– Не говори про него так! Он хороший, ты не видела, как он мне улыбался!
– Дура ты опилками набитая, он всем улыбался, даже Тине. Ты для него просто юбка, одна из многих.
– Но я на смотре в платье была.
Миа не выдержала, засмеялась зло, некрасиво, совсем не женственно:
– Да ты просто королева дур! В платье она была, вот ведь умора тупая.
Перспектива выслушивать эту перепалку полчаса или дальше дольше меня не вдохновляла, а ведь все идет именно к этому. Такое надо стараться прекращать в самом зародыше, пока не разгорелось до неугасимого состояния, чем я и занялась:
– Может вы хотя бы разок помолчите? Вот сколько можно гадостей про своих мужчин говорить? Неужели других тем нет?
– Я про своего гадости не говорю, – не сдавалась Миа. – Это наша белобрысая про него вспомнила, видать влюбилась, покоя ей не дает.
– Она вспомнила, потому что ты просто так на нее накинулась.
– Это я накинулась?!
– Ну не я же. Не трогай ее, всех уже достало, что вы постоянно ругаетесь. И было бы из-за чего… смешно.
Мию у нас не любят, ее лучше игнорировать, она везде найдет повод оскорбиться или придраться. Злопамятная до ужаса, свое обязательно возьмет со временем, ну или достанет беспочвенными насмешками и обвинениями.
Хотя чего скрывать, далеко не всегда они беспочвенные, ведь то, что она рассказала про господ Четвертака и Резкого – чистейшая правда. Хотя с другой стороны, зачем вообще такие непростые темы поднимать? Наши будущие мужья далеко не святые, они редко блещут прекрасными манерами и красотой или хотя бы намеком на нее, этот факт трудно подвергнуть сомнению. Но признавать в разговоре с другими, что твой избранник – самодовольное земноводное на которое смотреть тошно…
Нет, такое у нас признавать никто не любит.
Я единственная, с кем Миа даже не пытается поскандалить. У меня свои методы борьбы с такими как она, с одним из них ей пришлось познакомиться чуть ли не при первой нашей встрече. Я тогда нашла способ оказать на нее неизгладимое впечатление при помощи самой примитивной взбучки. Она помнит, что я сильнее, и пока что это действует. Поэтому без колебаний вмешиваюсь, когда считаю нужным прекратить перепалки связанные с нашей черноволосой красоткой.
Но вмешиваюсь аккуратно, стараясь не сильно ее задевать, ведь если доведу до белого каления, она может взбелениться, и мне опять придется доказывать свое преимущество.
Драться – это глупо, но другие способы против нее работают плохо.
Мишель, пользуясь тем, что вспыхнувшая было ссора затихла, тоже решила внести свою лепту в разговор. Она дико помешана на книгах и фильмах и пусть смутно, но помнит, что и того и другого в прежней жизни было много. Здесь у нас это тоже есть, но в ограниченном количестве, да и выбор специфический, что для нее недостаточно, и потому повернула нить беседы на важную для себя тему:
– Ну и страху мы сегодня натерпелись, но почему-то хочется даже еще больше, и я знаю, что нам сейчас нужно.
Какая-то чудная логика, но даже я, догадываясь к чему ведет рыжая, притихла, заинтересовавшись продолжением.
– Тина, ты спишь? – спросила Мишель.
– Почему это я должна засыпать так быстро да еще и под вашу болтовню?
– Расскажешь что-нибудь? Лучше про того типа в маске из человеческой кожи и с бензопилой. Только не запутайся в именах, как в тот раз, так неинтересно.
– Я уже сто раз эту муть рассказывала, – недовольно ответила Тина.
Она сегодня явно не в духе. Да все мы сейчас не в своей тарелке, такой уж день. Впервые за все время пребывания в Цветнике узнали, что здесь не настолько безопасно, как нас постоянно уверяли.
– Ну расскажи, ну пожалуйста, – продолжала канючить Мишель. – Ты же знаешь, что нам никогда не показывают такие фильмы. Нам вообще почти ничего не показывают, а если и включают, то такую ерунду, что печально смотреть.
– Лучше толкни Бритни, пусть она что-нибудь расскажет, у нее лучше получается.
– У нее все истории отсюда, а не из фильмов. И все какие-то тупые. Мне только одна понравилась – про скреббера, который умел превращаться в человека, но ему нельзя было смотреть в глаза. Вот там жуть так жуть. Ну Тинка, на давай, рассказывай уже.
– Нет настроения, да и не надо это тебе.
– Это почему же?
– Потому что выйдешь замуж и насмотришься на всякую ерунду до тошноты.
– Я даже не знаю точно, кто будет моим мужем. Вдруг он тоже запретит такое смотреть, и что я тогда буду делать? Ну расскажи, ну что тебе стоит.
– У меня настроения нет. Не пойму, как тебе вообще такое может нравиться. Ужасно глупый фильм, я даже половину сюжета не помню и вспоминать не хочу.
– Это для тебя, Тинка, глупый. Ты когда попала в Улей? Почти в четырнадцать? Это ведь недавно, ты много фильмов помнишь. А я почти ничего не могу вспомнить. Я даже не знаю, сколько мне лет – на глаз определяли.
Не удержавшись, я пояснила:
– Определяли знахари, а они в таких вопросах не ошибаются ни на минуту, так что тебе шестнадцать с маленьким хвостиком, не сомневайся.
– О! Я знаю, что можно рассказать вместо фильма! – внезапно оживилась Мишель. – Сейчас рассказывать будет Лиска. Элли, расскажи, пожалуйста, еще разик. Расскажи, как ты убила того мертвяка куском стекла.
О нет! Неужели опять придется вспоминать эту мерзость и к тому же вслух?!
Некогда изрезанные до костей пальцы жалобно заныли. Раны давно затянулись, белесые шрамы рассосались бесследно, как это неизбежно происходит в Улье, но тело до сих пор помнит страх, боль и отвращение, поэтому я невольно сжалась.
– Да расскажи ты уже, а то рыжая никому спать не даст, она совсем свихнулась на тупых ужастиках, – поддержала Миа. – Лучше уж тебя слушать, чем эту корову с ее бензопилами и тупыми студентками с голыми сиськами.
Хотелось ответить Мие чем-то убойно-колким, но так нельзя, с ней у меня пока что действует молчаливый уговор – она меня никак не трогает, но и я на нее не давлю без веской причины. Что-то вроде вооруженного нейтралитета, где ни одна из сторон не хочет нарушать перемирие первой. Сегодня я уже не раз встревала в ее перепалки с другими орхидеями, приходится обращаться скромнее со своими желаниями.
Да и почему бы не рассказать, ведь толку-то отмалчиваться, если нехорошее воспоминание благодаря любопытству Мишель вернулось во всей красе и теперь отпустит не сразу. Так что терять уже нечего.
Вздохнув, начала:
– У меня тогда не было выхода, я выбралась из кустов с пустыми руками и мне очень нужен был тот мертвяк. К тому же он уже меня заметил, пришлось действовать быстро. Чем его можно убить, если вообще ничего нет? Только тем, чего много под ногами валяется. Там обычно один мусор, но и полезное попадается. Например – стекло. Первое попавшееся стекло в таком деле не подойдет. Но его на кластерах много самого разного, везде можно найти. Мертвяки, запертые в своих квартирах, после того как сильно проголодаются часто вываливаются из окон с любого этажа, ведь у них не всегда хватает ума открывать замки.
