Сквозняк из кондиционера неприятно дунул ему по голым ногам, когда он открыл дверь своего номера. Коннолли поёжился. Пора привыкать, напомнил он себе. Он забросил пакет с вещами в номер и отправился ужинать.
Лику он отыскал в дальнем углу ресторана. Она сидела одна за столиком, Лаи с ней не было. При виде коллеги она вытаращила глаза, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась ему.
– Привет, – сказал Коннолли, подходя к столу. – Встречай новую разновидность барнардца – рыжую.
– За барнардца ты не сойдёшь, – критически заметила Лика, – рост не тот.
– Да уж, – усмехнулся он, – костюм еле подобрали.
Он был несказанно рад, что она не произнесла ни слова о шортах. Стащив с головы голубую шапчонку, он положил её на стул.
– Патрик, барнардцы не снимают пилотку за столом, – сказала Лика. Он слегка поморщился и снова нахлобучил злосчастный головной убор. Что ж, по крайней мере, она воспринимала его преображение адекватно. Больше всего он боялся услышать от неё какую-нибудь хохмочку на тему бойскаутов или гитлер-югенда. Но Лика просто сказала:
– Между прочим, красивый цвет – тебе идёт.
– Где Вик? – спросил он, успокаиваясь.
– Пошёл встречать своего чумового племянника. Собирается привести его к нам поужинать.
– Ладно, – сказал Коннолли и встал со стула. – Пойду возьму себе чего-нибудь.
– Будь другом, захвати мне ещё пару вон тех птичек. Тебе тоже рекомендую – специй много, но вкус отличный.
Запечённые целиком птицы были чуть крупнее воробья и с точки зрения Патрика едой не являлись. Исполнив просьбу Лики, он отправился искать для себя что-нибудь более питательное. Это удалось ему без труда – буфет был заставлен множеством разных блюд, и персонал постоянно следил за тем, чтобы запасы пополнялись. Коннолли немало повеселила карточка с надписью крупным шрифтом: «Корова земная».
– Это на всякий случай, – объяснил ближайший официант, – если у кого из гостей аллергия на наших животных или психологическое предубеждение…
Коннолли решил не вдаваться в словарные тонкости.
– Дай-ка мне этой коровы, – сказал он, подставляя тарелку. Под загадочным ярлыком, как оказалось, скрывался обыкновенный бефстроганов.
Стараясь не запачкать прокатный костюм, Патрик вернулся к столу.
– Решила сесть на диету? – осведомился он, наблюдая, как Лика доедает птицу. – Не мори себя голодом, ты и так неотразима.
– Для кого это, интересно? – Лика выплюнула косточку.
– Для всех, – коротко сказал Патрик и подмигнул. Лика вытерла руки салфеткой и отодвинула тарелку.
– Ты вроде бы не успел выпить, – нахмурилась она. – Или это переодевание ввергло тебя в такую эйфорию?
– Отчасти, – сказал Коннолли, приступая к еде. – Я надеюсь, что теперь, когда я напялил на себя этот костюм, ты будешь разглядывать и меня, а не только одного Вика.
– Что за ерунда! – воскликнула она, вспыхнув. – Ты что, ревнуешь?
– Нет, просто констатирую факты. С некоторых пор ты воспринимаешь его… внештатно.
– Вот как! И в чём, по-твоему, это проявляется?
– Ты ведёшь себя с ним не так, как раньше.
– Глупости.
– Ты стала конфузиться перед ним. В экспедиции ты не конфузилась.
– Я за собой этого не замечала. Возможно, это оттого, что я на чужой планете.
– Лика, – сказал Коннолли, – враньё – не твоя профессия.
Лика метнула на него полный бешенства взгляд.
– Ты сюда пришёл есть или издеваться? – негромко, раздельно проговорила она.
Несколько секунд Патрик глядел ей прямо в глаза.
– Лика, – сказал он, – не пытайся его захомутать. Из этого всё равно ничего не выйдет.
– Я и не пытаюсь, – бросила она и отвела взгляд.
