– С чего это они решат?! – вдруг насупилась Диана. – Я бы от такого и не думала бежать. Арина тоже не дура!
– Дианочка! – напомнил о себе Никитин. Они с мужем Лёли ожидали женщин на улице. – Ты сейчас должна думать только обо мне. Вот он я, беги ко мне, радость моя!!
Удивительно, но Арина в этот момент увидела его глупым старым донжуаном. Нет, Никитин, конечно же, не был старым, ему всего-то чуть больше сорока. Но все его слова, потуги… они все равно как-то отдавали пенсионными летами. Арину впервые не царапнуло то, как нежно он смотрит на свою молоденькую избранницу. Диана, видимо, тоже что-то такое почувствовала про пенсию, отвернулась и замученно выдохнула:
– Как ты мне… дорог.
Грумов долго не появлялся, и компания всерьез забеспокоилась, что он решил остаться дома.
– Арина, сходи, поторопи его, – настаивали женщины. – Мы замерзли.
Арина и сама уже хотела зайти, но не поторопить, а чтобы объясниться с Грумовым. Но тот наконец вышел, и она налетела на него прямо в дверях.
– Ой, – испуганно пискнула Арина, но быстро взяла себя в руки. Чтобы не терять даром ценных минут, чмокнула его в щеку и защебетала: – Вот и ты! Пойдем скорее, нас уже заждались!
Грумов все меньше понимал происходящее. Откуда у Арины появилась такая теплая дружба к этим женщинам? Чего они мотаются вместе? Что значит поцелуй Арины? Главное, чмокнула его, как плюшевого мишку! Никакого чувства не вложила. И что они все от него хотят?! Но ни на один вопрос никто и не собирался отвечать. Все радостно кричали, куда-то его тянули, смеялись, визжали, в общем, вели себя как малые дети.
«Точно! Спектакль разыгрывают», – решил про себя Грумов и уже более спокойно стал реагировать на странные выходки Арины. Он даже… парочку раз прижал ее к себе и сам чмокнул, в шапку, чтобы окончательно войти в неизвестную, отведенную ему роль.
Эти маневры с прижиманиями не остались незамеченными. Женщины стали лукаво переглядываться и пихать друг друга локтями:
– Я ж тебе говорила! Смотри-смотри. Ага! Проспорила? Гони деньги!
– Щас-с! Это он случайно ей в голову ткнулся. Какие деньги?!
– А с чего бы ему тыкаться?! В тебя небось не ткнулся! Гони деньги, говорю!
Грумов снова насторожился. Так они поспорили? И на что? А он что должен делать? Черт! Да плюнуть он должен и послать их всех! Вообще всех, наверное, не обязательно. Но кое-кого он все-таки послал бы подальше – например, этого мерзкого Арининого мужа. Тот так и следит за каждым его движением, так и сверлит свою бывшую презрительным взглядом. А чего это он на нее так смотрит?! Еще губы скривил! Сам-то… комод на кривых ножках! Да Арина по сравнению с тобой!..
Они уже подошли к горке, когда Грумов неожиданно подхватил Арину и поволок ее на вершину.
– Ты меня куда?! – испуганно визжала та. – Я боюсь! Не надо!
– Как же не надо, дорогая?! – вовсю издевался тот. – Надо! Мы с тобой так долго были в ссоре. Я так соскучился! Не бойся, держись за меня. Вот так. Да обхвати ты меня руками! Прямо как не родная…
Про сноуборд никто и не вспоминал. Все катались на картонках, целлофановых пакетах и на собственных подходящих частях тела. Грумов ни на шаг не отпускал от себя Арину, а та и сама не заметила, как ее наигранные жесты стали совершенно искренними.
– Ой, ты весь в снегу! Даже уши! – барахталась она с Грумовым в сугробе, куда их снесло с горки. – Получишь отит… Ты специально, что ли, уши такие отрастил?
– Да у меня ушки – игрушки! Как пельменчики! – шутливо обижался Грумов, закапывая Арину в снег.
– Ой, мамочка! У меня полный шиворот снега! Я теперь вся, как Снегурочка…
– Ты скорее на снежную бабу смахиваешь. Давай вытащу.
– Ку… куда ты полез, наглец?! Там уже шиворот закончился. Тебе туда нельзя!
– Можно подумать, я не видел твоего нижнего белья! Не смей бросать в меня эту глыбу! Арин, я же про футболку говорил!
– Наглый врун! Я тебе даже футболки никогда не показывала. Подглядывал, да? Как я – в бинокль?!
– Постой-постой, про бинокль поподробнее…
Даже поездка на лошадях не была такой захватывающей, и от быстрой езды так не ухало в груди, как в те минуты, когда они неслись вместе с Грумовым с горы и она… Правда! Совершенно отчетливо ощущала, как бьется его сердце, даже через куртку. И те токи, которые прошивают все тело, когда соприкоснешься руками, хотя и сделаешь вид, будто вовсе не заметила, что твоя рука уже в его теплой ладони. А потом чувствуешь, как замираешь от взгляда его смеющихся глаз. Да и он тоже, как завороженный, смотрит не отрываясь. И от этого все внутри опаляет каким-то пьянящим жаром. Еще ни с кем ей не было настолько легко, ни с кем так не хотелось по-детски дурачиться и валяться в снегу, хохотать, мчаться с горы…
Арсений Михайлович явился в корпус намного позже своих подопечных, в двенадцатом часу. Его встретила Анфиса Львовна и без слов повела в маленькую кухню.
– Как там ребята? Все нормально? – спросил Грумов, уплетая бутерброды с чаем.
– Все очень довольны, – тут же доложила пожилая леди. – Думала, долго не улягутся, а они только до подушек добрались и сразу же уснули.
Грумов помолчал.
– Анфиса Львовна, а какими духами вы все время душитесь?
Женщина всплеснула руками и счастливо улыбнулась:
– Надо же, учуял! Это настоящая Франция! Они страшно дорогие, но мне каждый год привозит их… Арсений, у тебя все хорошо?! – вдруг пристально вгляделась она ему в глаза. – Вижу – хорошо.
– Не знаю, – проговорил он. – По-моему, так не бывает. Невозможно, чтобы раз – и все так прекрасно. Чтобы человек вдруг в один миг стал родным и близким. И думал с тобой по-одинаковому, и чувствовал. Не может этого быть!!
– А разве все обязательно нужно объяснять? – пожала плечами Анфиса Львовна. – Не забивай голову, увидишь, само сложится.
Утром Арина проснулась и долго валялась в постели. Ей было немного не по себе. Вчерашний вечер сейчас казался сном, и она вдруг отчетливо поняла, что это был… какой-то хмель. Или что-то в подобном роде. Просто она хотела наказать Никитина, успокоить расстроенную Диану, и на несколько часов потеряла голову. А сегодня уже не надо никого жалеть и что-то доказывать, да и сил нет. Теперь все вернется на место, а этот прекрасный сон пускай так и останется там, на снежной горе…
– Арина, немедленно просыпайся! Пора в столовую, – крутилась возле ее кровати Сонечка. – Антоша уже замучился стряпать оладьи и решил выгнать нас на казенные хлеба, тем более что мы за них платили.
– Я не хочу есть, а хочу спать, – проворчала Арина, заранее понимая, что ее вранье вряд ли пройдет.
Сонечка лукаво подмигнула:
– Это потому, что у тебя нарушился твой старческий режим. Ты всегда ложилась спать в одиннадцать, а вчера заявилась только в двенадцать. Признавайся, у вас с Грумовым были близкие отношения?
