Ласэн шумно вздохнул и едва слышно пробормотал:
– Повторение пройденного.
– А почему мне нельзя было отдать ей драгоценности? – с вызовом спросила я. – Они для меня ничего не значат. Нет ни одной вещи, которую я бы надела дважды! Зачем мне склад драгоценностей?
Тамлин слушал, поджав губы.
– Да пойми ты: дело не в драгоценностях! Своим поведением ты подрываешь законы моего двора. Они были установлены не просто так. И когда ты отдаешь этой обжоре золото, чтобы она не померла с голоду, твои действия выставляют меня… слабаком. И не только меня. Весь двор.
– Не говори со мной в таком тоне, – сказала я, оскалив зубы.
Тамлин стукнул кулаком по столу, выдвинул когти, однако они меня не испугали. Я подалась вперед, схватившись руками за край стола:
– Ты до сих пор не представляешь, каково мне было месяцами жить впроголодь. Каждую зиму нам угрожала голодная смерть. Можешь сколько угодно называть эту фэйри обжорой, но у меня тоже есть сестры. Я помню, что значит возвращаться домой с пустыми руками, не добыв никакого пропитания.
Я заставила себя успокоиться, но неведомая сила бурлила во мне, перехлестывая через край.
– Возможно, эта фэйри глупейшим образом растратит деньги. Возможно, она и ее сестры не знают удержу. Но я не хочу обрекать их на голод только потому, что когда-то твои предки придумали нелепые правила.
Ласэн откашлялся:
– Тамлин, Фейра не хотела тебя обидеть.
– Без тебя знаю, что не хотела, – резко ответил Тамлин.
Ласэн выдержал его взгляд.
– Мы знавали худшие события и не застрахованы от них в будущем. Успокойся. Ничего трагического не случилось.
В изумрудных глазах Тамлина плясал неистовый огонь, угрожая сжечь все вокруг.
– Разве я спрашивал твое мнение?
От этих слов, от его взгляда, брошенного на Ласэна, и от того, как Ласэн послушно опустил голову, в моих жилах снова вспыхнула огненная река. «Ласэн, подними же голову, – мысленно умоляла я его. – Поставь его на место. Мы правы, а он ошибается». Ласэн стиснул зубы. Неведомая сила вновь заметалась во мне, готовая выплеснуться на Ласэна. «Да не опускай ты головы!»
А потом я исчезла.
Я оставалась в столовой, я по-прежнему смотрела своими глазами, но одновременно видела помещение под другим углом, будто сидела на другом стуле.
В меня хлынул поток мыслей, образов и воспоминаний. Мысли и чувства были давними, умными и печальными. Невыразимо печальными, пропитанными безнадежностью и чувством вины…
Это продолжалось совсем недолго. Я вернулась в себя, безотрывно глядя на Ласэна.
Его голова. Я побывала в его голове! Проскользнула через стены его разума.
Я встала, бросив салфетку на стол. Мои руки были пугающе спокойными.
Я знала, от кого получила этот дар. То немногое, что я успела съесть, грозило выплеснуться наружу. Усилием воли я подавила рвотный позыв.
– Мы еще не закончили обедать, – прорычал Тамлин.
– Приятного аппетита! – в тон ему рявкнула я и ушла.
Я могла поклясться: под салфеткой остались выжженные следы моих рук. И надеялась, что никто больше их не заметил. А еще я надеялась, что Ласэн не почувствовал вторжения в его разум.
Глава 9
Я долго мерила шагами свою комнату. Возможно, я ошиблась, и выжженные следы якобы моих пальцев появились на столе гораздо раньше. Возможно, их происхождение имело куда более правдоподобное объяснение, нежели всплеск неведомой силы во мне, опалившей поверхность стола. Возможно, и в мозгу Ласэна я не была, а лишь вообразила себе эту странную «прогулку».
Потом, как обычно, появилась Асилла, чтобы помочь мне переодеться и подготовиться ко сну. Она расчесывала мои волосы. Я сидела перед туалетным столиком, смотрелась в зеркало и морщилась на собственное отражение. Круги под глазами стали еще заметнее и, возможно, навсегда поселились на моем лице. Само лицо побледнело. Даже губы потеряли яркость. Я вздохнула и закрыла глаза.
– Слышала, ты отдала свои драгоценности водяной фэйри, – вдруг сказала Асилла.
Я снова открыла глаза и уставилась на ее отражение в зеркале. Коричневая кожа служанки напоминала измятую кожаную подушку. Ее темные глаза вспыхнули и тут же сосредоточились на моих волосах.
– Скользкий это народец.
– Но она говорила, что они голодают. Им совсем нечего есть, – пробормотала я, словно оправдываясь перед Асиллой.
Служанка осторожно раздвигала гребнем спутанную прядь.
– Никто из тех, кто стоял сегодня в очереди, не дал бы ей денег. Никто и не осмеливался. До нее немало водяных фэйри сошли в могилу из-за голода. Неуемный аппетит – сущее их проклятие. Денег от продажи твоих камешков ей едва ли хватит на неделю.
Я топнула ногой.
– Однако, – Асилла, отложив гребень, заплетала мои волосы в косу, царапая кожу головы длинными тонкими пальцами, – эта фэйри не забудет твоей щедрости. Что бы ты ни говорила, пока она жива, она перед тобой в долгу.
Заплетя косу, Асилла одобрительно потрепала меня по плечу:
– За эти пятьдесят лет многие фэйри познали голод. Так что весть о твоем поступке быстро разлетится.
Слова Асиллы почему-то вызвали у меня не всплеск тщеславия, а волну страха.
Я ждала, что Тамлин все-таки придет ко мне, но он не показывался. Когда время перевалило за полночь, я отправилась его искать. Побродив по темным и тихим коридорам, я нашла его в кабинете. Одного.
На столике между двумя креслами я заметила большую шкатулку, перевязанную пышным розовым бантом.
– Я уже собирался подняться к тебе, – сказал Тамлин, быстро окидывая меня взглядом, словно желая удостовериться, что за минувшие часы со мной ничего не случилось. – Напрасно ты не спишь.
Я вошла, закрыв за собой дверь. Я знала, что не усну, особенно после слов, звеневших у меня в ушах.
– И тебе стоило бы лечь. – Мой голос звучал так же натянуто, как и отношения между нами. – Ты слишком много работаешь.
Я подошла к креслу, оперлась руками на спинку. Пока я разглядывала его подарок, Тамлин внимательно разглядывал меня.
– Теперь ты понимаешь, почему я не рвался в верховные правители? – спросил он, поднимаясь из-за стола.
Он подошел ко мне, поцеловал лоб, кончик носа, потом осторожно поцеловал в губы.
– Столько писанины, – проворчал он.
Я усмехнулась. Тамлин прижался губами к ложбинке между моим плечом и шеей.
– Прости меня, – прошептал он.
Его поцелуй отозвался покалыванием во всей спине. Он снова поцеловал мою шею.
– Прости меня.
