– Да он не хотел обидеть, – сам не знаю почему заступился я за корма. – Просто прям вообще безвыходно.
– А вы ожидали, что я вам расскажу, как уйти от орков?
– Ну хотя бы, а лучше как стать потом богатыми и счастливыми.
– Да не вопрос, идете в академию, становитесь голубыми рабами, а потом попадаете в рабство к оркам. Богатство не знаю, а впечатлений на всю короткую жизнь.
– Лучше бы про горы рассказал, – вздохнул Ларк.
– Говорят, – Клоп вытянул ноги, – на севере, где в холода замерзает вода и снег лежит по полгода, не имеет значения, с татуировкой ты или нет.
Вообще в этом мире, по крайней мере в той части, где я бывал, снег скорее редкость, как и нормальные морозы. Правда, рабам, поскольку изобилия одежды у нас не могло быть априори, даже местные зимы были в тягость. Я в зимнее время часто вспоминал фильмы про войну, где пленные немцы кутались в самое разнообразное тряпье. Рабы очень на них походили.
– Есть такие земли, – подтвердил Чустам. – Мы как-то раз туда купца сопровождали. Я тогда себе куртку меховую купил. Рабов не видел, нет вроде как у них этого. Так что про беглых не скажу. Но тоже слышал, что бегут туда. Только далеко это очень, и не все доходят.
– Вот бы туда, – вспомнил я родной Урал, там в лесах и вправду целой деревней затеряться можно.
– Пошли, – съерничал Чустам.
– Давай после праздника, а то хозяева обидятся.
– Договорились.
– А что, Клоп, там нет власти империи? – желая как-то поддержать разговор, спросил я.
– Да земли-то имперские, – вместо Клопа ответил Чустам, – только там народу почти нет, и поэтому отряды империи небольшие. Да и воинов туда обычно вместо каторги отправляют, за прегрешения. Поэтому не больно-то они свой зад будут отрывать ради поисков беглых. Разве что сам к ним придешь.
– Ну что, пойдем тренироваться?
– О, наконец за ум решил взяться?
– Не-э-э. Просто скучно. Столько лет изо дня в день работал, а тут раз, и нечего делать. Ну и, может, еще день себе выиграю. На большее-то куда рассчитывать. Поставят против тебя или Клопа, и все.
– Сила, конечно, много значит, но встречал я хороших бойцов и мелкого телосложения.
– Да ладно? – подковырнул я бывшего корма.
– Ну пожилистей тебя, конечно, – поправился он.
Надолго меня не хватило. Я, конечно, привык к работе, но делал ее всегда не спеша. А тут нагрузки. Через полчаса я вновь сидел на бревне, утирая рукавом струящийся пот.
– Ты не бревна поднимай! – крикнул мне Чустам. – Силу все равно не успеешь развить. Двигайся, чтобы как можно дольше не выдохнуться.
Сон после таких нагрузок на рабский организм был мертвым.
Третий день уже не особо радовал освобождением от работ. Я, да и не только я один, тоскливо проводил взглядом рабов, идущих после распределения на работы. Хорошо им, жизнь еще немного продлится. Я помнил о том, что лучше раз поклевать мясо, но в нашей ситуации ни мяса, ни падали, лишь смерть на потеху зеленым ящерицам. Хотя нет, падаль была…
– Показывайте кандалы.
И это второй раз за утро. День прошел в истоме после жратвы и тоскливых мыслей. Вялые разговоры быстро затухали. До нас начинало доходить истинное положение вещей.
– Завтра вам девок приведем, – сообщил Пидрот. – Так что мойте свои стручки.
Это несколько оживило вечер. Когда нас заперли в яме, мы принялись гадать, кто завтра придет к нам.
– Вот бы светленькую, – мечтательно произнес Клоп.
Все сразу поняли, о ком он. Светленькая прибыла с месяц назад и числилась в королевах красоты местного рейтинга.
– Не надейся, – обломал его Толикам, – она кормам тоже нравится, ей ласки и так хватает.
– Да знаю, но хочется…
– А мне Курточка нравится, – присоединился я к одному из любимых занятий мужиков всех времен – обсуждению женского пола.
Курточка, а по данному родителями имени – Ивика, была миниатюрной девчушкой, наверное, моего возраста. Хотя, может, и постарше. Прозвище ее происходило от мехового предмета одежды, который и курткой-то назвать сложно. Дыра на дыре и облезлым мехом погоняет. Но тем не менее она года три не снимала ее даже летом. Потом с дизайнерским чудом, видимо, что-то произошло, и она сменила стиль, а вот прозвище осталось.
– Так она же плоская?
– Ну и что, а мне нравятся такие, да и миленькая она. Она как стрельнет глазками, так мм…
– Ты что? Уже все?
Рабы засмеялись.
Глава 6
После таких разговоров засыпалось тяжело. Мысли крутились вокруг юбок. Рабыни были, конечно, не порнозвездами, ну так и мы смотрелись далеко не как мачо. Самые здоровые из нас, Клоп и Чустам, тянули внешне на крепких стариков. Загар на лицах и шеях был темно-коричневым и создавал резкий контраст белоснежному телу – рубахи, ну а уж тем более штаны дозволялось снимать только на помывке или в яме.
Все тело, а в моем и Чустама случаях и лицо были испещрены шрамами, мелкими и не очень. У меня самый заметный был на верхней губе – орченыш как-то заехал мне так, что треть губы о зуб почти полностью срезало. Поскольку рана не угрожала жизни, пришлось заниматься самолечением, то есть ходить пару дней, прижимая оборвыш к месту, на котором он раньше рос. Это украшение мужчины не скрывал даже пушок над губой. Мелкие ссадины я вообще в расчет не беру. И упоминать о мозолях и загрубевшей коже не буду. Апогей нашей красоты – прическа, причем как на голове, так и… не угадали, на бороде. И там и там стрижку делали раз в два месяца, вне зависимости от желания. Стригли либо здоровенными ножницами – в нашем мире подобными, наверное, овец стригли, либо просто срезая ножом. Нет, ну конечно, можно было и заточкой побриться, но это значило выдать ее наличие. Самым радикальным способом было подпаливание, соответственно не начисто. Мне в связи с наличием всего лишь нескольких жидких волосков на подбородке и верхней губе бритье было не нужно. И данный факт не мог не радовать, когда я наблюдал за рабами, приводящими горящей палочкой растительность на своем лице хоть в какую-то форму после стрижки.
– Толикам, – раздался в тишине шепот Ларка. – Толикам…
– Мм?
– А как это… Ну, с женщинами. Я это… Я не знаю. Куда там надо пихать?
Шепот Ларка в оглушающей тишине был что крик. Первым не выдержал Клоп. Спустя пять секунд хохотали все. Не буду пересказывать тот инструктаж, что получил в этот вечер наш девственник. Уснули уже далеко за полночь.
Надо сказать, рабы с большим пиететом относились к женскому полу. Такую нежность, какую испытывали мы, я точно знаю, ни в одном фильме не увидишь, вот прямо нежность-нежность, на грани щенячьего восторга.
