– Ну и порядки в вашем городе! Благородных рыцарей распихивают по случайным домам, не считаясь ни с чем!
Незнакомец обернулся, при виде мелкиндов тонкие, привыкшие к презрительным усмешкам губы сделались ещё тоньше. Тёмные маслины глаз обшарили помещение, задержались на охраннике, тот как сжатая пружина, замерли на ростовщике. Я удачно в углу, с края стола, в руке бумага, пальцы вертят перо. Втянул голову в плечи, в отчаянной надежде, что сэр Хурбис не обратит внимания на младшего мелкинда.
Лицо Хурбиса расплылось фальшивым мёдом.
– Скажите-ка, э-э, милейший, раз уж я здесь. Вам встречалась компания из леди с ребёнком лет двенадцати? Леди высока на вид, тёмные волосы, взгляд такой, что не скоро забудешь. Мальчик светловолос, высок и крепок для своего возраста. Они могут путешествовать как одни, так и в сопровождении кого угодно. Слыхали? Учитывая вашу профессию, наверняка вы в курсе всех дел в городе!
На стол полетела монета, сверкнув золотыми гранями. Ростовщик ловко поймал, поклонился.
– Леди не видели. А вот мальчик, похож на вашего, был с отрядом рыцарей. Они приехали сегодня после полудня.
Ростовщик замолк выжидательно. Вторая монета легла на край стола. Ростовщик провёл рукой поверх, монета исчезла как по волшебству.
– Кроме него, в том отряде двое пленников, раненый рыцарь и юная дева.
– Милейший, что за отряд и где найти?
– Про отряд не скажу, не знаю. Но расположились близ дворца, простые рыцари и воины в казармах децимариев. Куда подевались пленники, мне неизвестно.
Хурбис задумался. Королевская ищейка по-прежнему не обращает внимания на меня, как не привык замечать служивый люд: слуг, крестьян, писарей в лавках.
– Отряду явно благоволит местная власть. Что ж, благодарю! – сказал Хурбис, третья монета легла на стол, исчезла мгновенно. – Стража оказала услугу, удачно запихав в верный дом. Кстати, вы не знаете, что происходит?
Ростовщик помедлил, но четвёртая монета не появилась.
– Какие-то беспорядки из-за сбежавшей колдуньи.
– Ба! И у вас колдунов ловят! – рассмеялся Хурбис. – Похвально! Пожалуй, рискну вас покинуть. Я не колдун, хе-хе, и надо спешить по делам, несмотря на этих хамов в железе!
Хурбис попрощался лёгким кивком, черты лица приняли обычное хищно-надменное выражение. Гномья пружина противно скрипит, дверь с силой хлопнула, едва не наподдав. Я расслабил по одной готовые взорваться в бегстве мышцы.
– Уф! Пронесла, нелёгкая! – выдохнул старый мелкинд.
– Что такое?
– Ты не знаешь этого человека? Он пострашнее иных из Шестёрки! Правая рука короля Джерона. О нём ходят самые тёмные и отвратительные слухи, даже здесь, в Ретунии!
– Я знаю, – мягко прервал я, – я, представьте себе, только что оттуда. Кстати, король Джерон мёртв, если это имеет значение для вас.
Мелкинд замер, тряхнул головой.
– Нет, никакого. Но я догадываюсь, почему тебе пришлось бежать.
Я решил закончить светскую беседу. От резкого движения табурет полетел в сторону, стукнул краем сиденья по доскам пола.
– Мне тоже пора, навещу тётушку, наемся отменного супа – и в путь. Верьте, не всё потеряно! Терпите, через пару дней многое изменится.
Сородич должен был обрадоваться от моих слов, но выглядит смущённым. Покашлял нарочито.
– Как, разве не знаешь? Твоя тётушка, гм, умерла год тому назад. Мы, как узнали, писали письма, но ты не ответил.
Я замер. Медленным движением наклонился к табурету, ставлю на пол, стараясь коснуться четырьмя ножками одновременно. Это очень важно. Квадратное сиденье не на одной линии с краем стола, я повернул, слишком сильно. Немного обратно. Жаль, на поверхности ни пылинки, а то бы яростно вытер. Я поднял взгляд.
– Как умерла?!
– По зиме заболела, подхватила какую-то хворь, а лечить, сам знаешь, особо некому. Мне очень жаль.
Я кивком подтвердил, что принимаю соболезнования, и вышел вон.
Разбитая брусчатка цепляет за носки сапог, я бреду, шатаясь, куда дорога приведёт. В сумерках плывут мимо туши домов, каменные стены в трещинах. Впереди громада Цирка Магикус, с торца пристроен Дом Шести – дворец правителей.
Стою на границе площади, что вытянутым кольцом окружает дворцовые строения. На той стороне низкие стены, глухие, точно призваны защитить правителей от собственного народа. Да и не стены вовсе, казармы и склады срослись в полукольцо, окружив овальное пространство Цирка. Замыкает дворец, узкие шпили могли бы проткнуть небо, массивный балкон для самых важных персон нависает над Магикусом. Вместе здания напоминают голову подземного бога, что вынырнул из скал в рогатой острой короне, открыл овальную пасть Цирка глотать людей, жевать зубами-казармами, полными стражи.
Если Эритор с Джетсетом там, им не выбраться живыми. Судьба Его Высочества – биться на песке арены, щедро поливая песок красным из обрубков рук и ног, пока затихшее тело не стащат собакам. Эритору повезёт больше, по тавернам шепчут о рабах Магикуса. Он ещё поживёт, хотя что это за жизнь?!
Шаг за незримую границу – внутри себя, – и я поплёлся к воротам ближайшей казармы. В такт зачастили мысли. Зачем Хурбису Эритор? Что за отряд схватил? Если из королевства Джерона, почему Хурбис не в курсе? Или плюнуть на всё, думать только о своих делах? Ведь до падения Талисмана всего ничего.
Прохожие начали коситься.
«Так, спокойно, Виллейн». Буду рычать – и до казарм не дойти, зарубят как бешеную нечисть. Я мысленно схватился за голову, столько предстоит сделать: спасти Эритора, разобраться с таинственными испарениями. Сперва кивал на остатки любовных чар амулета Унрулии. Теперь и думать не знаю на что. Одно ясно, вышибает из тела в моменты потрясений. Да, было, было, щемило в груди сладко при взгляде на Унрулию, теперь могу себе признаться, когда поздно, ничего не поделаешь, не вернёшь.
Я почуял тонкий приятный запах. Невдалеке промелькнуло и скрылось за спинами невысокое существо, показалось – мелкиндка. Закутана в плащ с вышивкой по краю, на голове капюшон. Успел разглядеть симпатичное лицо под чёлкой чёрных волос.
Я подумал о Дециаре, столице Ретунии. Как вышло, что власть захватила таинственная Шестёрка, почему начались гонения на магию? Нет, с магией понятно. Конец правления короля Рафке выдался ожидаемо ужасен, после стольких лет благоденствия за чужой счёт. Люди возненавидели теперь беспомощную магию, мигом забыв, как столько лет купались в её плодах. Неурожай за неурожаем, голод, болезни озлобили и сельчан, и горожан. Когда Шестёрка впервые кинула клич – виновата магия, – люди приняли с постыдной лёгкостью. После Длинной Ночи не осталось ни одного Стража, года не прошло, как потянулись выбитые за горные перевалы монстры и великаны, из болот лезут упыри и прочая нечисть. Даже мирные прежде велеты очнулись от каменного сна, пробуют на плечо крепость городских стен.
