Я видел тебя через твои сны. Я запоминал видения, снова и снова пытался разобраться в них и понять, где же ты находишься и кто ты вообще. Существа, которых ты видела в кошмарах, принадлежали ко всем дворам. Я просыпался, ощущая твой запах, и он преследовал меня весь день, сопровождал каждый мой шаг. А однажды тебе приснилось, что ты стоишь среди зеленых холмов и смотришь на поленья костров, которые вспыхнут в ночь Каланмая.
В моей голове установилась полная тишина.
– Я знал, что этот праздник будут отмечать только в одном месте. Холмы тоже были мне знакомы. Я рассчитывал тебя увидеть. И тогда я сказал Амаранте… – Он медленно моргнул. – Я сказал ей, что хочу отправиться ко Двору весны – вроде бы на праздник, но на самом деле шпионить за Тамлином и разнюхивать, не плетет ли он заговор против нее и не появились ли у него сообщники. Как ты знаешь, она дала Тамлину отсрочку, чтобы справиться с ее проклятием. Время, отпущенное ему, подходило к концу. Амаранта становилась все беспокойнее и подозрительнее. Но в моих словах она не уловила подвоха и отпустила на праздник, велев привести с собой возможных предателей. Я ей это пообещал. – Риз снова поднял на меня глаза. – Я отправился на праздник и учуял тебя. Я пошел по следу и наконец тебя увидел. Человеческая женщина с ног до головы. Два ходячих куска дерьма тащили тебя куда-то с грязным намерением… – Он резко тряхнул головой. – Мне хотелось убить их на месте, но это привлекло бы излишнее внимание. Поэтому я слегка покопался в их мозгах, и они оставили тебя в покое. Я заговорил с тобой, не очень соображая, что́ говорю. Я лишь понимал: ты рядом, и я держу тебя за руку.
Он шумно выдохнул.
«Вот и ты. А я тебя искал».
Это были его первые слова, обращенные ко мне. В них я не ощутила ничего лживого или угрожающего. Помню, он даже поблагодарил тех двоих наглецов, сказав им: «Спасибо, что нашли ее».
Мне казалось, что я стою на морском берегу и волны неумолимо вымывают песок под моими ногами.
– Ты испуганно смотрела на меня, – продолжал Риз. – Ты и понятия не имела, кто я и откуда явился. Ты и не догадывалась, что я видел твои сны. Увидеть мои ты не могла. Ты была… человеческой девчонкой. Очень молодой, очень хрупкой. Я не вызвал у тебя никакого интереса. А мне задерживаться рядом с тобой было опасно. Кто-нибудь мог нас увидеть и услужливо донести ей. Потом она бы тебя нашла. И я решил тихо удалиться, думая, что ты рада избавиться от моего общества. Но потом ты сама заговорила со мной, словно не могла просто так расстаться. Я понял: мы вступили на опасную тропу. И еще я понял, что мне больше нельзя видеться и говорить с тобой. Даже думать о тебе было опасно.
Ты придумала какую-то неуклюжую историю о несуществующих подругах, пригласивших тебя на праздник. Это было отъявленное вранье, но я ничего не сказал. Как ты помнишь, я даже имени твоего не спросил. Видеть тебя во снах – это одно, а наяву… Наверное, где-то очень глубоко, в самых потаенных глубинах своей души, я догадывался, однако боялся признаться даже себе. Если мои догадки были верны и ты действительно – моя пара… Фейра, ты даже не представляешь, что́ сделали бы тогда с тобой Амаранта и ее прихвостни.
Я не стал тебя удерживать. Когда ты ушла, я сказал себе: наверное, Котел вовсе не жесток, а милосерден, раз позволил мне тебя увидеть. Всего один раз. Подарок за мои испытания. Но я помнил, что нельзя возвращаться к Амаранте с пустыми руками. Я разыскал этих троих молодцов, покопался у них в мозгах, перестроив в нужную сторону, а потом приволок к Амаранте. Там я заставил их сознаться, что они ненавидят Амаранту и готовили против нее заговор. На празднике они искали себе возможных сообщников. Она резала их живьем, под их отчаянные крики и клятвы в своей невиновности. У меня не было к ним ни капли жалости. Я знал, как они намеревались развлечься с тобой. И еще я знал: ее издевательства над ними показались бы детской забавой по сравнению с тем, как она обошлась бы с тобой.
