В обычной, а не в предвыборной жизни даже не вежливость, а здравый смысл мешает нам повторить „правду“ Трампа: мексиканец может оказаться соседом, мусульманин – коллегой, женщина – женой. Но Трамп, скрывая под грубостью глупость и зная, что от него ждут скандала, повышает ставки. Это работает только в покере без потолка – когда карты можно не раскрывать до последнего момента.
– Для Трампа он наступит в Белом доме, – сказал мне один его сторонник, – и тогда выяснится, что все это понарошку. Не станет он депортировать эмигрантов, и стену с Мексикой передумает строить, и женщин он любит без числа, и мусульман не будет мочить в сортире, и НАТО не распустит, и не станет продавать японцам атомную бомбу, а с Путиным раздружится и хамить перестанет.
– Зачем же тогда за него голосовать?
– Затем, что Трамп говорит вслух то, что другие смеют сказать только про себя.
Трамп – рупор американского подсознания, которое многим не нравится, потому что оно у всех нас черно и прячется под спудом. Он потакает нашим первичным инстинктам и естественным склонностям. Но, как писали братья Стругацкие в своей мрачной книге „Гадкие лебеди“, „то, что наиболее естественно, менее всего подобает человеку“.
Возможно, нам так трудно слушать Трампа потому, что в глубине души, куда совестно заглядывать, прячется соблазн с ним согласиться.
– Послушай, – говорит бес, – разве не хочется так исправить мир, чтобы все знали свое место – и черные, и желтые, и голубые, и коричневые, и эти, эмансипированные без каблуков. Хорошо бы ислам отменить раз и навсегда. О русских больше никогда ничего не слышать. Европу бросить на произвол ее жалкой либеральной судьбы. Забрать у проклятых китайцев наши деньги и отдать их мне, тебе и Фиме, если вспомнить о Брайтон-Бич, где за Трампа – четыре пятых. Наши предпочитают простые решения и ненавидят чужих, к которым себя не относят. Эмигранты не любят приезжих: сами-то они уже здесь.
Как раз с этим связан парадокс кампании. Аналитики описали средних избирателей Трампа: малообразованные белые люди из глубокой провинции. На вопрос о своем этническом происхождении, который принято задавать в созданной эмигрантами стране, они все отвечают одинаково: не итальянцы, скажем, или ирландцы, а всегда и только американцы. Это возвышает их в своих глазах перед понаехавшими, которые захватили их страну и делят ее богатства между разноцветными меньшинствами, главный из которых Барак Обама. Собственно, само явление Трампа многие считают реваншем за первого чернокожего президента. Если победа Обамы была триумфом расового дальтонизма, то успех Трампа – расплата и откат. В этом нет ничего нового. Америка всегда раскачивалась между либералами и консерваторами, но Трамп не имеет отношения к качелям».
Путин
В России дела с демократией обстоят намного хуже, чем в Америке: у нас нет своей статуи Свободы, мы вообще не привыкли жить при демократии. Наша государственная власть не знает «сдержек и противовесов», которые помогают американской политической системе, несмотря ни на что, оставаться демократической, а наши исторические традиции подразумевают сильного и даже грозного правителя во главе государства.
Если Путин захочет установить жесткий политический режим в России, кто сможет ему помешать? Его заокеанские друзья и возможные покровители закроют на это глаза, потому что здесь действует негласное правило: если ты делаешь то, что от тебя требуется в глобальном масштабе, никто не станет вмешиваться в твои внутренние дела. Но верно и другое: если ты не можешь справиться со своими проблемами, всегда найдётся человек на замену.
У Путина сейчас много проблем в России, и ситуация только усугубляется. У него есть только два способа удержаться у власти – поменять социально-экономический курс государства или ужесточить внутреннюю политику. Похоже, что он выбрал второе; ниже мы приведем несколько авторитетных мнений на этот счет.
Российский политолог, доктор экономических наук, руководитель Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев пишет (putinavotstavku.org):
«Идеал нынешней российской элиты – фашистское корпоративное государство а-ля Муссолини. Кремлевский режим подпадает практически под все определения фашизма. Сложно не заметить противопоставления „чистой“ России „загнивающей“ Европе, культа традиционных ценностей, насаждения показной религиозности и прочих „духовных скреп“. Маскулинность становится культовой, что исходит во многом от самого президента. Корпоративное государство вполне построено – олигархи подчинены воле государства, чиновничество контролирует большую часть экономической активности, „вертикаль коррупции“ более эффективна, чем „вертикаль власти“. Оппозиционерам уготованы показательные отстрелы, а относительно независимые интеллектуалы бегут за границу. Зачистив внутренний ландшафт, власть перешла к ограниченной внешней экспансии.
Те, кто пытается сравнить Путина с Гитлером, неправы. Российский президент не грезит о мировом господстве – и тем более он не обуян расовым превосходством. Русский мир 2000-х – это не германская идея 1930-х. Идеал нынешней российской элиты – фашистское корпоративное государство а-ля Муссолини рубежа 1920-х и 1930-х годов. Путин – дуче, а не фюрер.
Крым – это Абиссиния 1935 года, а не Австрия или Судеты 1938-го. „У Италии есть империя“, – заявил тогда Муссолини. Этих же иллюзорных сущностей хочет и российский президент. Смешно слышать, как наши коллеги из балтийских стран высказывают опасения российского вторжения – этого никогда не случится: Италия в 1930-е не нападала на крупные государства; она выступила союзником Гитлера, но у России нет „старшего брата“. Путин никогда не пойдет на конфликт с НАТО; российский фашистский режим – это для внутреннего потребления и обеспечения „жизненного пространства“ не для российского народа, а исключительно для элиты.
Происходящее с середины 2000-х в России – это становление популистского фашистского режима, умеренно агрессивного. Муссолини в Италии, Франко в Испании и Салазар в Португалии – вот прямые аналоги тех, кто правит сегодня в Москве.
Поэтому, с одной стороны, западному миру следует снизить уровень ужасных ожиданий того, что может произойти в ближайшем будущем. С другой – осознать, что на временный характер российского помешательства надеяться не приходится. Еще в 1970-е годы в Париже и Бонне говорили: „Европа кончается на Пиренеях“ – и были правы. Сегодня она кончается на восточных границах Евросоюза. Дальше начинается серая зона – зона обыкновенного фашизма. Именно обыкновенного, а не стремящегося перевернуть весь мировой порядок».
* * *
Андрей Мирошниченко, политолог, журналист, российский журналист и теоретик медиа пишет в своей статье «Почему Путин – фашист, а Россия – фашистское государство» (http://politolog.net):
«Давайте определим, что такое фашизм, и посмотрим, что в этом определении точно характеризует путинскую Россию.
Фашизм (итал. fascismo от fascio – „союз, пучок, связка, объединение“) – обобщенное название политических движений, идеологий и соответствующая им форма правления диктаторского типа, характерными признаками которых являются милитаристский национализм (в широком понимании), ксенофобия и шовинизм, мистический вождизм, презрение к выборной демократии и либерализму, этатизм (государственничество – идеология, утверждающая ведущую роль государства в политической жизни, включая подчинение интересов как отдельных людей, так и групп интересам государства; политика активного вмешательства государства во все сферы общественной и частной жизни).
