– Тот, кто приходит ко мне чаще всех, был моей первой жертвой. Это был немолодой, но ещё полный сил пёс, которого ко мне привели с симптомами расстройства пищеварения. Были ещё и другие симптомы, которые я хоть и заметил, но не придал им внимания. Я был молод и самоуверен. Я не сомневался, что мне достаточно одного взгляда на пациента, чтобы поставить верный диагноз. И я, пренебрегая всеми правилами ветеринарного искусства, стал лечить пса, основываясь только на свем беглом осмотре и юношеском максимализме. Я стал его лечить от той болезни, которой у бедолаги не было. Уже в процессе я понял, что ошибся. Но я… но я не стал ничего менять и уж тем более ничего не сказал хозяевам моего пациента. Как же?! Чтобы я признался, что совершил ошибку? Никогда! Пёс медленно угасал, и когда он издох, то был похож…, – доктор не смог закончить фразу, а вместо этого закрыл лицо ладонями и затрясся.
Прошло несколько минут, прежде чем он взял себя в руки, вытер влажные глаза и залпом осушил принесённый Томом бокал.
– Хозяевам я сказал, что хотя мой диагноз был правильным и лечение было выбрано верно, болезнь оказалась, увы, сильнее. Пса похоронили на территории семейной усадьбы. Его хозяева ко мне больше не приходили ни разу, хотя позже я встречал их несколько раз в городе вместе с рыжим кокером. Они чувствовали, что я сделал что-то не то. А мне было всё равно! «Так бывает, что животные умирают и я ни в чём не виноват» – говорил я сам себе, а маленький червячок, который поселился у меня здесь, – доктор ткнул себя в висок, – уже начал меня грызть.
– К моей второй жертве я отказался ехать на вызов, сославшись на то, что уже еду на другой приём. На самом деле, мне хотелось посмотреть футбол, и пиво в холодильнике уже было охлаждено. Оперируя третьего и пятого, я был с сильного похмелья. Да что греха таить, я был пьян. Четвёртому я выписал неправильную дозу препарата, и через месяц его уже закопали на кладбище для животных. – доктор шумно выдонул.
– Самое страшное, что жертвы, которые умерли по моей вине, я списывал на старую заученную формулу: «Так бывает, что животные умирают и я ни в чём не виноват». Моя жизнь продолжалась, и я стал уже забывать о тех несчастных. А однажды ночью пришёл ОН.
Доктор Йоханссен притих, как будто у него перехватило дыхание, и Ральф даже в полумраке ресторанчика заметил, как глаза доктора наполнились ужасом.
– Как-то ночью я проснулся от того, что мне в лицо кто-то дышал. Спросонья я подумал, что это моя жена прижалась ко мне очень близко. Я приоткрыл глаза, чтобы поцеловать её. Но это была не жена, – доктор сглотнул комок в горле, – прямо надо мной нависала тень огромного животного. Это создание стояло в нашей кровати так, что я, укутанный в одеяло, беспомощно лежал между его лап и не мог пошевелиться. Самое интересное, что я совсем не испугался; я подумал, что это сон. Но когда тень пошевелилась и наклонила вниз шею, то в робком свете ночника возникла пасть ужасной собаки. Она почти уткнулась мне в лицо и обдала зловонным дыханием. Я оцепенел от ужаса и от мысли, что эту собаку я уже раньше видел… Это был он, мой первый… Только теперь пёс сильно изменился. Он стал в несколько раз больше, а вместо шерсти был покрыт огрубевшими складками кожи, струпьями и множеством ран. Можно было сказать, что это была совсем другая собака, но я знал, что это ОН. Мой ночной гость догадался, что я его узнал, и его потрескавшиеся и гноящиеся губы задрожали. В следующее мгновение, в нескольких сантиметрах от моего лица тускло блеснули огромные жёлтые клыки, и мне на лицо упали нити вязкой слюны… Это всё, что я помню. Я потерял сознание. Утром меня, всего мокрого, разбудила жена. Она рассказала, что я полночи кричал во сне, а она никак не могла меня разбудить. Я успокоил её и сказал, что это был всего лишь ночной кошмар… Я, конечно же, не рассказал ей, что этот сон казался мне реальнее, чем наш с ней разговор.
Доктор притих на полминуты, промокнул платком свой полностью мокрый лоб, а затем продолжил:
– Половину следующей ночи я не мог заснуть. Я боялся. Но когда сон меня всё-таки победил, ничего не произошло, и я, на удивление, даже выспался. В следующие ночи тоже всё было в порядке, и я окончательно поверил, что визит ужасной собаки был ночным кошмаром. Я стал уже забывать об этом сне, когда через две недели ОН снова ко мне пришёл.
Доктор Йоханссен облизнул пересохшие губы и, взяв бокал Ральфа, вылил в себя остатки виски.
– Тогда я проснулся от того, что о моё лицо разбиваются капли. Я открыл глаза и уткнулся в дрожащий оскал. Мой ночной гость занял прежнюю позицию и двигал головой то вправо, то влево, при этом открывая свою огромную пасть, словно примерялся, как бы одним щелчком расколоть мне голову. Я хотел закричать. Закричать так, чтобы проснулись все соседи на нашей улице. Но я не мог. У меня перехватило дыхание, и мне оставалось только двигать ртом, как вытащенной на берег рыбине. А ещё через несколько мгновений я перестал видеть ужасную собаку, потому что с её губ мне на лицо капала не только слюна, но и кровь. Она залила мне глаза.
Утром я проснулся с криком. Моя жена ещё спала, и я чуть было не разбудил её. Я сорвался с кровати и побежал в ванную комнату. Когда я посмотрел на себя в зеркало, я с трудом устоял на ногах. Все мои надежды о том, что это был очередной кошмар, рухнули. Моё лицо было действительно забрызгано жёлтой слюной и пятнами ещё не высохшей крови.
С этой ночи я перестал спать, а когда я всё же проваливался в царство Морфея, там меня уже ждал ОН. Затем стали приходить и другие четыре жертвы, но после адского пса их визиты казались кукольным театром. Страшным театром.
Через месяц я уже не мог работать. Я вообще ничего не мог. Я почти не спал и от того был похож на тряпичную куклу. Я не мог никому рассказать, что меня так грызёт. Мне бы просто никто не поверил. Да что говорить, я и сам с трудом верил в то, что видел в те редкие моменты, когда проваливался в небытие…
На работе я взял больничный и стал ходить к психологу, что оказалось пустой тратой времени. «Вы должны отпустить то, что с вами было раньше. Ваши видения, это плод внутренних терзаний. Вы должны сказать НЕТ вашему подсознанию»… Я говорил НЕТ, а как только я закрывал глаза, у меня перед лицом лязгали жёлтые клыки и на лицо брызгала кровавая слюна! – Доктор Йоханссен махнул рукой, и его шея окончательно согнулась под тяжестью хмельной головы.
– А потом меня оставила жена. Сначала она стала жаловаться на головные боли и странные сны. Потом сказала, что я совсем не тот, за кого себя выдаю. И, в конце концов, она как-то обронила, что боится меня, и когда она спит со мной в одной постели, то ей снятся ужасные животные. – Ветеринар скривил рот, пытаясь изобразить улыбку.
– Так что, Ральф, не пугайтесь, если после общения со мной к вам во сне придёт собака. Она вас не тронет. Это моя собака.
– Послушайте, доктор Йоханссен, – негромко заговорил Ральф и пододвинулся поближе, чтобы их безумный разговор никто не услышал, – если, как вы говорите, собака приходит к вам во сне, откуда берутся капли крови, которые вы обнаружили на вашем лице? Может быть, собака – это действительно ночной кошмар, а кровь… возможно, это ваша кровь.
