Я вовсе не призываю перенимать у землян их легкомысленное отношение к стыду и их извращённое удовольствие, с которым они исследуют пороки, присущие разумным существам. Но, внимательно наблюдая за их опытом, мы могли бы суметь избежать некоторых ловушек нашей собственной культуры, и в первую очередь осознать ограниченность нашего кругозора – то, к чему землян приучают с малолетства. Цинизм землян во многом – оборотная сторона их культуры самопознания: слишком въедливое изучение себя неминуемо приводит к нелестным выводам насчёт природы себя и других.
29. МИГРЕНЬ
Марс, экспедиция D-12, 18 ноября 2309 года по земному календарю (19 сентября 189 г. по марсианскому).
К чести для Мэлори, ему быстро удалось взять себя в руки.
– Не время переходить на личности, – поморщившись от спазма в виске, сказал он. – Нужно вызывать поисковиков. Идёмте!
Подавая пример, он первым двинулся из столовой. Остальные потянулись за ним. По пути к медиа-залу Мэлори не покидало ощущение, что это всё какой-то кошмарный сон, от которого он вот-вот очнётся – что сейчас он откроет дверь, и Лаи окажется там, за компьютером, как всегда, бритоголовый и улыбчивый, и в своей обычной церемонной манере сообщит ему какую-нибудь новость. Но реальность была безжалостна.
Мэлори прошёл в медиа-зал, сел за компьютер сам и вызвал спасательную станцию.
Связь была отвратительной; человек на том конце не сразу понял, о чём идёт речь.
– Как – гость? Почему вы разрешили ему лететь одному?
– Никто ему не разрешал! – заорал Мэлори в экран. – Это была его собственная инициатива!
– Не кричите, – строго сказал румяный седовласый сотрудник центра. – А как он в таком случае взял из гаража машину?
– Это неважно, чёрт подери, – Мэлори уже чувствовал, как подступает тупая, пульсирующая боль. Свет от экрана начинал резать глаза. – Двадцать пятый квадрат, сектор сигма. Направьте туда поисковой отряд.
– Мы, конечно, направим, – внушительно сказал администратор, – но к вам возникают серьёзные вопросы. Как минимум о халатности…
– Когда отряд будет на месте? – перебил Мэлори.
– При данных метеорологических условиях – через четыре часа.
– Спасибо, – резко сказал Мэлори и прервал связь.
– Четыре часа? – Лика разгибала бог весть откуда взявшуюся скрепку. Её пальцы хрустели. – Сколько времени он уже пробыл в скафандре?
– Вряд ли больше восьми часов, – Лагранж прикинул, в котором часу Лаи мог покинуть станцию, прикинул время на полёт до квадрата двадцать пять. – Воздуха с учётом аварийного резерва хватает на сорок. Но это для нас. Барнардец, может быть, протянет около тридцати. Мощность генераторов кислорода в их скафандрах не выше, чем в наших. Будем надеяться, что поиски не займут слишком много времени.
Все остальные молчали, и было особенно странно, что молчали барнардцы. Только худой изломанный Фоо вдруг ни с того ни с сего потянул через голову свитер. Скинув его и оставшись в рубашке, он беспомощно огляделся. Айена тут же выхватила из принтера лист бумаги и, ловко перегнув его несколько раз, сложила нечто вроде шапочки. Растянув рот в благодарной улыбке, Фоо нахлобучил бумажный убор на свои взъерошенные волосы, расстегнул рубашку и, вытянув руки вперёд, горячо зашептал какие-то слова.
– Что он делает? – тихо спросил Флендерс у Лагранжа.
– Молится. Айена молодец, сообразительная…
– Молиться сейчас самое время, – невесело произнёс Патрик Коннолли по другую сторону от профессора. – Жаль, что я не настоящий католик. Хотя кто знает, действует ли наш бог на Марсе.
За толстыми стёклами было не видно ни зги. Всё заполнила бешено крутящаяся красно-бурая муть. Табло в углах компьютерных экранов показывали скорость ветра – семьдесят километров в час. Мэлори усилием заставил себя подняться из кресла. Ядерная реакция уже запустилась внутри левой глазницы, и огненные частицы выжигали мозг.
– Нет смысла сидеть тут четыре часа, – кисло сказал он. Коннолли тряхнул головой, отбросив с глаз рыжую чёлку.
– Не сидите, – дерзко ответил он. – Если вам плохо, вам разумнее пойти и прилечь. А мы будем ловить звонок от спасателей.
– Благодарю, – досадливо выговорил Мэлори и вышел из медиа-зала.
Каждый шаг отдавался болью. В коридоре его нагнала Эльза Рэй.
– Я всё вижу, – вполголоса сказала она. – У вас приступ. Это из-за бури. Вам нужно кое-что посущественнее антимигренина.
Ничего не ответив, он вошёл в свою комнату, лёг на кровать и накрыл голову подушкой. Эльза вернулась через несколько минут, зайдя к нему без стука.
– Дайте руку, – сказала она. Мэлори не отреагировал. Он наполовину не понимал, чего от него хотят. – Дайте руку, чёрт возьми!
Она почти силой надела ему на запястье браслет инъектора. Мэлори закрыл глаза, не сопротивляясь тому, что с ним делают. Он ждал одного – когда Эльза наконец уйдёт.
Он почувствовал, как с его руки отстегнули инъектор, и услышал, как закрылась дверь. Слух во время приступов у него всегда обострялся.
– Дерьмо, – прошептал он. До него только сейчас по-настоящему начало доходить, как он вляпался.
Не надо было вообще допускать этого Лаи в экспедицию, подумал он. Меньше хлопот было бы. Когда они его всё-таки отыщут, Мэлори скажет ему всё, что об этом думает, и пусть он поворачивается спиной хоть сто раз. Лишь бы и в самом деле отыскали.
Мэлори перевернулся на бок и провалился в тяжёлый болезненный сон.
Лекарство не помогло. Боль лишь притупилась, когда Мэлори очнулся и пошевелил головой. Шея окоченела; горло как будто сдавливали резиновым жгутом. Только бы не стошнило, подумал Мэлори. С усилием приподнявшись и сев на кровати, он запустил пальцы в редеющие волосы на виске. Кожа на этом месте болела так, словно ему врезали по голове кирпичом. Нашарив на тумбочке кружку, Мэлори подставил её под автомат с питьевой водой. Вода не пошла ему впрок – она скатилась в желудок холодным комом. Мэлори вновь подавил рвоту. На часах было почти семь вечера. Ему придётся это сделать. Выйти к ним и спросить, нашёлся ли Лаи.
Мэлори спустил ноги с койки, отыскал кроссовки, набросил на плечи кардиган и встал.
Едва он заглянул внутрь медиа-зала, как понял, что хороших вестей ждать не приходится. Оттуда никто не уходил. Они все сидели там. Мрачный, как туча, Коннолли сидел у крайнего стола, подперев рукой лохматую голову. Флендерс жадно пил крепкий кофе; его дорогой кремовый свитер был в тёмных пятнах. Зарёванный Амаи Ори с красными глазами скорчился на полу в ногах Айены. Всё ещё надеясь не услышать того, чего боялся, Мэлори разлепил губы и хрипло спросил:
– Ну как?
– Никак, – коротко откликнулась Эрика Йонсдоттир. Лагранж отодвинул своё кресло от стола.
– Они нашли брошенное аэро. Его самого – нет.
