– Я бы очень хотела познакомить с тобой моих сестер. Пусть не сегодня. Но если ты когда-нибудь согласишься…
Она вскинула голову. Может, я опять сказала что-то не то?
– Я хочу, чтобы они услышали твою историю. И знали, что существует особая сила… – Я поняла, что и сама хочу узнать историю Мор. – Особая сила, которая помогает выдерживать самые мрачные времена и самые тяжелые испытания. И при этом не черстветь сердцем, а оставаться доброй, готовой доверять и идти навстречу.
Мор плотно сжала губы и заморгала.
У двери я остановилась и снова повернулась к ней:
– Ты меня прости, если поначалу я была не такой общительной и не смогла ответить на твой теплый прием. Я… я до сих пор учусь новой жизни.
Объяснение получилось неуклюжим, но вполне точно описывало, какой развалиной я сюда явилась, сбежав от Тамлина.
В ответ Мор спрыгнула с кровати, сама открыла мне дверь и сказала:
– У меня и сейчас бывают дни легкие и тяжелые. Но нельзя позволять тяжелым дням брать верх.
Похоже, и меня сегодня ждал очередной тяжелый день.
Амрена и Мор оставались в Веларисе – управлять городом и готовить наше неизбежное путешествие на остров Сонного королевства. Я же в сугубо мужской компании отправлялась в мир смертных, и мне предстояло выбрать, с кем из троих лететь: с Ризом, Кассианом или Азриелем. М-да, невелик выбор.
Насколько я знала, Риз совершит переброс и доставит нас к невидимой черте, разделявшей миры. На расстоянии в четверть лиги от берега имелся такой же невидимый «пролом» в стене, через который мы и проникнем в мир смертных.
Мы вышли в переднюю. Все трое оделись в боевые кожаные доспехи, а меня закутали в тяжелый плащ на меху. Я шагнула к Ризу и вдруг снова почувствовала у себя на бедрах его руки. Я как будто снова заглянула в его разум, ощутила его холодный гнев. В его арсенале была громадная сила и… маски. То и другое помогало Ризу защищать себя, своих друзей и свой народ. Он повидал и выдержал столько всего невыразимо ужасного и отвратительного, однако… я помнила его нежное прикосновение. Оно было похоже на…
Усилием воли я оборвала воспоминание и объявила:
– Я полечу с Азриелем.
Риз и Кассиан переглянулись. Оба посмотрели на меня так, будто я объявила о желании прогуляться по Веларису голой. «Певец теней» лишь склонил голову и сказал:
– Конечно.
Спасибо, что он ограничился одним этим словом.
Перебросить всех сразу Риз не мог. Первым он перебросил Кассиана и вскоре вернулся за Азриелем и мной.
Главный шпион Ризанда ждал молча. Я старалась не выглядеть слишком уж несчастной, когда он подхватил меня на руки и его тени коснулись моей шеи и щек. Риз слегка нахмурился. Я сурово посмотрела на него и сказала:
– Постарайся, чтобы ветер не растрепал мою прическу.
Риз усмехнулся, схватил Азриеля за руку, и мы трое исчезли в темном вихре.
Нас окружали звезды и темнота. Изуродованные руки Азриеля крепко сомкнулись у меня на талии. Мои руки обвили его шею. Я напряглась в ожидании, считая секунды до окончания переброса.
Нас вынесло в пространство, полное ослепительного солнечного света и ревущего ветра. Началось знакомое падение камнем вниз.
Потом Азриель расправил крылья, изменив направление полета. Его мускулистое тело напоминало теплые камни. Руки, испещренные шрамами, держали меня крепко, но с величайшей осторожностью. И шлейф теней за нами не тянулся, словно Азриель оставил их в Веларисе.
Под нами, впереди и позади, простирались воды громадного синего моря. Вверху неторопливо плыли причудливые крепости, построенные из облаков. А слева… Темная полоска на горизонте. Земля.
Земля Двора весны.
Может, Тамлин и сейчас торчал на западной морской границе? Помнится, однажды он вскользь упомянул о каких-то «сложностях» там. Если да, способен ли он почуять меня? Почуять всех нас?
Я быстро отогнала эти мысли. Сейчас они только мешали, поскольку я почувствовала стену.
Будучи смертной, я ощущала ее лишь как невидимую преграду.
Став фэйри… я по-прежнему не видела стену, зато слышала, как она потрескивает от наполняющей ее магической силы. Привкус этой силы я ощущала и на языке.
– Противное местечко, – сказал Азриель.
Говорил он тихо. Я едва слышала его сквозь гул ветра.
– Теперь я понимаю, чем вас… нас удерживали все эти столетия, – сказала я.
Каждое мгновение приближало нас к невидимому источнику гигантской силы.
– Ты привыкнешь к словам, – ответил Азриель.
Мое лицо утыкалось в его доспехи. Его лица я не видела. Зато видела, как причудливо меняется свет внутри синего сифона. Камень сейчас напоминал глаз дремлющего зверя из тех, что обитали в холодных краях.
– Я сама толком не знаю, кем себя считать, – призналась я.
Возможно, при других обстоятельствах я бы не произнесла этих слов, но, кроме Азриеля и завывающего ветра, их больше некому было слышать. Риз успел перебросить себя через стену. Там же находился и Кассиан.
– Я живу побольше твоего – пять с половиной веков, – но тоже не знаю, кем себя считать, – ответил мне Азриель.
Мне все-таки хотелось взглянуть на его красивое ледяное лицо, однако Азриель плотнее сжал меня, напоминая, что мы в воздухе и я могу упасть.
Как он сумел почуять «пролом» в стене – я и понятия не имела. Для меня стена оставалась невидимой.
Но когда мы проскользнули в «пролом», я почувствовала. Мне показалось, что стена ударила по мне, досадуя на наш дерзкий полет. Невидимые потоки силы пытались заделать брешь и не могли.
Мы оказались по другую сторону стены.
Ветер вдруг сделался колючим. Теперь он не обдувал лицо, а норовил укусить. Заметно похолодало. В мире смертных еще царила зима, а я успела забыть, какими жгучими и холодными бывали зимние ветры.
Азриель развернулся и полетел к берегу, над которым уже летели Риз и Кассиан. Я дрожала даже в меховом плаще. Если бы не тепло Азриеля, я бы уже окоченела.
Мы подлетели к песчаному берегу у подножия белых скал, за которыми расстилалась заснеженная равнина с темными пятнами стылых зимних лесов.
Земли людей.
Мой бывший дом.
Глава 23
Прошел всего год. Всего год назад в замерзшем лесу, блуждая среди снежного лабиринта и обледенелых деревьев, я убила фэйри. Убила, не испытывая к нему ничего, кроме глубокой ненависти.
Изумрудно-зеленая крыша отцовского особняка и зимой была не менее красивой, чем летом. А вот мраморные стены, казавшиеся тогда прохладными, теперь, на фоне снежного покрывала, наоборот, воспринимались теплыми. Окна, двери и фонарные столбы украшали ветви остролиста и вечнозеленых кустарников. Единственные украшения, которые признавали люди. После Войны они отвергли и запретили все праздники, ибо те напоминали им о бессмертных хозяевах.
