Опять эта физика! Чтоб ее… И Асю вместе с ней!
А может, правда? Останавливаюсь посередине тротуара и замираю от собственных мыслей. А они роятся в голове, гудят, как надоедливые осы. Пытаюсь прогнать все эти бредовые идеи прочь, но они засели намертво и только все больше и больше разжигают во мне воинственный настрой. И я уже, как одержимая, только и думаю…
Как? Каким же образом все устроить?
Люди проходят мимо, задевают меня плечом, а я дергаюсь в сторону, как на пружине отскакиваю. Но эмоционально никак не реагирую. Иду дальше, не обращая внимания.
А вдалеке новая витрина переливается зелеными огоньками. Тут даже елка наряжена уже. Ничего себе, как рано! Смотрю сквозь стекло, но не вижу ничего. Залипаю, прислонившись.
Можно ведь не врать, а правдой… Правда, она тоже убить может – ну, не убить, так покалечить. Нет, не физически. Морально, конечно.
Прохожу мимо кафе. Вижу, как люди за столиками сидят. Кто-то ест, кто-то пьет, кто-то разговаривает, а кто-то ждет чего-то… или кого-то… и смотрит на меня с той стороны. А в глазах надежда на все самое прекрасное. Если бы они знали, что это пустое ожидание, что оно ничего не значит. Ровным счетом ни-че-го.
Только правда! Только она может расставить все на свои места.
Замечаю, что руки уже давно из карманов высунула, а они не мерзнут. И иду уверенно, шаг прибавляю. Не осознанно, само собой так получается. И в каждом своем движении все больше твердость ощущаю. Нарастает, как снежный ком, – только бы с ног не сбил.
Как же это все осуществить? Страшно все-таки, несмотря на то что это правда. Она ведь какая? Не в бровь, а в глаз.
Останавливаюсь снова. Опять ищу в витринах хоть какой-нибудь ответ или намек. Замечаю на поверхности стекла черную точку и пялюсь на нее без особой цели. Изредка только на свое отражение обращаю внимание. Лица четко не вижу, только очертания. Улавливаю лишь в бликах, что волосы немного из-под шапки выбились…
Вздрагиваю! Только и успеваю сдержаться, чтобы не закричать от неожиданности.
С той стороны витрины почти впритык Дима стоит и лыбится. На меня смотрит.
А я на своей волне. Бежать? Если бы я умела… Свалюсь ведь прямо в грязь где-нибудь, только насмешу.
Стою. Дожидаюсь, когда он выйдет. Вижу, что уже ручку двери с той стороны схватил.
– Приветик, Солнце!
– Привет, – пожимаю плечами, сама не знаю для чего.
– Какие перепендюльки? – Смотрит и тут же гогочет (наверное, вспоминает мою прошлую реакцию по этому поводу). – Делишки какие?
Я вообще-то поняла и без подсказок. Не жираф ведь. Зачем по сто раз объяснять? С прошлого раза все его словечки запомнила.
– Нормальные.
– Гуляешь?
– Ага, – смотрю на него исподлобья.
– Тебе Никитос привет передавал, – говорит так просто, как будто про погоду. А у меня внутри кровь закипает, и щеки первым делом.
– Мне? – шепчу еле слышно, потому что не в силах даже это короткое слово произнести. Не понимаю: послышалось мне или воображение разыгралось?
– Тебе, тебе, – хмыкает и ухмыляется.
Руки, ноги сковало, язык тоже не слушается. Смотрю мимо него в витрину и ничего не соображаю.
– Пойду я. Давай, – только и слышу.
И тут же желание непреодолимое: догнать, переспросить, выпытать подробности. Но я не в силах. Хотя ведь наоборот должно быть… Мне нужно управлять своими эмоциями, а не им мной.
Спешу домой, как будто боюсь забыть слова, которые только что услышала. Будто бы дома их можно законсервировать на вечную память.
Привет мне передавал… А еще в друзья попросился… Как?.. Как все это понимать? И контрольную… точно он! Только Ася на пути все время встает. С толку его сбивает… Надо решаться. Правда! Только правда…
24
На третий день я уже полностью вклинился в суровый деревенский быт. Это только с городского дивана кажется, что жизнь в частном доме – рай. Природа, чистый воздух, потрескивание дров в печке – романтика. А на деле… Природа не дает расслабиться. То дорогу развезет так, что двести метров до магазина туда и обратно – и ты уже готов ноги протянуть. Потрескиванию дров в печке обычно предшествует заготовка их, родненьких. С этим кое-как я разобрался. А вот стоило матери в понедельник с утра отлучиться в аптеку, розжиг печи на мои плечи лег. Подумаешь, трудности какие? А оказалось, свои тонкости имеются, на которые я и внимания никогда не обращал… То не разгораются, то дым в хату валит, то тяга слишком огромная… Плюнул я на это дело. Баб Таню укрыл шерстяным одеялом, сам теплее оделся и решил мать дожидаться. Печник из меня, как из Славика балерина.
А вот что я действительно освоил и за результат без стыда поручиться могу, так это добыча воды. Хитрое приспособление, конечно, баб-Танин колодец. Знаю, что есть некие «журавли», у которых огромная палка с прицепленным за крючок ведром прямо до воды опускается. В книге видел. Может, и в нашей деревне где-нибудь такие есть… А еще посовременнее – типа с рукояткой, как у мясорубки. Крутишь – и ведро на цепочке в колодец проваливается. Но у нас все гораздо примитивнее. Просто ведро на длинной веревке типа каната. Швыряй его в колодец и зачерпывай.
Ха! Не тут-то было! Сначала вообще ничего не получалось. Пару раз ведро так из рук вместе с веревкой и улетало. Приходилось бежать к соседке, брать у нее огромный крюк на длинной палке (как раз, наверное, от вышеупомянутого «журавля») и ловить утопленное ведро. Потом более или менее стало получаться хоть по полведра в дом носить. А когда наконец освоил всю технологию, стал зачерпывать с первого раза без промаха. Надо просто ведро в колодец вначале на бок на поверхность аккуратно закидывать, чтобы вода сразу в него не заливалась. А потом переворачивать резким движением руки в сторону. Тогда ведро издает такой громкий глухой звук, как будто захлебывается водой, и тонет в темной глубине колодца.
А вечером случайно телефон голос подал. Я про него совсем уж и забыл, смирился, что связи в доме никакой, кинул на окно. А тут трезвонит вовсю. Гляжу – Диман. Даже обрадовался. Хоть поговорить есть с кем. А то уже начинаю ощущать себя пещерником.
– Здоро́во! – Как обычно, голос Димана звучит оптимистично.
– Здоро́во! – стараюсь не отставать и улыбаюсь довольно искренне.
– Какие планы? Давно что-то тебя не видно. Подтягивайся давай. Мы почти в полном сборе.
– Диман, да я в деревне. – Как будто даже сожалею уже, что уехал в такие тигули
[1].
– А-а, – посмеивается, – вон чего…
И слышу голоса девчачьи. Вроде Аленку и Юльку узнаю. В беседке тридцать пятого, что ли?
