– Нет никакого Парижа, – ответил Келл, обшаривая буфет. – Никакой Франции. Да и никакой Англии.
– Но какой же Лондон без Англии?
– Я же говорил, то, что этот город одинаково называется в разных мирах – лингвистический курьез. Здесь Лондон – столица Арнеса.
– Значит, у вас Англия называется Арнес.
Келл рассмеялся, покачал головой и тоже подошел к карте.
– Нет. Арнес занимает почти половину того, что вы зовете Европой. Остров, или ваша Англия, называется «раска» – «корона». Но это лишь малая часть империи, – он очертил пальцем ее границы. – К северу от Арнеса находится другая страна – Веск, а на юге – Фаро.
– А за ними?
Келл пожал плечами:
– Еще всякие страны. Большие и маленькие. Ведь это же целый мир.
Лайла задумчиво окинула взглядом карту. Глаза ее сияли.
– Да, так и есть… – прошептала она и невольно улыбнулась своим мыслям.
Бросив карту, Лайла ушла в соседнее помещение. И через пару минут оттуда послышался ее радостный возглас:
– Ага!
Келл вздрогнул:
– Нашла?
Лайла появилась с добычей в руке, но это была не ладья, а нож. Келл расстроился.
– Погляди, как хорошо придумано!
Она продемонстрировала оружие Келлу. Вдоль рукоятки ножа шла металлическая дуга, которую можно было использовать как кастет.
– Вот этим можно ударить, – пояснила Лайла, как будто Келл сам бы не догадался. – Можно пырнуть, а можно и выбить зубы. Ну или и то и другое, – она потрогала лезвие кончиком пальца. – Одновременно, конечно, не получится.
– Конечно, – повторил Келл, закрывая шкафчик. – Ты так любишь оружие.
Лайла удивленно на него уставилась:
– А кто не любит?
– У тебя уже есть нож.
– И что с того? – спросила она, любуясь своей находкой. – Оружия много не бывает.
– До чего ты кровожадная.
Она покачала клинком.
– Не все же могут защищаться с помощью крови и бормотания.
Келл ощетинился:
– Я не бормочу. И, кстати, мы сюда не воровать пришли.
– Да неужели?
Келл вздохнул и окинул взглядом ломбард. Он обшарил тут все, включая тесную каморку Флетчера, но так ничего и не нашел. Не мог же он продать ладью… или мог? Келл закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, стараясь почувствовать чужеродную энергию. Но это место буквально гудело от магии, ощущения смешивались, путались, и невозможно было отыскать чужеродное и запретное среди просто запретного.
– У меня вопрос, – проговорила Лайла, и в ее карманах что-то подозрительно звякнуло.
– Ну разумеется, – вздохнул Келл, открывая глаза. – И я, кажется, сказал: не воровать.
Она пожевала губу и, достав из кармана пару камешков и металлическую штуковину, предназначения которой не знал даже Келл, положила их на комод.
– Ты говорил, что миры отрезаны друг от друга. Тогда откуда у этого Флетчера взялся предмет из Белого Лондона?
Келл снова тщательно осмотрел стол, хотя уже его обыскивал, и стал ощупывать столешницу в надежде отыскать потайной ящик.
– Я подарил.
– А ты откуда его взял? – хитро прищурившись, спросила она. – Украл?
Келл нахмурился. Да.
– Нет.
– Врешь!
– Я взял его не для себя, – сказал Келл. – В вашем мире мало кто знает о моем. А те, кто знает, коллекционеры и энтузиасты, готовы выложить приличную сумму за любую безделушку отсюда. В моем мире большинство знают о вашем. Так же, как вас привлекает наша магия, некоторых в Красном Лондоне интересуют ваши изобретения, работающие на одной механике. Но все знают о другом, Белом Лондоне. И кое-кто готов дорого заплатить за любой предмет из того мира.
Лайла саркастично улыбнулась:
– Так ты контрабандист.
– От воровки слышу.
– Да, я воровка, – согласилась Лайла и, взяв с комода красный лин, стала перекатывать его между костяшками пальцев. – Но я это признаю, и я не виновата в том, что ты сам себя обманываешь.
Монета исчезла. Келл хотел было возмутиться, но в ту же секунду лин появился в другой ладони девушки.
– Хоть я и не понимаю: если ты королевская особа…
– Я не…
Лайла бросила на него испепеляющий взгляд:
– Если ты живешь во дворце, ешь за одним столом с королевскими особами, считаешься членом королевской семьи, значит, ты не нуждаешься в деньгах. Зачем же тогда рисковать?
Келл стиснул зубы, вспомнив, как Ри умолял покончить с этими дурацкими играми.
– Ты не поймешь.
Лайла изогнула брови.
– В преступлении нет ничего сложного, – улыбнулась она. – Люди воруют потому, что, когда берут чужое, что-то при этом получают. Если они занимаются этим не ради денег, то, значит, ради власти. Нарушая правила, они чувствуют себя могущественными. Это знак протеста, – она отвернулась. – Кто-то ворует, чтобы выжить, а кто-то ворует, чтобы чувствовать себя живым. Все очень просто.
– А ты ради чего?
– Ради свободы, – ответила Лайла. – Думаю, тут всего понемногу.
Она забрела в короткий коридор между комнатами.
– А как ты заполучил этот черный камень? – крикнула она. – Заключил сделку?
– Нет, совершил ошибку, – Келл с досадой захлопнул ящик стола, – и собираюсь ее исправить, если найду эту проклятую штуковину.
– Осторожней, – сказал кто-то по-арнезийски хриплым голосом. – Так можно что-нибудь разбить.
Келл обернулся и увидел хозяина ломбарда, который стоял, прислонившись плечом к шкафу, и слегка ошарашенно смотрел на него.
– Флетчер.
– Как ты сюда проник?
Келл пожал плечами и метнул взгляд в сторону Лайлы, которой хватило ума остаться в коридоре и не показываться на глаза.
– Наверно, твои охранные заклинания повыветрились.
Флетчер скрестил руки:
– Сомневаюсь.
Келл еще раз украдкой посмотрел в сторону Лайлы, но в коридоре ее уже не было. Не успел Келл испугаться, как Лайла возникла за спиной Флетчера. Она ступала неслышно, а в руке блестел нож.
– Ирас, – сказал Флетчер, вскинув руку. – У тебя очень невоспитанная подружка.
Лайла застыла. Ее лицо перекосилось. Было видно, что она тщетно пытается бороться с невидимой силой, сковавшей ее тело. Флетчер обладал редкой и опасной способностью: он умел управлять костями и, значит, телами и людьми. Из-за этого он и заполучил свои «наручники», разрушением которых так гордился.
