В следующую секунду Лайла уже сжимала ладью в одной руке, а нож – в другой. Медный кастет на рукоятке блеснул в свете свечи, а камень тихо и равномерно загудел, словно шепча что-то Келлу.
– Попробуй, – прорычала Лайла.
Келл остановился и взглянул на нее.
– Да что с тобой такое? – спросил он в искреннем недоумении. – Ты так мало дорожишь жизнью, что готова расстаться с ней ради короткого приключения, которое окончится мучительной смертью?
Лайла насупилась. Действительно, вначале она увязалась за Келлом, потому что мечтала о приключениях, но теперь у нее были другие причины.
Она заметила перемену в нем, видела, как на его лицо ложится тень, когда он обращается к этой коварной черной магии, чувствовала, как ему все труднее приходить в себя. Казалось, всякий раз, когда Келл пользовался камнем, он терял все большую часть своей души. И Лайла, конечно, пойдет с ним не только за компанию и не только потому, что любит риск. А потому, что вместе они прошли уже большой путь и девушка опасалась, что в одиночку он не справится.
– Я имею право распоряжаться собственной жизнью, – сказала Лайла, – и не собираюсь коротать ее здесь, хотя у вас очень милый, безопасный городишко. Мы заключили сделку, Келл. К тому же теперь Тирен может позаботиться о твоем брате и объяснить все королю и королеве. От меня ему никакой пользы. Я гораздо нужнее тебе.
Келл посмотрел ей в глаза:
– Но даже если у меня все получится, ты не сможешь вернуться.
Лайла вздрогнула, но тут же решительно заявила:
– Может быть. А может быть, я пойду за тобой на край света. Все-таки ты меня сильно заинтриговал.
– Лайла…
Его глаза потемнели от боли и тревоги, но она лишь улыбнулась:
– Давай решать проблемы по мере их поступления.
Они добрались до конца туннеля, и Тирен распахнул стальные ворота. Внизу сияла алая река. Они стояли на северном берегу. Дворец вдалеке по-прежнему сверкал огнями, будто ничего не случилось.
Тирен положил руку на плечо Келла и пробормотал что-то по-арнезийски, а затем добавил по-английски:
– Да пребудут с вами обоими все святые и источник всего.
Келл кивнул и, пожав руку жреца здоровой рукой, шагнул в сумерки. Лайла собралась последовать за ним, но Тирен схватил ее за плечо и посмотрел искоса, словно пытаясь разгадать какую-то тайну.
– В чем дело?
– Как ты его потеряла? – спросил он, потянувшись обветренными пальцами к ее подбородку.
Лайла насупилась:
– Что потеряла?
– Глаз.
Лайла отстранилась и поднесла руку к тому глазу, что был темнее, – к стеклянному. Мало кто обращал на это внимание. Челка прикрывала половину лица, и кроме того, ни у кого не хватало мужества достаточно долго смотреть ей в глаза, чтобы заметить разницу.
– Не помню, – сказала она. И это была правда. – Я была совсем маленькой. Мне говорили, что произошел несчастный случай.
Тирен задумчиво хмыкнул:
– Келл знает?
Она еще больше насупилась:
– А это важно?
Старик некоторое время молчал, а потом не кивнул и не покачал головой, а лишь как-то неопределенно ее склонил.
– Думаю, нет, – проговорил он наконец.
Келл оглянулся, поджидая Лайлу.
– Если его заберет тьма, – прошептал Тирен, – ты должна убить его. – Он снова пристально посмотрел на нее, будто заглядывал в душу: – Сможешь?
Лайла не поняла: он подозревает, что у нее не хватит силы или воли?
– Если Келл погибнет, Ри тоже умрет.
Тирен вздохнул и печально сказал:
– Тогда мир станет таким, каким он и должен быть, а не таким, какой он есть.
Лайла сглотнула, кивнула в ответ и пошла к Келлу.
– Значит, теперь в Белый Лондон? – спросила она, доставая из кармана ладью. Келл не шелохнулся. Он смотрел на реку и раскинувшийся над ней дворец. Лайла решила, что маг прощается со своим Лондоном, со своей родиной, но он вдруг заговорил.
– Костяк всех миров одинаков, – он показал на город, – но все остальное отличается – так же, как этот мир от твоего, – он ткнул пальцем в сторону центра Лондона, на другом берегу реки. – В Белом Лондоне дворец находится дальше. Атос и Астрид будут там. Когда пройдем через дверь, держись рядом и не отходи от меня. Здесь ночь – значит, и там тоже ночь, и в городе по-настоящему опасно. – Келл посмотрел на Лайлу. – Ты еще можешь отказаться.
Лайла выпрямилась, подняла воротник камзола и улыбнулась:
– И не мечтай.
III
Во дворце царил переполох.
Растерянные и встревоженные гости торопливо спускались по главной лестнице, их провожали к выходу королевские стражники. В толпе молниеносно распространились слухи о предательстве, о том, что кто-то из королевских особ ранен. Тут и там раздавалось: «измена», «переворот», «наемный убийца», лишь подогревая всеобщее безумие.
Кто-то утверждал, что убили стражника. Другой заявлял, что стражник упал с балкона принца во внутренний двор. Третий говорил, что женщина в зеленом платье похитила с места трагедии кулон и помчалась во дворец. Четвертый видел, как она протянула амулет стражнику, а затем рухнула к его ногам. Стражник даже не позвал на помощь, взял кулон и ринулся в королевские покои.
Незадолго до этого туда же удалились король с королевой. Их странное спокойствие лишь усиливало растерянность гостей. Стражник скрылся в их комнате, а минуту спустя оттуда стремительно вышел король и, сбросив маску невозмутимости, закричал об измене. Он объявил, что принц ранен и виноват антари Келл, которого нужно срочно арестовать. После этого растерянность переросла в панику, и хаос распустил в ночи свои черные крылья.
Когда Мортимер подошел ко дворцу, лестницу уже заполонили встревоженные гости. Тварь, спрятавшаяся под доспехами Мортимера, уставилась черными глазами на пляшущие огни и толкающихся людей. Но ее привлекла сюда не суматоха, а запах. Кто-то применил сильную, прекрасную магию, и существо собиралось выяснить, кто это сделал.
Стражник стал подниматься по лестнице, протискиваясь между взволнованными гостями. Никто не замечал, что его доспехи пробиты прямо над сердцем, на груди пятно чего-то черного, похожего на деготь, и сам он забрызган кровью – кровью Перси.
Достигнув входа, Мортимер глубоко вздохнул и улыбнулся: ночной воздух был пронизан паникой и силой, и, вдыхая его, он наполнялся энергией, которая подпитывала тлеющие угли. Теперь он услышал аромат и даже почувствовал вкус магии.
Он был голоден.
Эту оболочку он выбрал удачно: в кутерьме стражники свободно его пропускали, принимая за своего. Лишь когда он пересек украшенный цветами холл и прошел в опустевшую бальную залу, его остановил стражник.