Я схватилась за горло. Мне вспомнились обрывки его фразы, услышанные в Подгорье: «У меня были свои причины появиться на празднике. И не думай, Фейра, что мне за это не пришлось платить».
– Я тогда и не знал, где ты живешь, – продолжал Риз, упершись глазами в стол. – Я и представить не мог, что найду тебя при Дворе весны, рядом с Тамлином. Амаранта отправила меня к нему на следующий день после праздника летнего солнцестояния. Ей понравились мои, так сказать, успешные действия в ночь Каланмая. Я был готов к словесной перепалке с Тамлином. Возможно, даже к потасовке. Но когда я очутился в его столовой, уловил знакомый запах… Он тебя спрятал, но не успел убрать тарелку. Да и магический покров, которым он тебя окружил, был слабеньким. Встреча с тобой там стала настоящим ударом. Ты – в доме второго моего злейшего врага. Сидишь с ним за одним столом. На тебе его запах. Ты смотрела на него так… как будто любила его.
У Риза побелели костяшки пальцев.
– И тогда я решил: надо напугать Тамлина. Тебя и Ласэна – тоже, но прежде всего Тамлина. Я видел, как он смотрит на тебя. В тот день я… – У него напряглись и побелели губы. – Я проник в твой разум и задержался там, чтобы ты это почувствовала и испугалась. Я заставил Тамлина умолять о пощаде, показав, что он не в состоянии тебя защитить. Я издевался над ним так, как Амаранта издевалась надо мной. Я молил Котел, чтобы спектакль подействовал на него в достаточной мере и он отправил бы тебя назад в человеческий мир, подальше от Амаранты. А она непременно стала бы тебя искать. Если бы ты разрушила ее проклятие, она бы тебя нашла и убила.
Меня подвел мой глупый, отвратительный эгоизм. Я не мог уйти, не узнав твоего имени. Ты и так смотрела на меня как на чудовище, и потому лишний вопрос ничего не менял. Но ты соврала, и я это сразу понял. Я понял твои намерения: ты спасала себя и своих близких. Я снова ушел, не заронив в тебе ни одного намека, что я, возможно, не такое чудовище, каким кажусь. Должен признаться, едва я покинул поместье Тамлина, меня вывернуло, как выворачивало тебя после кошмарных снов.
У меня задрожали губы, и мне пришлось их плотно сжать.
– Потом я наведался к нему снова – убедиться, что тебя увезли. Был я там и в день, когда приспешники Амаранты громили поместье Тамлина. Мне требовалось закончить этот спектакль. Я назвал Амаранте имя той девчонки, посчитав его вымышленным… Я никак не думал, что она пошлет своих псов за Клерой. – Он снова тряхнул головой. – Когда Клеру приволокли в Подгорье, я проник в ее разум. Я сделал так, что она не чувствовала боли. Я велел ей кричать, когда палачи ждали криков. Ее пытали, а я, как мог… выправлял положение. Но спустя неделю я понял, что пытки и издевательства могут затянуться. И тогда я снова проник в разум Клеры и сделал ее… бесчувственной куклой. Она перестала что-либо чувствовать. Так продолжалось до самой ее смерти. Но я по-прежнему вижу ее лицо. Лица моих придворных. Лица тех, кого я убивал по приказу Амаранты.
По его щекам быстро скатились две холодные слезинки. Риз не стал их вытирать.
– Я думал, на этом все кончится. Погубив Клеру, Амаранта поверит, что ты мертва. А ты будешь далеко, в безопасности. И Веларис останется недосягаемым для Амаранты. Тамлин проиграл, поэтому все вроде бы уладилось. Но потом… Я был в задней части тронного зала, когда аттор приволок тебя. Знаешь, Фейра, даже на войне меня не охватывал такой ужас, какой охватил в тот день. Онемев, я смотрел, как ты заключаешь с нею соглашение. Я совсем не знал тебя. Даже имени твоего не знал. Но я думал о твоих руках, рисовавших цветы, и представлял, с каким наслаждением Амаранта будет ломать твои пальцы. Мне пришлось смотреть на твое избиение, устроенное аттором и тварями в его подчинении. Я помню, с какой ненавистью и отвращением ты смотрела на меня, когда я пригрозил, что покопаюсь у Ласэна в мозгу. А потом я узнал твое имя. Услышал, как ты его произносишь… Это было сродни ответу на вопрос, который я задавал пятьсот лет.
