— Пойдемте, — принял решение император. — Но визит будет возможен, если Ирвин разрешит.
— Ричард? — спросила я у императора, как только мы вышли в коридор.
— Зол, как я и говорил.
— Цел?
— Пустяки. Царапина.
— Он ранен, — похолодела я.
— Вытаскивал брата, — злобно рыкнул Фредерик. — Эти идиоты — и наследник, и его боевая группа — решили показать свою смелость и не остались в резерве, как им было приказано, а ринулись помогать обороняющим высоту. Они смешали наши порядки. К тому же у тех, кто нам противостоит, прекрасная разведка. О том, где именно находится наследник, наемники узнали чуть ли не раньше Ричарда. На той высоте еще долго ничего расти не будет. И если бы не самоотверженность охранников Брэндона… И подтянувшихся гвардейцев Крайома. Основная часть погибших — это как раз они.
— А откуда вообще взялись сведения о направлении удара? О том, что наемники пойдут на прорыв сегодня ночью.
— От Троубриджа, — нехотя сказал Фредерик. — Он так выстроил порталы, что за ним остался след. Причем настроенный на Ричарда. Отследили. Стали наблюдать. Выяснили за это время, кто с кем контактирует. Установили, что Западная провинция под пристальным вниманием. Тщательно делая вид, что мечемся по столице и расследуем последнее убийство.
Тем временем мы подошли к дверям в другом крыле дворца. За ними мы обнаружили Ирвина, руководящего, по всей вероятности, подчиненными ему целителями, и примкнувшего к ним… Феликса.
— Привет, мам! — радостно поприветствовал он меня. Я его таким счастливым видела только один раз — когда ему разрешили подняться с инвалидного кресла и сыну удалось сделать несколько первых шагов.
Поэтому я и не стала его отчитывать на предмет того, что подобные труды и дни надо согласовывать со мной. С другой стороны, я занята. Человек тоже нашел, чем ему развлечься. И чего я буду всем настроение портить?
Ирвин осторожно посмотрел на меня — что-то сообразил. Но, увидев, что я не гневаюсь, расслабился.
— Практика по целительству? — Хотела подойти, погладить Феликса по голове. Но вдруг поняла, что он окружен коллегами. Наверное, не надо давать повода для разговоров, что он маменькин сынок. Подростки вообще плохо реагируют на ласку — как я помню по Паше. Поэтому я и остановилась.
— Именно так, — необычайно гордо сказал Феликс.
«Они уже не мальчики, они взрослые мужчины», — вспомнились мне слова Ричарда, и я впервые осознала, что он прав.
Я стояла, улыбалась. На душе было удивительно светло. И спокойно.
— Вероника! — Поняла, что меня окликает Фредерик, который уже находился в другой комнате.
— Нам разрешили проведать его высочество, — пояснила я свое появление сыну.
— Это хорошо, — улыбнулся и он мне.
— Феликс хорош, когда надо дозваться до человека, который уже практически за гранью, — тихо сказал мне главный целитель. — Уникальный дар.
— Это ему ничем не грозит? — обеспокоилась я.
— Коллеги его страховали.
— А он был в безопасности?
— Конечно, — обиделся Ирвин. — Мы же не потащим в бой ребенка.
Феликс тут же надулся.
— Простите, — извинилась перед целителем и поспешила в покои Брэндона.
— Чем обязан? — поприветствовал нас с Джулианой наследный принц. Фредерик уже удалился, сославшись на дела.
Джулиана растерянно посмотрела на меня, а я… Вздохнула и вежливо ответила:
— Мы хотели удостовериться, что с вами все в порядке, ваше высочество.
Но Брэндон — то ли от боли, то ли от слабости, то ли от унижения — уже включил вельможность и надменность. И сходить с намеченного пути никак не желал.
— Я весьма признателен вам за заботу…
А тон-то какой! Ядовито-издевательски-высокомерно-ледяной…
Принц продолжил:
— Однако мне бы хотелось заметить, что в нашей империи достаточно настоящих героев, про которых вы и должны слагать свои патетические опусы. Что касается меня… Будьте добры оставить меня в покое. И впредь удовлетворять свое журналистское любопытство за счет кого-нибудь другого.
Во как! Высказался так высказался… Я вдохнула воздуха, чтобы ответить этому наследному болвану что-нибудь такое же патетическое… Но тут Джулиана всхлипнула и сорвалась с места.
У-у-у… Как все запущено.
Я с насмешкой посмотрела на бледного и растерянного принца, как-то разом превратившегося в человека. И протянула издевательски:
— Брэндон, вы — болван!
Он даже спорить не стал.
— Принять искреннее беспокойство за… Просто болван.
На этом я и удалилась.
Остановилась, чтобы попросить у Ирвина какой-нибудь вкусный и полезный спазмалитик. Поотбивалась, потому что он немедленно решил, что моей жизни угрожает опасность. Тихо проворчала причину, по которой обратилась. С удовольствием понаблюдала за алыми ушами целителя — а я-то думала, что у них на смущение иммунитет.
Рассмеялась и отправилась в тот зал, что нам выделили для работы.
Джулиана не плакала, хотя глаза у нее были красные. Она сосредоточенно перебирала фотографии. Мама посматривала на нее с интересом, но вопросы не задавала.
— Наташа у себя, — сообщила мне мама. — Сказала, что ее ни для кого нет — у нее текст пошел.
— Вот и славно, — кивнула я. — Наши мужчины в разгоне?
— Да. Они собирают материал для внеочередного выпуска газеты. Решили снова выпустить его во вторник.
— А новости провинций? — поинтересовалась я.
— Обещали что-нибудь придумать.
— Мам, займись новостями, которые Брэндон должен сообщить журналистам. Нам надо показать, что пресс-служба работает. И работает титанически. Кстати, надо штат набрать. Он ему полагается. Следовательно, пускай кого-то в помощь нам откомандировывают. А то у нас и своих дел — невпроворот!
— Хорошо, — кивнула мама. — Только к мужчинам пока лучше не лезть…
— Вот-вот, — перебила ее мрачная и расстроенная Джулиана. Но сразу опомнилась и быстро сказала: — Простите.
— Нам его высочество нахамил, — пояснила я. — Он ранен, мы отправились его проведать. Он и вызверился.
— Девочки, какие же вы глупые, — покачала головой мама. — Мужчины любят, когда они — герои. Самые сильные, самые умные, короче, самые-самые… А бедный принц сейчас ранен — следовательно, слаб. И от Ричарда с отцом отполучал за свои подвиги. И жизнью других за его жизнь заплачено. А тут вы… и он — бледный и немощный.
— Все равно это не повод хамить, — не согласилась я.
— Не повод, — не стала спорить мама.
На Джулиану этот разговор подействовал благотворно. Она хотя бы перестала сопеть, как обиженный ежик. И стала рассматривать фотографии без четко выраженного в глазах желания их спалить.
