— Феликс, — говорит этот третий. — Возьми себя в руки. Будем надеяться, что мама жива. Что она выберется.
— Рэм, — отвечает тот. — Ты же самый сильный маг из нас всех. Ты же чувствуешь то же, что и я. Ее боль. Потом вскрик. И пустота. Я ее не чувствую больше. Не чувствую!
— Вы хотите сказать, что мама… — опускается на землю третий мальчишка.
И я замечаю, что чем-то они похожи. Светловолосые, сероглазые.
— Паша… — говорит тот, кого назвали Рэмом. — Я верю в то, что все обойдется. Вопреки всему…
«Паша», — повторяю я вслед за ним… И понимаю, кто эти мальчики.
— Сынок! — опускаюсь я рядом с ним, пытаюсь его обнять. Мне удается только взъерошить его волосы и подсушить слезы в глазах. Как же хочется забрать боль, пустоту и ненависть из его сердца.
Потом я метнулась к Феликсу, попыталась утешить его. Он перестал всхлипывать.
— Странно, — прошептал он. — Теплом повеяло. Как будто мама рядом.
«Ты ж моя умница!» — ветер погладил по голове моего приемного сына — самого нежного, самого трепетного. Того, кто после всех жизненных перипетий ценил семью и возможность называть меня мамой больше всех.
— Слушайте, надо проникнуть в замок, — говорит Рэм. — Это мой замок, и я знаю там все. Я почувствовал, что маму Веронику перенесли туда. Я им сразу сказал. Вот почему командующий Тигверд отказался от нашей помощи?! Меня бесит, что нас считают за детей, выслали сюда…
— «Вы будете там, где безопасно… — похоже передразнил Ричарда Паша. — И разговор окончен!»
— Кто еще может быть полезен? — между тем продолжал размышлять юный полководец наследный герцог Рэймский. — Наших возьмем? Или к старшему курсу обратиться за помощью?
— К десятому, выпускному. К друзьям графа Троубриджа. Его тоже захватили.
— Кто порталы будет строить? — Из глаз Паши ушла обреченность. Появился огонь. Злость. И азарт. В какой-то момент мне показалось даже, что там замелькали алые искры…
— Алана Кромера возьмем, — предложил Рэм. — Он уже сбегал, когда мать освобождал, — у него опыт. И Борнмута на подкачку энергии. У него огненной — море просто. Почти как у Ричарда.
— Ты же понимаешь, что из этой долины так просто не уйти, — хмыкнул Паша. — Преподаватели просто помешались на безопасности. Любая возможность прийти и уйти — что порталом, что ногами — и фиксируется, и блокируется.
— Я с вами, — распрямился Феликс.
— Слушай, — начал Рэм, без слов, одним взглядом посоветовавшись с Пашей. — Не думаю, что это хорошая идея.
— Ага. А когда ты маму найдешь, лечить ее ты будешь, полководец? Или кто-нибудь из ваших боевиков?
— Блин, — проговорил Паша, — Феликс, ты — мозг. Я об этом и не подумал.
— Пошли готовиться, — приказал Рэм. — Дел много.
Тут до поляны долетел звук голоса, явно усиленного магически:
— Внимание! Кадетам Рэ срочно подойти к палатке командира. Повторяю. Внимание!
— Так… Главное — не палимся! — рявкнул Паша.
— Главное, чтобы нам не сказали сейчас, что наша ночная вылазка уже бесполезна, — едва слышно прошептал Феликс.
— Прекрати, — покачал головой Рэм.
И они припустили бегом. Туда, где за деревьями виднелись ярко-оранжевые палатки.
Понятное дело, я полетела за ними.
Мальчиков ждал Ричард. Ричард… Выглядел он… жутко. Как огромная глыба льда. Только глаза горели нестерпимо алым пламенем.
— Есть новости? — бросился к нему Паша.
— Мы знаем, где Веронику держат, — раздался скрежет, в котором почти не было ничего человеческого. — Мы выставили им условия, и похитители пошли на переговоры. Через час они начнутся. Если сорвутся — идем на штурм немедленно.
— Какие переговоры могут быть с этими нелюдями! — взвился Рэм. — Их уничтожать надо, как бешеных псов. Я проведу вас в родовой замок такими переходами, о которых никто не знает!
— Вы останетесь в расположении Академии. Здесь безопасно.
— Ну уж нет! — подскочил к нему Паша. — Вы ведь тоже почувствовали, что с мамой что-то не так! Почему же вы здесь, а не штурмуете замок? Чего вы ждете? Время уходит!
На мгновение Ричард полыхнул — как большой костер. Мальчишки отшатнулись. Но сын императора злобно зарычал — и пламя, подчинившись, потухло.
— Я пришел сюда не за тем, чтобы объясняться с вами, — проскрипел Ричард. — Мне нужно лишь ваше слово, что вы не попытаетесь сбежать и затеять какую-нибудь самоубийственную авантюру.
— Нет, — отрезал Рэм.
— Мы будем хоть что-то делать! — крикнул Феликс.
— Раз вы только выжидаете. — Сын сжал кулаки.
— Могу вас уверить, что делается уже и невозможное, и противозаконное для того, чтобы ее вытащить… Я готов казнить ребенка… И беременную женщину.
Он сделал шаг назад и закрыл глаза.
Мальчишки, словно и не понимая, в каком он состоянии, качнулись вперед, чтобы выплеснуть на него свой страх, свою боль…
— Хватит, — приказала я. — А ну прекратите немедленно!!!
Как ни странно, меня услышали. И судя потому, как ко мне кинулись со счастливыми возгласами и попытались обнять — даже увидели. Но не более того. Их руки прошли сквозь меня.
— Ника… — выдохнул Ричард.
— Мама! — На глазах у Феликса опять показались слезы.
— Ты выбралась? — спросил Паша.
— А почему вы в таком состоянии? — Это был Рэм.
— Не знаю, — ответила я ему, потом перевела взгляд на Ричарда. И быстро заговорила, боясь не успеть: — В замок меня приволокли, чтобы организовать ловушку во время спасательной операции. Они планируют принести в жертву магов четырех стихий. Дарина сказала, что…
— Вы видели маму? — поднял на меня глаза, в которых засверкала надежда, Рэм. — Она жива?!
— Насколько маги сильны? — перебил его Ричард.
— Придворный маг герцогини, Троубрижд, сама герцогиня — прости, Рэм. Дарина думает, что дассары будут искать сильного огненного.
— А с тобой что? — продолжил спокойным голосом Ричард, но я понимала, чего это ему стоит.
— Не знаю, — честно призналась я. — Я каким-то образом выскользнула из тела… И захотела увидеть мальчиков…
Чуть не сказала — напоследок, но сумела прикусить язык. Судя по взглядам, которыми обменялись мужчины, — они это поняли.
— И вообще, Ричард, тебе надо к целителю, посмотри на себя…
— Ника, — тихо сказал он — и в его голосе смогли появиться человеческие нотки, — если я тебя не спасу, мне уже никакой целитель будет не нужен… Я просто не буду с этим жить.
— Да что ты! — зарычала я. — А сыновей наших куда? В ваши приюты? Или в наши детские дома? Или на шею моим родителям, которым и так несладко. Нет, Ричард, если со мной что-нибудь случится — ты должен жить!
