На следующий же день официально было объявлено о прекращении подготовки к предстоящей помолвке короля с герцогиней Пантатег. Когда Вилиодий, встревоженный и огорчённый, примчался во дворец, испрашивая аудиенции, ему было предсказуемо отказано, причём в самой холодной и пренебрежительной манере. Чуткие придворные тут же унюхали надвигающуюся бурю и поспешили разорвать все связи с опальной парой. Вилиодий, пробыв во дворце почти до самого вечера, вернулся к себе ни с чем.
А дома его уже ожидал мой слуга, который тайно сопроводил его ко мне во дворец. Где я и объяснил юноше причину минувших событий, естественно, не упомянув ни словом, что стал первопричиной всего этого. Я нагнал на беднягу такой жути, что он готов был заплакать. Особенно он боялся за сестру, участь которой я расписал особенно черными красками. Я пообещал, что по прошествии двух суток оба они будут в королевской тюрьме, откуда, после множества пыток, унижений и издевательств, их ждёт лишь один выход.
И когда мне показалось, что я достаточно дожал свою жертву, я предложил ему спасение. Как вы уже поняли, оно состояло в государственном перевороте с целью захвата престола. Я обещал свою безусловную помощь в этом деле. Я знал, что моего авторитета будет более чем достаточно, чтобы разрешить все формальности, буде они возникнут.
Но, к моему изумлению, я увидел, что Вилиодий до сих пор колеблется. Причём теперь это уже нельзя было списать на осторожность. Значит, ему действительно претил подобный метод решения проблемы. Хотя, конечно же, можно понять, насколько страшила, хотя, возможно, и манила двадцатиоднолетнего юношу королевская корона. И в какой-то момент я даже немного запаниковал – я не ожидал подобной реакции. Неужели всё было напрасно, и я просто загубил ещё две юные жизни?
И тут на меня снизошло какое-то вдохновение. Не иначе, как сам Асс шепнул мне, что нужно сказать. С таким видом, будто открываю юноше страшнейшую тайну, я намекнул ему, что, возможно, несчастный случай, произошедший в его усадьбе и приведший к гибели родителей, не был таким уж случайным. Наивный юноша – ему даже не пришло в голову усомниться всей нелепости этой мысли, ведь он доверял мне всецело! Теперь он видел в короле не только потенциального убийцу его и его сестры, но также и вполне реального убийцу его родителей. Начиная с этого момента, участь короля Конотора была решена.
Я взял бразды правления грядущим переворотом в свои руки. Сам нашёл людей – либо достаточно верных мне, либо недостаточно верных королю, сам отдал все необходимые распоряжения. Я понимал, что мало найдётся в мире заступников для нынешнего латионского короля, потому что слишком уж многие имели на него большой зуб.
Уж не знаю, есть ли среди вас достаточные знатоки древней истории, которые знают, что было дальше, поэтому вкратце расскажу и об этом. Ночью того же дня группа заговорщиков ворвалась в спальню короля. Его нашли под кроватью, трясущегося и захлёбывающегося слезами. Заговорщики обвинили его во всех грехах – реальных или мнимых (последних, впрочем, было пренебрежимо мало), и потребовали подписать отречение. По моему замыслу предполагалось, что король начнёт возмущаться, отказываться, угрожать, в общем, всячески вести себя так, что чьё-нибудь ранимое сердце не выдержит этого, и его просто прикончат. Но, увы, эта трусливая свинья тут же подписала бумагу, на лету целуя руки, которые её придерживали. Так он был отправлен в тюрьму.
А на следующее утро, как вы, возможно, знаете, он был найден в камере повешенным. Естественно было объявлено, что король покончил жизнь самоубийством, однако сейчас, спустя четыреста лет, я могу раскрыть одну из множества своих тайн. Той ночью к королю пришёл его придворный маг и первый министр. Пришёл в сопровождении двух дюжих молодцов, которые и препроводили его величество к Белому Мосту.
– Но зачем было убивать? – воскликнула потрясённая Мэйлинн, которая, возможно, единственная из всех знала официальную версию этой истории.
– Только два слова, дорогая Мэйлинн: гражданская война, – сейчас лицо Каладиуса казалось высеченным из тёмного холодного камня.
– Да, понимаю, – кивнул Варан. – Живой бывший король мог бы стать ядром притяжения для несогласных с новой властью. Пока он был жив, вместе с ним была жива и надежда вернуть ему трон. А подобные надежды – идеальное топливо для гражданской войны.
– Лучше и не скажешь, любезный Варан! – одобрил Каладиус. – Именно эти соображения и толкнули меня на этот поступок. И, надо сказать, в списке вещей, которых я стыжусь или которые причиняют мне душевные терзания, этот поступок находится где-то на последних местах. Я до сих пор считаю, что поступил правильно.
Ну а дальше всё было сыграно как по нотам. Как и ожидалось, после того, как я настоятельно рекомендовал кандидатуру молодого герцога Пантатега в качестве нового венценосца Латиона, Королевский Совет, а точнее тот огрызок, что остался от него после всех арестов и казней прошедших времён, без каких-либо возражений утвердил моего кандидата. Было очевидно, что среди коллегиантов Совета есть те, кто были бы сами не прочь примерить на себя корону Латиона, но возражать великому магу не хотелось никому.
Так и наступила новая эра в истории Латиона. К власти пришла новая династия, которая более двухсот лет правила государством. И если финал этого правления был печален, то начало было поистине прекрасно! Долгое и мудрое правление короля Вилиодия Первого Пантатега принесло долгожданный мир и покой на эту землю. Вилиодием Великим запомнили будущие поколения того тщедушного юношу, которого я едва ли не силой усадил на латионский трон…
Благоговейное молчание повисло в темной болтающейся каюте. Каждый из присутствующий ощущал, как он только что прикоснулся к самой что ни на есть истории Латиона, причём истории столь давней и столь славной, что она стала почти мифом, легендой. И вот, рядом с ними, дыша тем же вонючим воздухом, так же, как и они, кряхтя от постоянных толчков корабля, находилась главная из живых легенд – Каладиус. У всех было такое чувство, что они коснулись древней реликвии, хранящей пыль столетий и прикосновения великих мира сего.
– Мессир, только ради одной этой истории я готов терпеть этот шторм, и даже благодарить его, – наконец проговорил Варан. – Я не могу выразить словами, какая для меня честь быть рядом с вами!
– А я так и вовсе не могу поверить, что это всё происходит со мной! – почти экзальтированно воскликнул Бин. – Я, простой голодранец из латионских трущоб видел и слышал такое, чего никогда не увидят и не услышат короли и маги нашего мира!
– Ну, довольно, довольно, – засмеялся Каладиус, шутливо подняв руку к лицу, словно закрываясь от этих похвал. – На самом деле, я вам тоже весьма благодарен за то, что оживили меня! Так приятно было после стольких сотен лет ощущения себя легендой, вновь почувствовать себя просто живым человеком! Поэтому, прошу вас, перестаньте глядеть на меня такими большими глазами! Давайте лучше послушаем, что расскажет нам достопочтимый мастер Теней.
– Бывший мастер Теней, – с улыбкой, но твёрдо поправил его Варан. – Нелёгкая же мне выпала доля – мало того, что моя жизнь и так бедна всякими приятными переживаниями, так теперь мне ещё нужно рассказывать свою историю после подобной истории мессира. Это всё равно, что жук-навозник приползёт к нам и расскажет, как увлекательно и интересно было скатывать шарик из навоза.
