Куда же мне сесть? Рядом? Ни за что! Напротив? Еще хуже. Куда я глаза дену? И зачем вообще вышла из дома? Нет… Правильно, что вышла. Хоть насмотрюсь на него вволю. Если посмею…
Сажусь напротив. Но меня Иринка тут же сгоняет:
– Не, Марин, пересаживайся, – улыбается, а сама щурится лукаво.
Если бы она знала, как мне это все сейчас мучительно дается. Но пересадила меня справедливо, конечно. Я и не сообразила, что им со Славиком рядом сидеть удобнее. Только о себе и думаю…
Отодвигаю стул. Он скрипит так громко. И все молчат, как назло. Сажусь, а сама боюсь лишний раз локтями шевельнуть, только тереблю салфетку кончиками пальцев. Сейчас еще кофе принесут с пирожным. Как я есть-то при нем буду?
А они говорят о чем-то, веселятся. Никита шутит, каждый раз смеется сам над своими рассказами. Ничего не слышу. Только искоса посматриваю на него, когда ко мне Иринка обращается. Кажется, он меня вообще не замечает. Будто с ним рядом и не сидит никто. Как же мне расслабиться? Ковыряю ложечкой тирамису. Выдолбила уже всю сердцевину. А кофе вообще боюсь пробовать. Как назло ведь, захлюпаю в полной тишине.
– А ты чего молчишь? – ни с того ни с сего поворачивается ко мне Никита и совсем без капли смущения смотрит.
А у меня весь десерт в один момент колом в горле встал. Только и смогла, что до чашки дотянуться, чтобы сделать глоток.
Жму плечами, а самой обидно до жути, что опять, как тупица, молчу. И говорить уже что-то неуместно.
Иринка со Славиком торопятся домой, как будто быстрее от Никиты избавиться спешат. В кафе весь вечер не просидишь: это сколько денег надо? А времени только девять. Им бы еще друг с другом пошушукаться…
А Никита то ли не догоняет… Не знаю. По какой-то причине до самого дома с нами идет. Молчит всю дорогу. Думает о своем. Наверное, о физичке…
Иринка со Славиком первые в подъезд проскальзывают.
– До завтра, Никитос, – прощаются.
Моя очередь за ними следом.
– Марин, – слышу его голос, и снова у меня гиря ухает от сердца и вниз куда-то, – можно тебя на пару слов?
Иринка слушает, двери подъездные не закрывает. Ждет меня нетерпеливо.
Киваю в знак согласия и иду за ним чуть в сторону.
– Скажи мне, – пытливо вглядывается мне в глаза, а я их спрятать стараюсь, и щеки огнем загораются, – я тебя чем-то обидел?
Обидел?.. Не то я услышать ожидала! Совсем не то! А эти его слова только подтверждение, что все это игра была… ничего не значащая… И огонь этот мерзкий все дальше со щек по всему лицу распространяется.
– Да нет… – говорю. Пытаюсь сдержаться, чтобы не заплакать, и слышу свой голос, сухой и натянутый.
– Я, может, не так себя где-то повел? Но это ведь нормально как бы. Ничего такого из ряда вон выходящего, – говорит и все сильнее и сильнее мне сердце ранит.
«Ничего такого из ряда вон выходящего», то есть с училкой под одним зонтом идти, записки всякие писать, домой провожать – это в порядке вещей?
– Ну да, – киваю. Не знаю, что на это ответить.
И тут же бегу в подъезд без оглядки, потому что еще секунда – и разрыдаюсь у всех на виду. Зажмуриться бы, спрятаться, скрыться, провалиться сквозь землю. Нет меня, не я это…
Теперь это точно конец… Лучше бы он ничего не говорил. Только хуже сделал. Мамочка! За что мне это все? За что?
16
Вечером погулять не удалось. А все потому, что в подъезде кто-то буянил. Был уверен, что сейчас вот-вот и к нам в дверь ломиться начнет. Думал, Настин бывший. Нервно наворачивал круги по комнате в ожидании, пару раз выскакивал на лестничную клетку, чтобы глянуть, кому там неймется. Но, видно, не на нашем этаже весь этот сыр-бор разгорелся.
А утром в школу захожу и сразу к расписанию кидаюсь – когда там контрольная у девятого «А»? Вроде и толку мне нет от этой информации. С другой стороны, хоть кулаки зажму. Какую бы там неприязнь ко мне не испытывала – пусть напишет хорошо. А по звонку с урока – к кабинету. Зачем? И сам не знаю.
А она выходит первая, только взгляд колкий в мою сторону бросает и сразу мимо. Ну что ж? Хоть решила все. А на что я еще надеялся?
Не пойму я ее все-таки. Что ж такого произошло, в конце-то концов, что она меня так резко ненавидеть начала? Может, поговорить надо? Напрямую у нее спросить? Я ж, наоборот, себя в руках держал, как мог. Хотя могло бы крышу снести. Как мне ее поцеловать хотелось тогда в подъезде, но я даже прикоснуться не посмел, запретил себе. Хотел, как лучше. А вышло…
Архипов с Семеновым все глумятся надо мной, похабщиной своей направо и налево раскидываются. Самое главное, что в Настину сторону не рыпаются. А так – пусть ржут. Кони, блин. Нет. Лошади! Что-то подумал я на досуге, и жалко мне их стало. Амбиции огромные, а ума совсем нет. Как дети малые, только хвастаться способны. А на деле… так… пустое место…
– Грустишь, Никитка? – подсаживаются к нам с Синицей в столовой. – Не грусти, подрасти!
– Да пошли вы…
Даже самому уже смешно. И что я на них с кулаками накидывался? Хохотуны, блин.
Вечером дал себе установку: если Славик как-то объявится (позвонит или зайдет), значит, пойду с ним. Надо все-таки напрямую у нее узнать, в какой момент все вкось и вкривь пошло, где я так накосячил. Хотя, кроме подъезда, ничего в голову не приходит. Мы и не пересекались-то толком нигде. Только почему такая реакция? Может, и правда напугал ее там, в темноте?.. Да не мог. Я же чувствовал, как она дрожит и сама ко мне тянется. Ошибся? Вряд ли. Одно понятно, что ничего не понятно.
Сижу, в потолок смотрю. Яичницу пожарил – подгорела вся. Плохо без матери. И Настя сегодня в школе задерживается – вторая смена. Есть вообще не хочется. Телик фоном включил, пусть бубнит. Не так тоскливо.
Телефон звонит. Еще не вижу кто, но подсознательно надеюсь, что Славик.
Диман.
Если он гулять, то тогда я точно пас.
– Здоро́во, Никитос!
– Здоро́во!
– Как сам? – Дежурная фраза, потому что продолжает, не дождавшись ответа: – Подтягивайся в спортбар. Наши сегодня играют.
– А кто там с тобой еще?
– Валера, Кулик, Саня с Северного. Мы тут с девчонками познакомились, – гогочет от чего-то, – так что давай к нам…
Представляю, что за девчонки. С таким-то смешком подтекстным.
– Не, извиняй. У меня на сегодня другие планы.
Сам понимаю, что мои планы вряд ли осуществятся. А настроился уже. Решительно так.
Была не была! Набираю Славику сам.
– Славик, салют! Какие переживания на вечер? Депо стоит? – пытаюсь в шутку перевести, понимаю ведь, что навязываюсь.
