Грубо унизив внешние данные Маргарет, господин Лазарь развернулся и направился вниз, прикрыв за собой дверь. Толстуха, глядя ему вслед, выждала несколько секунд и буркнула:
– Козел!
Затем перевела взгляд на меня, подняла руку, потеребила один из своих подбородков и покачала головой:
– Девочка, может тебе булочку дать? Через тебя газеты читать можно.
– Где здесь у вас душ или ванная? – ответила я вопросом на вопрос. – И мне понадобится чистая одежда моего размера.
– Тряпок я тебе кучу принесу, сама выбирай какие понравятся. У нас и ванна и душ вместе, как хочешь, так и мойся. Иди за мной, все покажу.
На ходу я попыталась узнать о том, где именно нахожусь:
– Маргарет, мы сейчас под землей?
– А тебе зачем знать?
– Просто интересно.
– Не надо таким интересоваться. Считай, что это просто квартирка без окон, так спокойнее будет, ведь чем меньше окон и дверей, тем дольше проживешь. У меня парень был, очень любил окна нараспашку держать. Ну и додержался, нет у меня теперь парня. Ну в смысле – того парня. А чего это Лазарь тебя выбрал? У азовских никого помясистее не нашлось? Тебе хоть шестнадцать есть?
– Есть.
– А по виду и не дашь. Вот тебе ванна, вот шкафчики, где полно всякого, вот тут можно душ устроить, только кран до конца не поднимай, заедает. Слесаря я еще позавчера вызвала, а он в штрафники загремел, только завтра появится.
– Я разберусь. Где одежда?
– Принесу, ты мойся пока. Лазарь сказал, что через час надо быть готовой, значит шевелись, эта козлина не любит, когда опаздывают.
Приятно узнать, что у западных людей не все однозначно плохо. Ванна понравилась с первого взгляда. Да что там понравилась – я в нее почти влюбилась. В форме раскрытой раковины, очень приятная поверхность, ребристые выступы хоть и кажутся странными, но понятно, что они к месту. Цвет симпатичный, кремовый, чуть розоватый, переливается как перламутр, выглядит шикарно.
Горячая вода была действительно горячей – чуть ли не кипяток. Это очень хорошо, если у тебя меньше часа времени, и ты должна успеть привести себя в порядок как внешне, так и внутренне.
Есть множество способов взбодриться и избавиться от неприглядных признаков усталости, и водные процедуры здесь многое упрощают.
Беда только с головой. Я никак не успею привести волосы в идеальный вид за такой ограниченный срок. Придется прибегнуть к разным хитростям, которые помогут лишь частично и временно. Некрасиво, конечно, но для непритязательных западников сойдет.
В общем, было чем заняться, позабыв о времени. И когда Маргарет бесцеремонно вломилась, не постучав, мне оставалось минут пять-семь до достижения приемлемого внешнего вида.
Глядя на то, что она принесла, я только и смогла, что недоуменно выдавить:
– Это что такое?
– Одежда твоя, что же еще. Выбирай по размеру, в Улье ярлыкам веры нет.
– Но я просила одежду, а не ЭТО.
– А чем тебе это не одежда?
– Это форма для солдат, а я не солдат, я такое не ношу. Мне нужно то, что носите вы. То есть, конечно, не такое же. Ну платья там, юбки, блузки. Ну вы меня понимаете.
– Я-то понимаю, а вот ты-то понимаешь, что у нас все такое носят и не жалуются? Мне сказано одеть тебя так, как всех одевают. Приказы у нас выполняют, а не обсуждают. Хотя и жалко, конечно, на тебе даже самое малое будет мешком из-под картошки болтаться.
Лихорадочно перебирая в голове перечень водных и приближенных к водным процедур, до которых еще не успела добраться, я задумчиво поинтересовалась:
– Маргарет, а у тебя случайно не найдутся нитки и иголкой?
– Если сильно надо, найдутся.
– А швейной машинки? Ну случайно вдруг?
– А тебе зачем?
– Ну а зачем еще нужна швейная машинка? Чтобы шить.
Посмотрев на меня изменившимся взглядом, Маргарет покачала головой:
– Чудные дела, первый раз у меня такое здешние постоялицы спрашивают. Машинка есть, вон, видишь, что я ношу? Перешиваю под себя, мне эти зеленые хламиды не идут, только на выходы их надеваю. Но принести машинку не смогу, тяжелая она.
– А если я сама к ней приду?
– Тебе запрещено покидать блок.
– Маргарет, тебе не только зеленые хламиды не идут, эта одежда тоже тебе не подходит. Ну где ты вообще видела такое нелепое сочетание цветов? Сплошная безвкусица.
– Да что нашла, то и перешила, у нас не так просто нормальные тряпки доставать.
– Ты же себя уродуешь такой одеждой, она ведь подчеркивает недостатки фигуры. У тебя слегка широкая кость, только и всего, это легко скрыть, а ты, получается, наоборот выпячиваешь. Даже то, что есть, можно использовать иначе.
– Это как?
– Ну… первым делом нужна машинка.
– А ты хитрая, – улыбнулась Маргарет.
– Но она и правда мне нужна. Очень-очень нужна. Помоги с ней, а я научу тебя кое-каким полезным вещам, за тобой мужчины будут стаями бегать.
– Да они и так прохода не дают.
Если она не обманывает, мне жаль этих непритязательных мужчин, но вида не подала, как можно искреннее сказала другое:
– Не то что прохода, они тебе и шага не позволят сделать. Нас таким хитростям годами учат, это секреты Цветника, посторонние о них даже не догадываются.
– Ну-ну, как же, секреты у них…
– Ты разве ничего о нас не слышала?
– Почему это не слышала? О вас все знают.
– Значит, должна знать, что нас очень хорошо учат. В том числе и правильно одеваться. Наши гардеробы подбирают специалисты с мировыми именами. У них свои тайны, и все эти тайны собраны в одном месте – у нас.
– И ты хочешь эти великие тайны выдать мне?
– Я Цветнику ничем не обязана, так что с тобой поделюсь. Ну и что там с машинкой?
– Она в моей конуре, к ней здешние халдеи тебя не пропустят. Приказ у них тебя не пропускать.
– А можно как-нибудь изменить этот приказ?
– Проще машинку сюда спустить. Так и сделаю, уж очень хочется посмотреть, что ты с ней вытворять будешь. Ваше поколение знать не знает с какой стороны к ним подходить, а ты еще какие-то секреты хочешь показать.
Не знаю, какое поколение она имела ввиду, но я к нему точно не отношусь. Женщина в любой ситуации должна оставаться женственной, и один из важнейших элементов поддержания женственности – одежда. В любой ситуации надо суметь подать себя в правильной обертке. К тому же занятия по кройке и шитью развивают домовитость, что немаловажно для будущих идеальных жен.
В общем, опозориться в глазах Маргарет из-за своего неумения я не боялась.
