— Вы одновременно и хмуритесь, и посмеиваетесь, когда читаете, — обратил на меня внимание наследный принц. — Что-то совсем невозможное?
— Можно сказать и так, ваше высочество.
— Вероника, — поморщился молодой мужчина. — Мы же с вами договорились общаться без официоза.
— Тогда объясните мне, что было вчера?
Принц насмешливо фыркнул.
— Понимаете, я бы хотела понимать, когда с вами можно разговаривать. Хоть как-то. А когда не стоит. — Я с удовольствием отложила книгу и подняла на него насмешливый взгляд.
— Со мной не стоит разговаривать, когда нет ничего, кроме праздного любопытства. Или профессионального интереса.
И такая надменность в голосе. Ну просто барство дикое…
Все-таки преподавательский опыт — он бесценен. Особенно когда возникает жизненная необходимость как следует продышаться и тщательно посчитать циферки перед тем, как что-то кому-то ответить. Сколько раз мне приходилось молчать, пока слова облекались в цензурную форму. Вот и еще раз пришлось…
— Мы с Джулианой просто беспокоились, — попыталась я еще раз. — Его величество сообщил, что вы были ранены.
— Я не приемлю жалости, — это прозвучало высокопарно.
Тут я умилилась. Ну вот что на него злиться — детский сад, он и в империи детский сад. А тут еще и имени августейшей фамилии…
Покачала головой — и вернулась к подвигам и приключениям главного героя. И кого-то он мне глупостью, надменностью и патетичностью напоминает.
Хихикнула. И стала читать. Теперь, когда я представляла наследного принца на месте храброго следователя Уголовной полиции, текст пошел легче.
Время от времени я ловила на себе настороженные взгляды. Наконец наследник решился:
— Вы обиделись?
— Нет, — ответила я, не глядя на него, и перевернула страницу.
— А… госпожа Блер? Вчера?
— Я думаю, об этом надо спросить госпожу Блер. А вы как считаете?
— Вы все-таки рассердились.
— Просто мне нравится, когда я понимаю: можно ли общаться с человеком… Или все-таки не стоит. И крайне раздражаюсь, когда это самое мнение приходится менять. Что же касается вас…
— Вероника, я бы хотел извиниться, — перебил меня Брэндон.
— Вы знаете, я не любитель давать советы, но в вашем случае я, пожалуй, изменю своему принципу.
Теперь замолчал принц.
— Никогда, слышите, никогда не срывайтесь на тех, кто дорог вам. Это-то как раз и вызывает жалость, которую вы не приемлете. Я правильно поняла? Так вот — сильный человек признается самому себе в том, что его беспокоит, и найдет в себе силы выяснить этот вопрос с тем, кто ему не безразличен… Злитесь на себя — разбирайтесь с собой лично. Есть претензии к Ричарду — пойдите и выскажите их ему. Недовольны отцом — опять-таки идите и беседуйте с ним. С женщиной, которая вам нравится, тоже можно поговорить — хуже не будет.
Брэндон горько рассмеялся.
— Оооо, вот только не надо, — поморщилась я. — Что в вашей семье за манеры! Трое замечательных мужчин — умных, порядочных, талантливых, сильных, красивых. Загляденье. И что… Один мучается тем, что бастард. И все плохое с ним случается именно поэтому. Другой страдает исключительно потому, что император. А третий…
Я посмотрела прямо в глаза принцу. Да… Было видно, что он в ярости. Вздохнула, понадеялась, что он не будет превращать меня, например, в жабу. Хотя ладно, если что — Ричард меня расколдует.
— Брэндон, — сказала я значительно мягче, чем планировала. А что — чувство самосохранения и мне не чуждо, между прочим. Я мать троих детей — мне себя беречь надо! — В общении с людьми или в управлении государством мы все ошибаемся, когда что-то делаем. И это не потому, что вы более слабый маг или менее любимый сын, чем Ричард. Кстати, и то и другое — неправда.
— Да что вы… — ядовито протянул младший сын императора.
— Знаете, со стороны виднее.
— Вы же ничего не знаете…
— Отчего же. Я много общалась и с вашим отцом, и с вашим старшим братом. И я, например, помню, что Фредерик говорил вам после того, как вы смогли снять заклятие, которое на вас повесили…
Тут я запнулась.
— Что же вы… Продолжайте, — желчно обронил наследник.
— Вы как маг необыкновенно сильны. Вы самостоятельно сняли заклятие, которое было невозможно снять в принципе, — все же договорила я. Потом поднялась, склонила голову — приседать в положенном реверансе не собиралась — и молча направилась на выход.
— Вероника, постойте, — раздалось мне в спину. — Вам пока нельзя выходить отсюда.
— Возможно, — остановилась я перед дверью, — но и с вами я не желаю оставаться.
— Может быть, договоримся, что этого разговора не было? — предложил наследный принц.
— Хорошо, ваше высочество, — кивнула я и отправилась к креслу, в котором сидела до этого.
Повисло молчание.
— Вы злитесь? — опять начал разговор Брэндон.
— Исключительно на себя. Вас, ваше высочество, это ни в коей мере не касается.
— Я вот на вас злюсь за то, что вы своей резкостью прошлись по самому больному. А вы на себя за что? — поинтересовался принц.
— За то, что стала разговаривать с вами как с нормальным человеком, который мне симпатичен и которому я бы хотела помочь. А вам это не нужно.
— Вы ошибаетесь, Вероника. Нужно. Очень нужно. Просто… я не знаю, как на это реагировать. Не умею. Понимаете, я очень одинок и несчастлив.
— Вы знаете, у меня есть знакомый мальчик. Вилли. Мы с ним познакомились, когда я работала в поместье у милорда Верда. Его мама искала работу и на тот момент не могла найти. Отца у них нет. Я не знаю, может, Вилли — сирота. Может, отец их бросил. Мама все время работает. И ищет приработок, потому что воспитывать детей одной очень тяжело. А кушать хочется. Мальчик же мечется и ищет, где бы заработать, потому что хочет помочь. Но при всем при этом я не видела более счастливых и добрых людей, чем эти двое. А ведь и они тоже могут сказать про себя, что они одиноки и несчастны.
Принц… хотелось бы сказать, что нахмурился… Но против правды не пойдешь — он надулся.
— Так что, — глядя на него с удовольствием и не скрывая этого, проговорила я, — «каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу…»
— Это стихотворение?
— Именно.
— Прочтите! — получилось очень… повелительно. Я подняла на наследника глаза. Он смутился и добавил: — Пожалуйста…
— Хорошо, — пожала я плечами. — Все лучше, чем ругаться.
Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
Каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе
Слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе.
Щит и латы, посох и заплаты,
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.
[2]
— И что бы вы сделали на моем месте? — вдруг спросил принц.