– Надеюсь, вы не станете бить меня ногами, – раздался позади них весёлый голос Лаи, – за то, что я заставил вас так долго ждать? Разрешите представить: мой племянник, Доран Лаи.
Его спутник крутнулся на каблуках и звонко рассмеялся. Это был тощий парень с необыкновенно живым и подвижным лицом; в прошлый раз Лаи говорил, что ему четырнадцать лет, но по виду ему можно было дать все восемнадцать. Впрочем, так и должно было быть, ведь век барнардцев недолог – для них нормально умирать в пятьдесят-шестьдесят. Несмотря на землистую смуглоту и удлинённый разрез глаз, он выглядел менее экзотично, чем его дядя – благодаря довольно высокому росту и молодёжной причёске (каре тяжёлых чёрных волос, разделённых пробором). Доран явно чихать хотел на дресс-код обеих планет – на нём был подпоясанный балахон без рукавов, феерически оранжевого цвета, который при движениях распахивался, открывая чёрные холщовые штаны, похожие на джинсы.
Столкнувшись взглядом с землянами, Доран снова засмеялся – на этот раз смущённо.
– Он не знает земных языков, – пояснил Лаи. – Говорил же я ему – учи маорийский!
Он с размаху шлёпнул Дорана ладонью между лопаток и усадил его на стул. Доран с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Лику, потом на Коннолли в барнардском костюме, а затем повернулся к Лаи и выпалил какой-то длиннейший вопрос. Лаи сморщил нос и ответил ему не менее длинной репликой. Речь барнардцев, состоявшая почти исключительно из отрывистых придыханий, на слух землян вообще не казалась членораздельной. И только по мимике, сходной на двух планетах, можно было понять, что Лаи отшучивается.
– Доран спрашивал меня про марсианскую экспедицию, – сказал Лаи. – А мне никак не удаётся втолковать ему, что ничего особенно героического я там не совершил. Только злоупотребил гостеприимством порядочных людей и поставил их на уши, притом без всякой необходимости.
– Не морочь ребёнку голову, – отозвался Патрик. – Результаты, из-за которых мы здесь, мы получили с твоей помощью.
– Всё так, но у Дорана превратные представления об инопланетной археологии, – с какой-то грустной снисходительностью проговорил Лаи. – Я сам в его годы был таким. Но потом, когда заканчиваешь университет, остригаешь волосы и начинаешь заниматься серьёзной работой, приходится взрослеть.
Всё относительно, подумала Лика. В глазах Мэлори Виктор Лаи был легкомысленным авантюристом. Что бы он сказал о Доране?
– Но ведь он не собирается работать в инопланетной археологии? – спросил Коннолли. Лаи потешно скосил глаза на племянника.
– Надеюсь. Он для этого не создан. Его вышибут из первой же экспедиции.
6. ПРОБЕЛ В ТЕРМИНОЛОГИИ
Марс, экспедиция D-12. 5 ноября 2309 года по земному календарю (6 сентября 189 года по марсианскому).
Состояние Мэлори в эти дни было беспокойным. С одной стороны, он испытывал облегчение оттого, что дела наконец пошли на лад – семнадцатый квадрат дал неожиданные находки, а Лаи уже на первый день после прибытия с энтузиазмом включился в работу и оказывал экспедиции незаменимую помощь в исследованиях. И всё же Мэлори не покидало чувство настороженности. Общение с Лаи не давалось ему так же легко и непринуждённо, как всем остальным. С теми барнадцами, что были в экспедиции с самого начала, проблем не возникало. Трое из них были всего-навсего стажёрами; специалистом была только Айена Иху, но её Мэлори привык не брать в расчёт. Он уже много раз вычитал ей по три балла за то, что она не снимала свои циклопические серьги, влезая в скафандр, и рисковала зацепить ими трубку водоснабжения. Но вот Лаи… Во-первых, он был мужчиной, во-вторых, как выяснилось, известной фигурой в научном сообществе. Мэлори с неприязнью к самому себе был вынужден признать, что не очень представляет, как себя с ним вести.
