— А сейчас? Что вы думаете сейчас?
— Что можно было победить. И не подвергать опасности сына.
— Кинжал Ричарда. Он зачарован, и от дассаров в том числе. Это фамильное оружие времен той войны…
— Вероника, как вы здесь оказались?
— Если постараться, то захватить можно кого угодно. Император, опасаясь за мою безопасность, приказал запереть нас всех. Всех, кого можно было посчитать близкими ему людьми. Мне, как видите, это не очень помогло. С третьего или четвертого раза у дассаров получилось. Только я не понимаю: зачем я им?
— Шантаж?
— Дарина, это же имперцы. И речь идет о безопасности и целостности страны. И Фредерик, и Ричард — в этом я не сомневаюсь — уничтожат всех, кто принимал участие в моем похищении. Но на переговоры не пойдут. Это знают дассары, которые пытаются окопаться в этом мире. Это знают имперские заговорщики, которые им помогают. Это знаете вы, и это знаю я.
— Значит, ловушка.
— Скорее всего, — согласилась я. — Женщина, за которую пойдут убивать и император, и его старший сын, — лучшая приманка… Есть, конечно, еще и Брэндон. Но с наследником может не так повезти, как со мной. Он маг такого уровня, что можно и попасть под раздачу. — Мы рассуждали, раскладывали сложившуюся ситуацию с разных сторон. Это помогало. Помогало не сойти с ума…
— Молодой граф — маг какой стихии? — раздался неожиданный вопрос.
— Троубридж? Водной.
— Так… Моя стихия — земля.
— Так же как у Рэма? — Я услышала тихий звук и поняла, что герцогиня… Смеется?
— Рэм — мой сын. У него не может быть другой стихии.
Я разжала пальцы — маленький золотой смерч вился над центром ладони. Было тепло и немного щекотно. Я снова сжала песчинки и прижала к себе. Герцогиня продолжала. Казалось, она уже говорила сама с собой:
— Мой придворный маг, которому почему-то оставили жизнь, хотя он как пленник весьма и весьма неудобен, — воздушник. Если предположить, что они захватят четвертого пленника — мага огня, то получается совсем уж невеселая картина.
— Почему?
— Маги четырех стихий нужны им для ритуала. Очень сильного ритуала.
— Бабахнет? — равнодушно спросила я, сидя на корточках и пересыпая песок из одной ладони в другую.
— Если хорошо подготовиться, подгадать время… Герцогство Рэймское исчезнет из этого мира… Это страшный, запрещенный ритуал. Только тот, кому нечего терять, может решиться на такое!
— Или если Милфорд уже уничтожил весь род… И осталась только месть… Что же нам делать?
— Меня заблокировали — я не могу связаться и предупредить.
— У меня забрали и перстень, и браслет.
— Но вас не считают магом, поэтому не блокировали.
— И что нам это дает?
— Практически ничего, но…. Можно попробовать дозваться до вашего мужчины. С учетом того, что он наверняка предпринимает отчаянные попытки узнать, что с вами, может получиться.
— Тогда я пошла звать. — Я отошла от двери и забралась на кресло с ногами.
Холод, словно дождавшись, чтобы я опять оказалась в его власти, вцепился в меня, как голодный обозленный пес. Вот ведь странность какая — пока я стояла за приятной беседой босыми ногами да на ледяном полу, я его не чувствовала…
Я стала дышать ровно, попыталась расслабить закоченевшие мышцы. Представила себе последнюю ночь с Ричардом — выражение его глаз, когда он склоняется надо мной, жесткость его волос на затылке, в которые я люблю запускать руки, когда его целую. Его рык, что раздается, когда наши тела сливаются в одно… Почувствовала его здесь, в этой ледяной темноте. Рядом.
Поняла, что не хочу оставаться в этом холоде. Даже с ним… И рванулась прочь. Туда, где тепло и свет…
— Ричард! — кричала я, свободная и ликующая.
И поняла вдруг, что победила, что он сейчас отзовется….
Вдруг меня вырвали из этого ликующего состояния — только в ушах остался горестный вопль Ричарда: «Ника!!!»
Я очнулась на полу. Меня швырнули вместе с креслом. Свет из коридора бил по глазам. А маг, который еще утром сидел в этом кресле с видом победителя, бил меня — по ребрам, животу… Везде, куда дотягивались его ноги.
— Тварь! — орал он. — Я уничтожу тебя. И твоих любовников. И всю эту проклятую империю…
Я жалела только о том, что не теряю сознание…
— Откуда они узнали, кто я такой? — из-под плаща вырвалось шипение. — Откуда они узнали про мою семью?
Я сжалась и вдруг поняла, что не могу пошевелиться. Рядом с магом стояло клыкастое существо… Оно было не из огня и не из песка — оно было похоже на плотную тень. И именно это чудовище держало меня в таком состоянии. И оно не отпустит, пока маг не захочет этого сам…
— Как они смогли захватить их? Доставить в империю? Как?!!
«Милфорд постарался — не иначе…» — и темнота…
Вот того, что произошло потом, в моей жизни точно не было, хотя она стала неоправданно насыщенной в последний год… Излишне.
В тот момент, когда я отключилась, я поняла, что вижу и слышу все происходящее вокруг. Но со стороны.
Мою камеру — причем в мельчайших деталях. Теперь тьма не была преградой.
Мага, который склонился надо мной с перекошенным лицом. Какой он молодой, оказывается. Мужчина — как я поняла — пытался меня то ли реанимировать, то ли оживить. Клыкастая тень смотрела мне прямо в глаза — cap меня видел. Это чудовище точно знало, что произошло, но я тоже теперь кое-что знала! Я знала, что оно не может ни сообщить об этом своему дасу, ни причинить мне какой-либо вред! Я его победила. Мы смотрели друг на друга и оба понимали это…
Я слышала крики Дарины из соседней камеры. Полетела сквозь стену — теперь это легко! — увидела ее лицо. Сильное, упрямое, измученное. Она сжала кулаки и крикнула:
— Что ты наделал! Зверь…
Я так поняла, что ничем хорошим это не окончится… И решила попрощаться. Должна же я увидеть мальчишек — в последний раз… Ричард…
Проскользнула между прутьями решетки.
Ветер. Небо. Воля…
Немножко запуталась в порывах ветра… Здравствуй, ветер! Сильный, свободный, родной. Помоги мне. Мне надо… Очень.
И я взмыла в небо. Ближе к облакам. И от счастья, захлебываясь свободой, на мгновение забыла обо всем — даже о сыновьях. Хорошо, что ветер помнил — и аккуратно приземлил меня на какую-то поляну меж вековых сосен.
Кто-то плакал. Мне стало жаль человека, который так горько, так по-детски — взахлеб — рыдал.
Мальчишка-подросток. Надо же — никогда не думала, что они умеют так плакать. Сидит, уткнувшись головой в колени, и рыдает.
Еще двое, такого же возраста, у одного в глазах тоже стоят слезы, но он пытается сдерживаться. Другой — сжимает и разжимает кулаки. В глазах лед и ненависть.
