Мы вернулись в Москву, я первым делом отправилась к Наталии Петровне, с которой вместе нанесли визит нашему доктору. К счастью, мои связки не были фатально повреждены, нам объяснили, что для них сейчас главное — покой, молчание и теплое молоко в гусиным жиром.
Признаться, меня колотило, когда я вышла от доктора.
— Думала, что у меня несмыкание, — призналась я Наталии Петровне.
— Стресс ты пережила, Ниночка, вот и все. Может быть, когда окончательно успокоишься, расскажешь, что с тобой случилось. Если роман — забудь, у тебя гастроли на носу. К тому же лучшего мужа, чем Боря, тебе все равно не найти.
Ян гостил у меня целых две недели, но я его почти не видела. Он возвращался поздно ночью, но не ложился спать, а поужинав, уединялся в свободной комнате и что-то рисовал, звонил друзьям в Париж, до утра бодрствовал за ноутбуком. Видно было, что он, пережив стресс в Синем Болоте, тоже успокаивается, возвращается к прежней жизни.
— Нина, какое это счастье — иметь ванну, спать на мягкой постели, кушать цивилизованную еду, трюфеля, икру… Вообще не представляю себе, как постоянно жить в Синем Болоте… Да и название-то у деревни какое — брррр… Но люди там — потрясающие! Какие мастерицы! Кто бы подумал, что в таком гиблом месте могут родиться такие таланты! Переманю я их в Париж, вот увидишь!
Борис постоянно был рядом, сопровождал меня повсюду, но долгое время еще находился в нервном возбужденном состоянии, плохо ел, почти не спал, а ночью держал меня за руку. Страхи одолели его, от меня же они постепенно отступили, я вернулась к своим репетициям, начала давать интервью…
Дело, связанное с убийством Сады, было прекращено — в документе черным по белому было написано: несчастный случай. Словно женщина сама упала, ударилась головой об пол, а подсвечник просто лежал рядом, в луже крови, и не является орудием убийства.
Мы все понимали, что дело замяли, закрыли и забыли. Сережа Кузнецов выставил свой дом в Ларине на продажу, по словам Ларисы, посвященной во всю эту историю, после всего, что там произошло, они бы не смогли бы там спокойно жить. Дом купил киноактер Г.Ф., и всю осень интернет пестрел фотографиями этого дома, которыми были украшены все его интервью. Красивый дом, печальный дом…
Сергей добился того, чтобы в Синее Болото выехали следователи следственного комитета. Они проработали там целый месяц. Анфиса по скайпу рассказывала мне все подробности этого громкого дела.
Действительно, под развалинами церкви были обнаружены настоящие катакомбы, огромное подземелье, значительно углубленное и расширенное буквально за последние пару лет. Земляные работы выполнялись рабами (семнадцать человек!), большую часть которых составляли мужчины от двадцати до сорока лет, физически сильные, попавшие в рабство самыми разными путями. Какова была цель этих раскопок — никто не знал, поскольку те пятеро человек, что охраняли церковь, привозили продукты, бензин для генераторов и воду, и сами ничего не знали, а своих хозяев так и не сдали. Однако нашелся человек, из Белого, который рассказал, что в прошлом году возле Графского озера была бандитская разборка, во время которой было убито несколько человек, а тела их утоплены в озере. И среди этих убитых — некий Тим, бандит, родом из Подольска, который два года скрывался у своей подруги, Ольги Блюминой, в Синем Болоте, потом собрал банду из пятерых человек, они воровали людей, прятали их в подземелье, чтобы те копали бункер ли, пещеры, ходы под церковью. Вроде бы там, неподалеку от развалин церкви, была когда-то еще одна старинная церковь, которую сровняли с землей, но в подземельях которой спрятано золото, сокровища из захоронений богатых купцов, промышленников, графов. Поговаривали, что под землей находится опаловая пещера…
