Я никогда не бывала в похожих местах. Это что, болота? Или мы приближаемся к большому водоему от которого отходят мелководные заливы? Даже поговорить на эту тему с Олесей не получалось, машины перед нами поменялись, теперь там рычит громадный самосвал с бронированной кабиной, при таком шуме не до болтовни, да еще и воздух в автобусе стал ужасным из-за выхлопных газов.
Вскоре мы остановились надолго. Дорога в этом месте была сильно приподнята над местностью, по обеим ее сторонам устроены заграждения, за которыми засели стрелки, направив оружие на тростниковые дебри. Зараженные недолюбливают водоемы, но неутолимый голод может победить антипатию, так что мера предосторожности нелишняя. Здесь колонну больше не получалось прикрывать с боков пулеметными машинами, лишь впереди и позади остались надежные заслоны. Там даже танк есть, как минимум один, явно устаревший, но выглядит внушительно.
Танк – это сильно. Даже самый старый почти неуязвим для зараженных. Пусть говорят, что против них тяжелую технику использовать неэффективно, но все равно при одном взгляде на такую гору брони на душе становится спокойнее.
Сидеть в машине и любоваться неменяющимся пейзажем – невыносимо скучно. Выходить нельзя, даже двигатели не глушатся, и потому поговорить тоже не получается, не говоря уже о вони, которой нас обильно потчует рычащий впереди самосвал. Смотреть в окно быстро надоело, ведь там одна и та же картина: слепящее мои уникальные глаза солнце; грязная вода в прогалинах между тростниковыми дебрями; неровные зеленые пятнышки суши шагах в трехстах от дороги; одинокое кривое деревце на одном из островков; и все это тянется на километры с мелкими вариациями. Вдалеке можно разглядеть темень лесного массива, правее его на едва заметной возвышенности поднимается металлическая вышка гигантской антенны или чего-то вроде нее. На этом перечень основных деталей пейзажа исчерпывается.
К машине подошел солдат обвешанный разными военными штучками, как новогодняя елка блестящими игрушками. Он начал постукивать по стеклу, просовывая пальцы через сетку. Это чрезвычайно возбудило Весту, белобрысая пулей сорвалась со своего места и начала прижиматься к грязному окну пытаясь пообщаться с явно хорошо знакомым ей мужчиной при помощи мимики и жестов. Как по мне – получалось не очень-то понятно, зато забавно, да и другие девочки глядя на это заулыбались.
Но тут моторы начали повышать голоса. Веста едва успела плюхнуться на сиденье, как мы тронулись. И уже через минуту я получила возможность полюбоваться кое-чем поинтереснее тростника.
Хотя не скажу, что зрелище такое уж захватывающее.
Дорога, так и тянувшаяся по гребню явно искусственной насыпи, добралась до плоского пригорка подозрительного происхождения, на фоне плоской как днище сковороды заболоченной равнины он выглядел чужеродно. Дальше вздымались массивные вытянутые конструкции, я такие никогда не видела и не понимала для чего они предназначены, но то, что располагалось по бокам от них – вопросов не вызывает.
Угрюмые сооружения из бетона, кирпичей и металла, навалы из мешков с песком, насыпи, противотанковые ежи и небрежно сложенные на обочине зеленые блины тяжелых мин. Похоже, их пришлось убрать с асфальта, чтобы мы смогли проехать.
Скорее всего, это очень важный узел обороны, причем главная его задача – сдерживать зараженных. Да, он приспособлен и для отражения нападений разумных противников, но даже мне понятно, что это вторично. Слишком много здесь разных хитростей, которые применяют с единственной целью – хотя бы на несколько секунд задержать полчища мертвяков, не дать смести защитников сходу, заставить подставиться под струи пламени из тяжелых огнеметов – самого дешевого и распространенного оружия.
Тут тебе и низко натянутая перед рядами коротких зазубренных колышков проволока; и расставленные там и сям манекены в военной форме, которую обильно смачивают жидкостью с запахом крови (это сбивает зараженных с толку, они хоть и понимают, что здесь какой-то подвох, но все равно замедляют ход и принюхиваются). Бочки, расставленные на дальних подступах, наверняка наполнены горючими жидкостями, крупные очаги возгорания мертвяков пугают, заставляют искать обходные пути, где их тоже поджидают нехорошие сюрпризы. Ну и многое другое в таком роде.
И это только то, что я смогла разглядеть, а ведь невидимого в оборонительных хитростях обычно куда больше.
Сложив два плюс два, предположила, что, возможно, это то самое место, о котором рассказывала Олеся. То есть все эти укрепления называются блокпостом, а непонятные конструкции, которые поднимаются впереди – начало большущего моста.
Вот только мост какой-то странный, никогда ничего подобного не встречала.
Когда, наконец, после ну очень затянувшейся паузы, тронулись, я поняла в чем тут дело. Просто этот мост не просто большой, он дико, жутко, невероятно громадный и странно устроенный. А все потому, что переброшен через широченную реку, в окрестностях Центрального ничего похожего нет. От берега до берега такое расстояние, что я вряд ли доплыву, уж очень плохо на воде держусь.
Да и плавать не очень-то хочется. Видно, что к мосту набило волнами и ветром много разного мусора и в нем можно различить что-то очень похожее на разлагающиеся мертвые тела. В одном месте даже показалось, что скрюченная рука из воды поднимается, но, скорее всего, это просто ветку причудливо облепило подсохшей тиной. Улей зачастую старается приладить кластеры друг к дружке так, чтобы природные и искусственные линейные объекты примыкали к схожим на другой стороне. То есть, дороги к дорогам, реки к рекам или каналам. Но последним никто не гарантирует сохранение прежнего течения, а здесь, помимо этого, явно случилось значительное падение уровня, по обнажившимся берегам заметно. Вот и образовалось стоячее болото с обширными захламленными отмелями.
В конце переправы нас ожидало небольшое испытание. Граница между кластерами пролегала прямо здесь, и Улей по своему обыкновению постарался состыковать два моста. Точнее – наш мост и тянувшуюся ему навстречу дамбу. Вот только дамба заметно ниже, и обрезанный пролет, чуть склонившись, уперся в ее осыпавшийся край, после чего застыл в таком положении до следующей перезагрузки. Проехать через образовавшийся уступ невозможно, но таинственный механизм Стикса, счел, что закон продолжения линейных структур соблюден и на этом откланялся.
Кому-то здесь пришлось здорово поработать навалив горы песка, щебня и земли, кое-как это раскатать, сгладив небрежность Улья. Теперь съехать на дамбу возможно, вот только этот участок в таком ужасном состоянии, что вышла очередная заминка, машины слишком медленно проходили через неудобное место. А когда дошла очередь до нас, пришлось держаться обеими руками, шатало как при поездке по дикому стабу, и это при том, что мы плелись со скоростью пешехода.
Преодолев проблемный участок поехали куда бодрее, почти как в самом начале. Впереди и слева потянулись бетонные стены и возвышающиеся за ними явно нежилые здания, – похоже, мы добрались до окраины города. Заметила, что часть машин сворачивает на боковую дорогу, еще через пару минут то же самое сделали еще несколько уже на другом ответвлении от нашего маршрута. Похоже, колонна разделяется, и это начало меня беспокоить. Слишком мало охраны, чтобы эффективно защищать все группы, если те растянутся по большой площади. Риск усугубляется за счет того, что мы находимся на опасном кластере, ведь любая обширная застройка – один из главных признаков повышенной концентрации зараженных.
