Она возникла на пороге в китайском халате, наглухо запахнутом и перехваченном поясом, подчёркивающим тонкую талию, и с прежней заколкой в волосах:
– Ах, это вы! – приятно улыбнулась.
– Прошу извинить, если не ко времени… – Митя протянул букет, чувствуя, что стал краснее варёного рака.
– Ах, какая прелесть! Благодарю! Нет, вы как раз вовремя, проходите!
Она жила в маленькой, скромно, но со вкусом обставленной квартире. Мите сразу бросилось в глаза обилие книг, просторный письменный стол, печатная машинка и… микроскоп. Удивительная женщина, ничего не скажешь! Пока оробевший гимназист рассматривал жилище, хозяйка сварила кофе в турке, разлила его по изящным чашечкам и подала к столу вместе со сливками, сахаром и миндальными пирожными:
– Угощайтесь!
– Покорнейше благодарю…
Митя совсем растерялся, не знал, о чём заговорить, и уже ругал себя за то, что пришёл. Но Полина начала разговор сама. Она принесла изрядно зачитанный научный журнал и попросила юношу прочесть одну из статей и высказать своё мнение. Сама хозяйка, по-видимому, прочла её не один раз и успела испещрить многочисленными пометками. Митя углубился в чтение и настолько увлёкся, что позабыл недавнюю робость и принялся вдохновенно излагать свой взгляд на предмет, выраженный в статье. Полина извлекла длинный мундштук, закурила, согласно кивая красивой головой.
– Да, – заключила она, – ваш профессор Безбородов прав, из вас выйдет настоящий учёный.
– Очень надеюсь на это, – ответил Митя, потупившись. – Скоро я закончу гимназию и, наверное, отправлюсь в Москву поступать в Университет.
– Непременно поедете! И поступите! И закончите в числе лучших учеников. У вас талант, Митенька. И жадность к познанию, а, значит, всё у вас получится.
Как-то сам собой разговор от предметов научных перешёл к семье. Митя коротко рассказал о своих родителях и брате, промолчав о сестре и её «буржуе»-муже.
– Вы, Митенька, счастливый, – вздохнула Полина, стряхивая нагоревшее с папироски в пепельницу из слоновой кости. – У вас прекрасная семья. А мои родители давно умерли… Мой отец был скромный и добрый человек. Земский врач. Очень набожный. Он даже стал церковным старостой… А в юности был народником. За это его сослали на какое-то время в глубинку. Там он женился на дочери местного священника, у них родился сын, но вскоре умер. Всего у родителей было шестеро детей, но уцелела одна я… Наверное, отец бы так и жил в той деревне среди тёмного люда, постепенно забывая когда-то приобретённые знания, отучаясь читать книги и газеты, интересоваться общественной жизнью… Он мне, знаете ли, напоминал некоторых персонажей Чехова. Я боюсь таких людей…
– Почему?
– Страшно, когда человек зарывает свой талант в землю. Страшно, когда он живёт среди болота и не пытается выбраться из него, ни к чему не стремится, ни о чём не мечтает, а если и мечтает, то о чём-то приземлённом, повседневном и скучном… Митенька, это же смерть заживо, разве вы не понимаете? Правда, местные жители очень любили отца. Он их лечил почти бесплатно, слушал все их жалобы на жизнь. Он никому не умел отказывать. Вначале он пробовал просвещать… их. Но у него ничего не вышло, и он как-то опустился… А ведь в молодости был очень красив! Его дед по линии матери происходил из довольно знатного грузинского рода. Бабушка тоже была очень красивой. Говорят, я немного похожа на неё…
– А как вы оказались на Дону?
– Мой младший брат тяжело болел… Ему был противопоказан северный климат. Поэтому родители решили перебраться на юг… Впрочем, брата это не спасло. Через год он умер, а следом за ним ушла и мать. Отец продолжал врачебную практику, никому не отказывал… Для меня он сделал всё, что мог: научил всему, что знал сам, продал все ценные вещи и отправил учиться в Москву. Он знал, что я способная, что эти вырученные деньги не пропадут даром. Таким образом, я получила образование и вернулась сюда, к отцу… Недавно я его похоронила…
– Мне очень жаль…
– А я жалею только об одном… Ошибка природы: я родилась женщиной. А надо бы мужчиной. Тогда бы я могла составить вам конкуренцию на научном поприще, – Полина лукаво улыбнулась. – Как вам такой расклад карт?
– Я предпочёл бы не конкуренцию, а альянс. Думаю, он принёс бы больше плодов.
– Разумно, – согласилась Полина.
В следующий раз они встретились в парке, и Митя катал её на лодке по ещё холодной глади пруда, в которую она погружала свою красивую руку. Её волосы пламенем горели на солнце, а по губам бродила странная улыбка. Она казалась воплощённой загадкой, Джокондой, тайну которой люди пытаются постичь веками. Сердце Мити учащённо билось. Впервые в жизни науки не шли ему на ум, он всё яснее осознавал, что к Полине его влечёт вполне земное желание, естественное для становящегося мужчиной юноши. И время от времени являлись ревнивые мысли: что если у неё есть кто-то? Ведь она тоже земная женщина, женщина зрелая, придерживающаяся передовых взглядов, сильная и самостоятельная личность… И кто для неё Митя? Мальчишка гимназист, с которым забавно скоротать время? Несколько раз Митя зарекался не ходить больше к Полине, но ничего не мог с собой поделать и шёл вновь. А она встречала его всегда радушно, с охотой вела глубокие, интересные беседы, угощала кофе, который очень любила… Митя страшился, что об этих встречах станет известно. Хотя ничего предосудительного в них не было, но ведь злые языки пустят такую молву… И как это скажется на Полине? На её репутации?
А Полину репутация, кажется, не волновала вовсе… Митя узнавал её всё с новых сторон. Оказалось, что она ещё сочиняла стихи в духе декадентов. Прочтя их, Митя подумал, что Полина, должно быть, не верит в Бога. Даже икон не было в её маленькой квартире…Это открытие не ужаснуло юношу, поскольку вопросы веры никогда не тревожили его, и всё-таки он спросил:
– Скажите, Полина, вы разделяете учение Дарвина?
– Вы не это хотели спросить, Митенька, – снова промелькнула загадочная улыбка по губам. – Вы хотели узнать, верую ли я? Для вас это важно?
– Нет… В общем-то…
– А для меня важно, – неожиданно сказала Полина. – Мне очень важно понять, верую я или нет. А я не могу этого понять. Мои родители были людьми набожными, а я… А я Бога не знаю. Но и отринуть не могу. Один мудрый человек советовал: на вопрос, есть ли Бог, всегда отвечайте утвердительно. Если Его нет, то вы ничего не теряете. А если Он есть, то от отрицательного ответа теряете многое. Разумно, не правда ли? А я не могу… Мои родители любили уповать на загробную жизнь, где всем воздастся… А я не хочу ждать загробной жизни, которой, может быть, нет никакой! Я хочу, чтобы здесь, в этой жизни, всё было иначе…
– Вы революционерка? – неожиданно догадался Митя, вновь ничуть не ужаснувшись этому предположению.
– Когда-то была пламенной… В пятом году… Ах, как тогда кровь горяча была! У меня, Митенька, наследственность: отец-народник. Он, правда, потом набожным стал, но в нём это как-то уживалось… Вы знаете, в русском человеке поразительно могут уживаться противоположности… Я в пятом году стала членом партии социал-революционеров. Так до сих пор и состою… Хотя и пассивно.
