Гутя пожала плечами. Вспоминать, собственно, было нечего.
– Ты же знаешь, я всегда с женихами через газету связываюсь. Или я пишу объявления, что, мол, имею девицу-красавицу на выданье, или сама ищу из тех, кто свое объявление напечатал.
– А Псов сам вас нашел? Или, может, объявление давал, как с ним связаться? – допытывался Фома.
– Нет, Псов позвонил мне сам. Позвонил и предупредил, что хочет создать семью, чтобы жена, дети, вот я ему и посоветовала Лялю… Потом они встретились в сквере… Ну, а потом уже свадьбу назначили. Да как-то быстро, я еще говорила Лялечке – узнай его получше, но она только веселилась, ну я и не отговаривала. А потом уже, перед самой свадьбой Ляля позвонила и сообщила, что выходит замуж за другого, и очень боялась, что тот другой встретится с Псовым.
– А он не встретился?
– Вот этого не знаю, но судя по тому, что у Ляли отлично складывались отношения с новым супругом, не встретился. И потом, Ляля бы непременно сказала. Мне кажется, он бы даже не успел. Он к нам пришел сразу, в тот же вечер, а потом… А потом его убили.
Варька задумчиво пялилась на водянистые подтеки обоев. Нет, это даже хорошо, что Толик затеял ремонт, прежние уже совсем никуда не годятся.
– Это вообще непонятное убийство – где мотивы? – медленно проговорила она. – Я всегда считала, что в преступлении присутствует мотив. А у Псова? Ну, предположим, ревность чья-то, да? Но мы теперь выяснили, что ни одна из его бывших пассий на Назара Альбертовича зла не держит. Тогда что? Богатство? Может, он был подпольным миллионером? Эдакий скромняга – Корейко? Но тогда ему надо было бы жить одному, а не стремиться к семейному очагу, узаконенному. Насколько я понимаю, тогда бы ему пришлось делить свои капиталы с супругой. Непонятно.
– А если он случайно стал свидетелем чего-либо? А что, такое тоже бывает: увидел что-то неположенное, и все, лучший свидетель – мертвый, – предположила Гутя. – А вообще здесь много неясного. Ну, во-первых, кто такая Кукина? Мы ведь так и не узнали.
– А как бы мы узнали, ее ведь найти надо! – вскинулась Аллочка. – А она к нам чего-то не приходит.
Гутя немного подумала и добавила:
– Вы знаете, я когда с Врединой поговорила, она случайно упомянула одного знакомого Псова – Сазона… Я к нему ходила.
– Ну и как? Нормальный мужик? – загорелись глаза у Аллочки.
Гутя на нее рассеянно взглянула и продолжала:
– Этот Сазон, он такой странный… Странности начались сразу, как только мне открыли двери. Вредина мне сказала, что Сазон – инвалид, прикованный к постели. А он открыл мне сам. И никакой прикованности я не заметила, хотя приковать, конечно, надо было бы. Представляете, как только я назвала имя Псова, он куда-то на минутку отлучился и больше не появлялся. А мне, между прочим, сказал, чтобы я его ждала. Я и ждала, как дура, а дождалась не его, а какую-то постороннюю даму, которая оказалась Даниловой Полиной Андреевной.
– Ух, Гутиэра Власовна, и понесло же вас! – не сдержался Фома. – А если бы эта Данилова вам по темечку топором?
– Да и просто бы милицию вызвала, тогда бы точно на нас убийство несчастного Псова повесили, – поддержала мужа Варька.
– Так ведь в том-то и дело – никого не вызвала! Хотя и могла. Если бы я в своем доме случайно наткнулась на женщину, которая неизвестно как вошла и неизвестно чего выжидает, я бы такой ор подняла, а она ничего, спокойно ко мне отнеслась, даже не выставила меня за порог. Нет, как-то там все странно у этого Сазона. И ведь мужчина сказал, что он и есть Сазон, а дамочка утверждала, что никаких Сазонов в глаза не видела, знать не знает и вообще проживает здесь одна.
