Книга Здесь русский дух..., страница 49. Автор книги Алексей Воронков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Здесь русский дух...»

Cтраница 49

Слава богу, пока особой опасности ждать ниоткуда не приходилось. Поляки после славных походов русских дружин присмирели, Золотая Орда ушла в прошлое, да и шведы поутихли после нескольких неудач. Кто еще может угрожать границам Руси? Может, маньчжуры? Алексея Михайловича всегда интересовали политические дела, поэтому он часто знал намерения разных европейских правителей. Азия же его мало тревожила. Где Москва, а где тот же Пекин! Однако в последнее время до царя доходили сведения, что на Востоке зарождается сила, по мощи уже сейчас не уступающая великим монголам, которые в свое время сумели завоевать полмира. Кажется, эта сила маньчжуры. Они положили свой глаз на Амур и Сибирь, и теперь, облизываясь, ходили вокруг да около, словно лисы возле курятника.

…Прежде чем царь приступил к утренней молитве, духовник благословил его крестом. Пока царь в истовом порыве веры прикладывался к кресту, один из дьяков поставил пред иконостасом на высокий столик-аналой образ Псковского чудотворца, преподобного Никандра, память которого праздновалась в тот осенний сентябрьский день. Священник окропил икону святой водой, и государь, прикладываясь к ней, совершил свою молитву, которая продолжалась около четверти часа. После молитвы царю поднесли кубок с освященной водой, привезенной из дальнего монастыря вместе с иконой праздника и хлебом-просфорой. В это же время служащий дьяк, взяв в руки сборник поучений Иоанна Златоуста, стал читать духовное слово.

Окончив особую утреннюю молитву, Алексей Михайлович, следуя давней своей привычке, перед тем как отправиться к столовому кушанью, послал слугу к молодой царице Наталье Кирилловне спросить о ее здоровье и пригласить на завтрак. Наталья, как и прежняя супруга царя, имела отдельные от мужа хоромы. Так было в Кремлевском дворце, тот же порядок оставался и в Коломенском — загородной резиденции царя.

Здание дворца государя строилось в три яруса. Средний ярус занимали хоромы царя и царицы с отдельными спальнями, соединенными между собой коридором, и крестовыми; там же находились столовая и сами Комнаты, где государь с государыней занимались делами. Комнаты небольшого размера имели три окна наружу. В самих помещениях глаз не мог выхватить ничего лишнего: лавки у стен, посередине находился стол с креслом.

Особые хоромы ставились и для государевых детей, которые соединялись сенями с хоромами царицы.

В нижних комнатах находились палаты, где царь мог принимать гостей. Палаты, украшенные иконами, в отличие от скромных царских хоромов, блистали яркими красками и позолотой. В пристроенных к дворцу комнатах обитали приближенные царя и челядь.

Верхний ярус дворца занимали терема — светлые комнаты для летнего пребывания.

…Тишь царила в Коломенском дворце. Другое дело — дворец Кремлевский. Там уже с самого утра толпились бояре, думные и ближние люди, готовые ударить лбом государю и присутствовать в Царской Думе. Они собирались обычно в передней, где терпеливо ожидали царского выхода из внутреннего покоя или из Комнаты.

Поздоровавшись с боярами и поговорив с ними о делах, государь в сопровождении свиты шествовал к поздней обедне в одну из придворных церквей. Если тот день именовался праздничным, то выход делался в собор или в монастырь, построенный в память празднуемого святого. В общие церковные праздники набожный Алексей Михайлович, как и его покойный отец, Михаил Федорович, присутствовал при всех обрядах и церемониях, поэтому и выходы в такие дни выглядели торжественнее.

В Коломенском же царь завел иные порядки. Теперь никто ему не докучал по утрам, и Алексей Михайлович делал все, что захочет. Годы брали свое, поэтому государю хотелось покоя. Особенно он стал уединяться после женитьбы на Наталье Нарышкиной, но та, в силу своего молодого возраста, любила выезжать в свет. Пока не придумали своего домашнего театра, она ездила к Матвееву поглядеть на игру его актеров. Артамон Сергеевич не так давно построил себе большие палаты у Никиты на Столпах, украсив их картинами иностранных мастеров и мебелью в европейском стиле. Наталья чувствовала себя здесь легко и вольготно, так как, в отличие от многих людей боярского рода, царский окольничий не был деспотом. Он не держал взаперти ни свою жену, ни родственников, ни воспитанников. В его доме постоянно царило веселье — звучала музыка, слышался многоязыкий разговор наезжавших сюда со всей Европы людей.

Алексей Михайлович смотрел на все происходившее сквозь пальцы, даже на царицу, позволявшую себе ездить в открытой карете. Набожные родственники считали нарушение вековых устоев происками дьявола, советуя царю приструнить молодую жену, но тот, напротив, с каждым днем все больше и больше попадал под влияние этой по-европейски утонченной и ясноликой молодой женщины. Государь даже время молитвы стал ограничивать, а ведь еще недавно едва ли кто из его близких мог сравниться с Алексеем Михайловичем набожностью и рвением в исполнении церковных обрядов, служб, молитв. Бывало, в пост он мог простоять на коленях в церкви по пять, а то и по шесть часов сряду, где клал иногда по тысяче земных поклонов, а по большим праздникам — иногда и больше.

Сейчас государь надумал посвятить день молодой жене. Та давно просила свозить ее на прогулку в Троице-Сергиеву слободу, к лавре. Жена с детства любила это необычное место, с множеством церквей и соборов, красивее которых, считала она, не найти на всем белом свете. Если где-то гудели колокола, то их слышала вся Русь-матушка. Там супруга, по натуре живая и веселая, вдруг становилась иной — задумчивой и умиротворенной.

Впрочем, привычка взяла свое, и царь, сославшись на дела, после обедни решил-таки ехать в Москву.

— А вели-ка, Федор Михайлов, лошадей закладывать! — приказал он Ртищеву.

Царю подали карету, и шестерка лошадей, запряженных попарно в легкую упряжь, в сопровождении конной охраны пустилась в путь. Уж больно растревожил душу Алексея Михайловича приезд иностранных посланников, а находиться один на один со своими думами он не мог. Царю требовалось участие мудрых советников.

Алексей Михайлович любил ежедневные походы. От Коломенского до Кремля, как говорится, рукой подать, но уж столько всего насмотришься, пока доберешься до дворца. Бывало, приспустит государь слюдяное окно кареты и смотрит, смотрит… Больше всего его привлекали мелькавшие за окном пейзажи. Природа русская, несмотря на свою традиционную скромность, довольно живая. Здесь все радует глаз — и лиственные леса с перелесками, и разметавшиеся по гривкам холмов крестьянские пашни, и луговые травы, и небольшие озерца, обрамленные осокой да камышом… Даже торфяные болота не могут испортить всю эту чудную картину. Сказка!

— Ну, наподдай, соколики! — взмахнув длинным бичом, подгонял тройку упряжных лошадей сидящий на оглобле возница. Резво бежали кони, поднимая пыль до небес.

Хотя и ранний час, но людей на дороге много. В большинстве своем — крестьяне из близлежащих деревень с возками. Те встают рано, чтобы поспеть занять место на московском торжке. Идут гуськом, переговариваются, а завидев царскую карету, останавливаются и кланяются до земли, государя приветствуют. Чем ближе Москва, тем больше людей да возков.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация