– У тебя одно на уме, не было ничего между нами, – не стал хвастать ночными амурными приключениями Перебор, ибо не к лицу, теперь уже мужчине в более полном смысле этого слова, сплетничать об интимных отношениях с доверившей ему свою честь дамой, пускай и Болотной Царевной. Вместо этого богатырь, предложил поскорее убираться отсюда «по добру, по здорову».
– Точно! Надо уходить, пока Царевна не передумала или тропка не рассосалась, – спохватился Саван. – Давай, Перебор-богатырь, дуй, как и раньше во главе нашего тандема, а я за тобой.
Окинув напоследок островок печальным взором, Перебор зашагал по тропе. Следом за ним, то и дело, оглядываясь назад, поспешил радостный Саван.
Пока наши герои одолевают последние болотные аршины, пяди и вершки, думаю, вам будет интересно узнать, почему их трясинная робинзонада вдруг так неожиданно благополучно закончилась.
А ларчик-то совсем просто открывался – сама того не ожидая, втрескалась в богатыря Джейн-Алинушка в нарушении всех инструкций и указаний, вот и не смогла его прикончить. И хотя, вы сами видели, проголодалась она за столько-то дней не на шутку, но сдержалась, лишь оставив смачный засос своему возлюбленному на долгую-долгую память. После этого созвала она сновавшую вокруг болотную нечисть и повелела им проложить короткий путь для людей к тверди земной. Хоть и недовольны были кикиморы таким исходом операции, но вслух протестовать не стали, выполнили её указ и с испорченным настроением расползлись по своим омутам горевать по улизнувшей добыче. Убедившись, что всё готово, Джейн обернулась в белую сову и покинула островок со спящими путниками, решив никогда не возвращаться к себе на родину по вполне понятным причинам.
Вот и попробуй после такого разбери, где любовь и смерть, добро и зло, что свято, что грешно, и где, и как всё это вместе вообще познать дано.
Ну, а пока мы с вами выясняли причины такой доброты «Болотной Царевны», наши путники, далее уже без малейших приключений достигли твёрдой земли и вошли под сени величественного елово-хвойного леса. На этом болотная эпопея горе-героев завершилась, практически без потерь, если не считать очередную потерю времени, из-за которой они могли и не успеть на битву. А всем известно, что, по международным правилам, опоздание противника на генеральное сражение засчитывается как техническое поражение и чревато дисквалификацией с театра военных действий.
Совсем скоро лорд Фосфор узнал (а у этого сущего демона практически во всех точках земного шара торчали чуткие длинные уши, можете не сомневаться), что его объект разработки – последний рунийский богатырь – целый и невредимый, в сопровождении своего советника, продолжил путь к логову дракона за легендарным артефактом, а его лучший агент Джейн Блонд бесследно сгинула среди непроходимых болот.
Ну что же, он, по-своему благородный Князь Тёмных Делишек, хотел как лучше. Можно сказать, из гуманных соображений думал угробить этих двух глупцов по-тихому, они же сами обошли его коварные ловушки, чтобы найти лютую смерть в пасти прожорливого огнедышащего дракона. Сами виноваты, пусть навсегда исчезнут в лабиринтах таинственной горы Ахтымль-камня, а лорд, в который раз умывает руки.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Если ночь не приносит прохлады, если утренний ветер, вместо свежести, обдаёт немилосердным зноем, значит я всё ещё в пустыне и я всё ещё жив, а это уже немало, думал прожаренный почти до корки головного мозга Скотти-варвар, продолжая карабкаться по высокому гребню бесконечной череды барханов, волоча за собой упиравшегося Конанифала.
Ситуация была аховая. Заслуженный ветеран всех спецопераций киллера-следопыта – его боевой конь – неожиданно для всех, и в первую очередь, для хозяина, сломался первым в морально-психологическом плане, твёрдо приняв нелёгкое, для своей тягловой натуры, решение: издохнуть от этого чёртового обезвоживания, лёжа, пусть и не в постели, но в относительно спокойной обстановке.
Но Скотти не мог допустить этого и, пеняя на, как он в душе надеялся, кратковременную слабость духа боевого товарища («Поверь мне, Конанифал, лучше семьдесят семь раз покрыться потом, чем один раз инеем») продолжал тащить коня в счастливое будущее, где будет очень прохладно и много, много воды во всех её проявлениях.
Мерцавшие на резво светлеющем небосводе звёзды, с интересом наблюдавшие за потугами упрямого варвара, поочерёдно растворялись в космической бесконечности, а на восходе грозным заревом зарождалось утро очередного немилосердно знойного дня.
Несмотря на отнюдь не романтическое настроение, следопыт, бросив начинавшего бесить своей безвольностью коня на песок, залюбовался рассветом, яркие краски которого напомнили ему дела давно минувших дней.
– Эй, Кони, – потрепал коня по загривку Полисей. – помнишь, как мы на Проклятущих прудах по утрам охотились? Сколько дичи били! Одних кикимор полтелеги набивали!
Да, весёлое было время, беззаботное.
Следопыт, аккуратно чтобы не растрескались, улыбнулся пересохшими обветренными губами воспоминаниям своей боевой юности. Никаких тебе варварских контрактов на совершение подвигов, никаких обязательств и слов чести. Катайся себе по родному конунгству, твори добро добрым, а зло злым, и всё сугубо на своё усмотрение.
Никто ему не указ был, кроме батяни его, варяжского конунга Варнунга Многократного, весьма заслуженного товарища. Да и тот, как оказалось, в ответственный момент, тоже «не указ» ему оказался. А всё женитьба, будь она неладная.
У высокопоставленных особ ведь «фишка» такая испокон веков практиковалась: всё можно августейшим особам и тем, кто рядом с ними вытворять, все, что душа пожелает, все, что на ум взбредёт, конунгам, как и королям, любые капризы с их деньгами не возбранялись, а чаще приветствовались, а вот жениться по любви считалось «привилегией» пролетариата и другой черни. У венценосной же верхушки каждая кандидатура собирающаяся «под венец», оговаривалась на закрытых царско-герцогско-султановских посиделках. И пункт «по любви» на них даже не рассматривался. Чаще исходили из политических соображений, из экономических, наконец из престижа того или иного рода или в знак доброй воли, выдавая своих сынов, дочек и племяшей, зачастую против их воли, за одобренного на «сходке» кандидата. (Именитые учёные изучающие всякую белиберду, с полной уверенностью утверждают, что пословицы «бьёт, значит, любит», «стерпится – слюбится», «любовь зла, полюбишь и нелюбимого короля» (кстати, впоследствии сильно исковерканная в народе) были рождены как раз таки на подобных, предшествующих свадьбам, мероприятиях). И там неважны были разница в возрасте, в весовых категориях, взглядах на жизнь, религиозных предпочтениях и личных увлечениях – во главу угла ставилась общая выгода от подобных «фараоно-цезарьских» союзов.
Всё остальное считалось незначительными побочными эффектами. И чтобы представить всю глубину разыгрывавшихся в угоду аристократов трагедий, необходимо привести какой-нибудь пример. Ну, вот например: у прелестной наследницы влиятельного и могущественного папаши-ландграфа, напропалую рвущейся замуж, допустим, первый разряд по армрестлингу, а её суженный-ряженый султанович, тот который был одобрен для неё на «совете», даже слова такого не знает. Кто, скажите, будет реально руководить консервативно-патриархальной страной с совершенно иными обычаями и традициями?
