Милфорда надо вытащить. В нашей семье существует закон: мы своих не бросаем!
— Миледи. Я могу договориться, чтобы вас пустили попрощаться. Это все, что я могу для вас сделать.
— Что?! — Я замотала головой.
— С каждым часом его страдания и боль лишь усиливаются. Нет смысла длить агонию. Его величество уже прибыл.
— Император?! Мне надо с ним поговорить!
— Милорд Милфорд давал клятву верности его величеству лично. Император может отпустить своего слугу. И даровать ему покой без боли.
— Нет, — вскочила я. — Так не должно закончиться! Только не так!!!
— Мы никого не нашли, кто мог бы послужить якорем, — с сожалением сказала девушка.
— Якорь, — задумалась я. Вспомнила строчки, которые бормотал несчастный…. Строчки… стихов, которые… И неожиданно поняла, что делать.
— Феликс, — приказала я. — Вызывай Пашку. Госпожа Агриппа, мне срочно надо увидеть мужа.
По удивленному взгляду девушки я поняла, что целительница так и не поняла, кто мы. И с сожалением раскрыла инкогнито:
— Ричарда Тигверда.
Девушка неловко поклонилась. В какой-то момент мне показалось, что ее придется ловить. Но ничего — на ногах она удержалась.
В палате у Милфорда было многолюдно. Император, Швангау, Ирвин, мой муж.
— Ричард, — воскликнула я. — Не смейте!!!
— Ника, — поморщился император.
— Как хорошо, что ты почувствовала и пришла попрощаться, — тихо проговорил Ричард. — Я так и не смог тебе сказать.
Когда много крови,
Появляется чувство,
Как будто ты зверь…
— Он читает стихи Таи!
— Миледи Вероника, — тяжело посмотрел на меня Ирвин. — Он молчит.
Ты видишь, слышишь
Острей в десятки
— Ничего подобного!
— Кто такая Тая? — быстро спросил Швангау.
— Моя студентка. Однажды девушка забыла в аудитории тетрадку — там были стихи. Я их слышу! Слышу, как он их читает! Он их знает! Не знаю, правда, как это может быть, но…
— Может. — Швангау обернулся к императору. — Я считаю, попробовать стоит. Видимо, девушка входила в состояние между сном и явью, в котором люди мира Вероники способны путешествовать по иным мирам. Скорее всего, она это делала бесконтрольно, хотя в вашем мире, безусловно, существуют также маги, способные управлять этим процессом.
— Попробовать стоит, — кивнул император. — Ричард?
— Пауль знает эту девушку? — Муж посмотрел на меня.
— Да. Я Феликса просила его вызвать.
За дверью уже были слышны голоса мальчишек.
— Как ее зовут?
— Тая. Она занимается фехтованием вместе с Пашкой.
Ричард вышел, а я обратилась к императору:
— Можно я попробую? Я же слышу, как он читает стихи! У меня получится.
— Нельзя, ваше величество, — резко ответил бледный до серо-зеленого Ирвин. — Милфорд может отреагировать… Совсем не так, как мы планируем.
И будем вместе болтать ногами,
Чудовищ в бездне кормя плодами…
Я подошла к милорду, присела на край кровати, взяла его холодную руку в свои. Ирвин попытался вмешаться, но Фредерик жестом остановил целителя. Ладонь Милфорда была холодная, как камень.
— Эдвард… Откуда ты знаешь эти стихи?
— Она их везде пишет… На песке… Любит писать на песке.
— А где вы с ней были? В империи?
— Нет, не здесь. Другой… мир. Берег, белый от соли. Скалы. Ветер. Сидит на камне, слушает море. Целуется с ветром. Чертит своей тонкой шпагой-ниточкой на песке. Волны смывают слова. Что успел прочесть — запомнил:
Смерть шепчет, шепчет,
Почти ласкает. Почти целует.
И не пугает…
— Если она позовет… Ты вернешься?
— Она не позовет…
— А если позовет?! Вернешься? Вернешься или нет? Отвечай!
Меня почему-то трясло от злости. Я с кем-то вступила в сделку… Или с чем-то. Я это чувствовала, ощущала почти физически. Или я, или оно! Я не отдам тебе его, слышишь? Не отдам! Он вернется… Вернется…
— Пари, Вероника? — И бледные губы на неподвижном лице медленно скривились в ухмылку. Я вспомнила Пашин крик на заднем сиденье нашей машины. Вспомнила первые несмелые шаги Феликса. Песчаного Анук-Чи Рэма, его счастливое лицо. Теперь, наверное, буду вспоминать и эту ухмылку.
В этот момент вспыхнуло марево портала, и появились Павел с Ричардом. Муж держал на руках девушку в костюме для фехтования — белом, как ее лицо. Длинные темные волосы касались каменного пола, голова безжизненно повисла. Пашка держал маску и рапиру.
— Что с ней? Что случилось? — Я старалась говорить спокойно, не отвлекаясь и не теряя связи с Эдвардом.
— Ей стало плохо, — растерянно сказал Пашка. — Мы ее из медкабинета забрали, с тренировки. Она в обморок упала. С ней раньше никогда такого не было.
— Сейчас все будет в порядке, — успокоил всех император и посмотрел на целителя, приказывая заняться девушкой. — Для жителей вашего мира, наверное, это в порядке вещей. Там такой отвратительный воздух!
— Нет. Удивительно, но между ними существует связь. — Ирвин покачал головой и склонился над девушкой.
Всего пару минут спустя она заговорила. Тая говорила сама с собой. Было видно, что с ней это не в первый раз, что девушка не удивлена и абсолютно уверена, что просто спит и ее никто не слышит:
— Пашка!.. Надо же… Ты мне никогда раньше не снился… Ой, тут твоя мама! Она тоже мне никогда не снилась…
— Тая, мы не спим. Понимаешь, это… — Павел хотел объяснить, но не успел. Тая увидела Милфорда.
— Что с ним?! — Девушка вскочила и бросилась к кровати. — Что с вами? Что с вами? Пожалуйста, очнитесь! Пожалуйста!!!
Я даже не успела ничего понять… Девушка так по-женски взяла лицо мужчины в свои ладошки… Стала гладить. Звать. Уговаривать вернуться. Она сделала все что нужно, хотя никто ей ничего не объяснял, никто ни о чем не просил. Мы просто… не успели.
— Пожалуйста, очнитесь! Пожалуйста, вернитесь! Пожалуйста…
Я попрошу, чтоб позвала
Тебя над синим морем чайка.
У чайки крик такой отчаянный,
Сама бы я так не смогла…
Я попрошу тебя позвать
Седой прибой о скалы грохотом,
Закат кровавым алым хохотом
Я попрошу тебя позвать…
Бездонной пустоте назло
Твое я имя повторяю,
Жаль только… я его… не знаю,
Но повторяю все равно!
Последние строчки растворились в пустоте. Мне казалось, я слышу стук сердец стоящих рядом со мной мужчин. Но самое страшное было то, что я больше не слышала милорда Милфорда. Не чувствовала его…