– А тот мужик так и не вернулся?
– Не-а.
– Надо за ними проследить, – тут же предложил Фома. – Может, что-то и прояснится.
Варька вспомнила, как нелегко дается слежка, и отчаянно замотала головой:
– Фома, ты не представляешь, как это непросто – следить за человеком! Я вот тут за… – она чуть не сказала «за тобой пыталась проследить», но вовремя прикусила язык. – Я вот тут за завтраком прикинула, каково это – проследить за человеком, и столько трудностей нашла! Ты только представь – как ты его, к примеру, выследишь, если он будет на машине, а ты без?
Но Фому такие мелочи не пугали, он еще не сталкивался со слежкой по-настоящему.
– Фигня, это не главное. Значит, решено, завтра, Гутиэра Власовна, вы будете следить за Сазоном – куда вошел, откуда вышел, все его передвижения запоминайте.
– А чего это Гутя? – обиделась Аллочка. – Но мне кажется, что не стоит возле сазоновского дома околачиваться. Надо не так. Как ты, Гутя, говоришь, хозяйку дома звали?
– Данилова Полина Андреевна. Я в паспорте посмотрела.
– Вот и славно, – потерла руки Аллочка и свысока глянула на родственников. – Я завтра соседей этой дамочки поспрашиваю, скажу, что она в депутаты выдвигается. Мне про нее такое понаплетут! А уж зная ее не самые лучшие стороны, можно к даме и ближе подобраться.
– Аллочка! Ты просто гений сыска! – заулыбался Фома, ясно показывая, что он вовсе не хочет присваивать все лавры себе. – Этим и займись.
– Я бы тоже занялась, да вот работа, будь она неладна… – посетовала Варька и собралась укладываться. – Сегодня уже достаточно наговорились про Псова, пора сделать что-нибудь приятное, например поспать.
На самом-то деле работа была ни при чем. Просто она уже два дня не следила за Иркой Серовой, а Фома вчера подозрительно долго задержался неизвестно где, и завтрашний день Варвара твердо решила посвятить мужу, вернее, слежке за Иркой Серовой.
Ночью Варя долго не могла заснуть. До этого сон прямо склеивал глаза, а стоило улечься в постель, как навалилась бессонница. Наверное, дело было в краске. Хоть они с Фомой и ночевали в комнате Аллочки, но от ядовитого запаха не так-то легко было отделаться – он забивал нос, глаза и даже, кажется, просочился в уши, от чего голова трещала нещадно.
Потом она не могла вспомнить – спала или нет, точно в дреме, послышался слабый звук. То ли шорох, то ли щелчок, а может, и ничего такого, только Варька поняла, что у них в квартире кто-то есть. И этот кто-то был явно не Неверов. Он крался из прихожей. Вот скрипнула половица под его ногами. А может, это не половица, а очередной всхрап Аллочки, которая расположилась в соседней комнате.
Варька понимала, что надо бы закричать. Но не могла себя заставить. А вдруг это ей почудилось, вот будет потом крику, что разбудила усталых домочадцев. Нет, надо еще подождать. Она подождала. Никого. Наверняка показалось. Варька повернулась поудобнее и почувствовала холодок в груди – кто-то к ним прокрался. Нет, она его не видела, но это не объяснишь, она чувствовала чужое присутствие.
– Эй, – издала она слабый звук, плотнее прижимаясь к Фоме.
Звук получился трусливый и дребезжащий, но Варьке показалось, будто кто-то невидимый испугался. Снова раздался Аллочкин храп, а после этого Варька что-то вроде щелчка услышала, и ее будто отпустило. Она уже не чувствовала в доме постороннего. Она настолько была в этом уверена, что не поленилась подняться и выйти из спальни. Конечно, никого. Никаких следов. Тишина. И в этой тишине кто-то цепко взял ее за плечо.
