ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Весь, день летел дракон, не чувствуя усталости, всю ночь летел, без передышки и «дозаправки», лишь бы поспеть вовремя, лишь бы доставить воздушный десант к месту операции. Чтобы не уснуть, просил он рассказать друзей про Рунию славную, чем нынче дышит отчизна, чем живёт. Словоохотливый Савко прочитал ему краткий курс лекции по новейшей истории отечества, да так объёмно, что Перебору и добавить-то нечего было. Только на вопрос о матери он смог дать исчёрпывающий ответ. Услышав, что сталось с его первой и последней любовью, дракон-богатырь нахмурился и замолк, лишь сильнее крылами заработал, грусть-тоску отгоняя прочь.
Вот уже и утро следующего дня солнцем озарилось, а дракон всё летел и летел, удивляясь своей взлётно-подъёмной силушке богатырской.
Вот уже и Днеполга, великая река рунийская. Осталось чрез неё перемахнуть, а там уже и рукой подать до равнины приграничного Колоторья.
Эх, кто же знал, что редкий дракон долетит до середины Днеполги, а тем паче перелетит его.
– Атас, братцы-кролики, кажись меня силушка покидает! – поведал крылатый Светлогор «пассажирам» о весьма некстати исчёрпанной силушке. – Что-то как-то нахлынуло враз!
– Уважаемый, Светлогор, вы уж держитесь, пжалста! – призвал дракона не падать духом, и вообще не падать, Саван, который почти не умел плавать. – Это где же видано, чтобы на самом интересном месте, да ещё над водой, силы терять. Держитесь, ради всего святого!
– Батя, чуток осталось, что не дотянешь? – встревожился исключительно за отца Перебор. – Постарайся, родной!
– Не могу сынок, тяжело мне, – задыхаясь от усталости, произнёс дракон (дым из его ноздрей валил как из ещё не созданного к тому времени первого паровоза) и, чрез силу улыбнувшись, вставил уместную присказку – Такой Боливатор как я, вас двоих кажись не выдюжит.
– Потерпи! – крикнул ему Боря и обернулся к Савану. – Савко, я всё прекрасно понимаю, но надо сбросить лишний груз.
– Ну-у уж не-е-ет! – ещё сильнее затужил Савко, поняв, куда клонит богатырь. – Золото-брилльянты в реку?! Да вы в своём уме?! Ни за что!
Перебор не стал уговаривать товарища (не до того было, времени в обрез), а взял его за шиворот и приподняв, аккуратно встряхнул как персидский половичёк – золотишко и самоцветы из засаленного халата «блаженного», драгоценным дождём посыпались в пенистую пучину.
– Сделай добро, выбрось золото в воду, – сформулировал Перебор по-своему стародавнюю поговорку и посадил вмиг обмякшего Савко перед собой, чтобы тот, чего доброго, не нырнул за нечестно нажитым «непосильным трудом» добром.
Впавший в депрессию Савко даже не сопротивлялся. Зато сразу почувствовалось, как дракону «полегчало».
– Второе дыхание, кажись, открылось! – радостно доложился Светлогор и вновь стал набирать оптимальную высоту, чтобы не врезаться в приближавшийся крутой берег великой реки.
Да, одинаково подумали его пассажиры (только один с ироничной радостью, а другой с неподдельной тоской по утраченному), знал бы он, в какую кругленькую сумму обошлось открытие его «второго дыхания».
Преодолев в скором времени водную преграду по воздушному коридору, наши герои пролетели на бреющем полёте остаток пути и без происшествий приземлились на небольшой полянке, совсем недалеко (каких-то полверсты) от места встречи, которого изменить, по понятным причинам, было ну никак нельзя.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
– Дальше сами, – прохрипел дракон сквозь тяжёлую одышку, завалившись посредине лужайки. – А мне надо отдохнуть, всё тело как ватное, мышцы ноют, а крыльев вообще не чувствую.
– Пап, ты отдыхай, а мы с Савко пойдём, – погладил Перебор лежащего дракона по щеке. – Может, до драки не дойдёт, на словах с ними «разведём».
– Мне там нечего делать, – ответил, обиженный вопиющим поступком друга, Саван. – Да и вообще я с тобой не разговариваю, а с этим Филипсом и его прихвостнями и подавно не буду. Я с твоим батей останусь.
– Хорошо, им же хуже. Я разговоры-переговоры долго вести не люблю. Будьте здесь, никуда не уходите, – сказал Перебор и, услышав звуки боевых горнов войска противника, выехавшего всей своей мощью на поле брани, подмигнул отцу и другу. – Я скоро!
Сказал и был таков, только средь деревьев мелькнул бликами в могучих руках золотой меч – легендарный Златорез – и исчез вместе с хозяином в зарослях. Вслед ему с тревогой смотрели как минимум две пары глаз.
А на поле брани с неменьшей, а местами и большей, тревогой, посматривали по сторонам несколько тысяч пар (из них около полусотни беспарных) глаз, самых отъявленных головорезов, которых мог найти, собрать и поставить под свои знамёна, король Филипс Загребущий (конечно же, не без помощи своих щедрых соседей-советчиков).
Воинственной король со своей свитой, находился на некотором удалении от основного войска, всё ещё надеясь на прибытие рунийского воинства. Бывалые генерал-адмиралы, расфуфыренные и напомаженные как старые светские сплетницы, перешёптывались вокруг короля как… правильно, как старые светские сплетницы. На фоне этой толпы разукрашенных придворных «павлинов», бросался в глаза своей неординарной внешностью только один всадник – укутанный в серый неприметный плащ, в серой шляпе с серым пером, надвинутой на глаза, восседавший на светло-сером в тёмно-серых яблоках скакуне. Он, изначально, видимо, облачился так для того чтобы быть неприметным в толпе «сплетниц», но увы, как-раз таки кардинально выделялся таким прикидом среди остальных.
– Никого? – посмотрев на песочные часы на руке, а затем на всадника в сером, спросил король Филипс у своего главного генерал-адмирала Кальсона-Мак-Мандельсона.
– Никого! – приложив руку в стальной перчатке к своему гламурному шлему, отрапортовал тот.
– Эти рунийцы, что издеваются?! – мельком глянув на «серую личность» театрализовано вспылил король. – Или время, указанное в ультиматуме, не запомнили?!
– От них всего можно ожидать, – не стал разуверять короля главный полководец, что, возможно руничи и издеваются. – Хотя, у них всегда военной тайной и для их самих являлось точное время начала любого мероприятия. Может и в этот раз войскам не довели.
– Всё, их время вышло! – проследил Филипс, как последняя песчинка пафосно скатилась в часах. – Пусть горнисты трубят наступление по всему фронту! Мы начинаем захват… то есть долгожданное освобождение богатой ресурсами территории от рунийцевских оккупантов.
Трубы затрубили наступление по всему фронту, но только стальная конница собралась двинуться вперёд, как на опушке с фронтальной стороны показалась одинокая человеческая фигура. Фигура остановилась и, привлекая внимание, энергично замахала рукой.
– Это что ещё такое? – разнервничался храбрый король, чувствуя себя не в своей тарелке под пристальным взглядом «серого кардинала». Как и «серый», не любил Филипс всяких там сомнительных сюрпризов на войне, особенно с вражеской стороны. – Отправьте парламентёра узнать, что надо этому аборигену.
