Он сдул невидимую пылинку с рукава камзола.
– Мне еще повезло, что я ей нравлюсь.
Я была готова просить… нет, даже умолять его. Если разгадка означала мгновенную свободу…
– Не трать время на напрасные просьбы, – сказал Ризанд. – Ни я, ни кто-либо другой не подскажет тебе ответ. Если Амаранта вдруг прикажет нам перестать дышать, мы будем обязаны выполнить и такой приказ.
Ризанд щелкнул пальцами.
Вся грязь и сажа мигом исчезли у меня с лица, рук и одежды. Снова возникло ощущение, что я вымылась.
– Это мой тебе подарок за то, что осмелилась спросить.
Я тупо смотрела на него. Ризанд указал на очаг. Тот сиял, будто его чистила дюжина слуг, а мое ведерко доверху наполнилось чечевицей. Потом сама собой открылась дверь. На пороге стояли караульные, притащившие меня сюда. Ризанд лениво махнул им рукой:
– Она выполнила задание. Я доволен. Отведите ее назад.
Караульные схватили меня, но Ризанд оскалил зубы в отнюдь не дружественной улыбке. Караульные остановились.
– Отныне никаких «работ по дому» и иных заданий.
Голос Ризанда сейчас напоминал мурлыканье кота, зовущего кошку для любовных игр. Желтые глаза караульных остекленели и подернулись пеленой, рты раскрылись.
– Передайте всем вашим. Держитесь от ее камеры подальше – и чтоб никто ее пальцем не тронул. А кто тронет, тот возьмет кинжал и вспорет себе брюхо. Поняли?
Караульные оцепенело кивали. Потом заморгали, словно просыпаясь от сна, и расправили плечи. Я старательно прятала дрожь. Тут не обошлось без магии. Возможно, Ризанд прогулялся и по их мозгам. Но его приказ действовал: караульные больше не решались притрагиваться ко мне.
Я вышла в открытую дверь.
– Всегда рад тебя видеть, – промурлыкал мне вдогонку Ризанд.
Глава 39
С тех пор мне стали утром и вечером приносить свежую, горячую еду. Я мигом проглатывала ее, но все равно проклинала имя Ризанда. На работу меня больше не гоняли, и я целыми днями ломала голову над загадкой Амаранты. Обычно мои умственные усилия кончались стойкой головной болью. Я десятки раз повторяла стихотворные строчки загадки, напрасно рассчитывая на вспышку озарения.
Проходили дни. Я не видела ни Тамлина, ни Ласэна. Даже Ризанд не появлялся, чтобы меня подразнить. Я осталась одна, совсем одна, запертая в стенах камеры. Меж тем крики извне неумолчно звучали днем и ночью: иногда тише, иногда громче. Когда они делались совсем невыносимыми и мешали думать, я подносила к лицу левую ладонь и смотрела на татуированный кошачий глаз. Я пыталась понять, почему Ризанд не пощадил даже мою ладонь. Может, это тихое напоминание о Юриане, изощренная пощечина? Или знак того, что рано или поздно я всецело окажусь во власти Ризанда? Хотя я вряд ли нужна ему в виде глаза для перстня или фаланги пальца, болтающейся на шее.
Иногда я пыталась разговаривать с татуировкой, после чего проклинала себя за глупость. Или проклинала Ризанда. Однажды я проснулась среди ночи, и – честное слово – кошачий глаз мне подмигнул.
Если я правильно следила за ходом времени, отмечая его по завтракам и ужинам, дня через четыре после моей встречи с Ризандом ко мне в камеру явились две фэйские женщины.
Как и Ризанд, они прошли через щели между стеной и дверью в виде клубящихся облачков. Но если «шлюх Амаранты» затем принимал свой обычный облик, женщины остались тенями. Я почти не видела их лиц – только свободные платья, сотканные словно из паутины. Фэйки молча приблизились ко мне. Я не сопротивлялась, мне было нечем сражаться и некуда бежать. Их руки, обхватившие мои запястья, оказались прохладными и вполне осязаемыми. Возможно, тени – не более чем защитный покров.
Женщин мог прислать только Ризанд. Наверное, служанки Двора ночи, и, похоже, говорить со мной им запретили. Обе женщины тесно прижались ко мне, и мы прошли через закрытую дверь, словно той и не было. Может, на какие-то секунды они и меня превратили в тень?
Мы шли по тускло освещенному тюремному коридору. От криков, доносящихся из-за закрытых дверей, у меня подгибались колени, а по спине ползли мурашки. Ни один караульный не пытался нас задержать, они даже не смотрели в нашу сторону. Мои спутницы набросили на нас магический покров, и внешне мы ничем не отличались от коридорного сумрака.
Фэйри вели меня по пыльным лестницам и коридорам, где давно никто не ходил. Наше путешествие окончилось в заурядного вида комнате. Меня раздели догола и наскоро вымыли. Затем – к моему ужасу – женщины начали раскрашивать мое тело.
Их кисти были невероятно холодными и колючими. Я пыталась вывернуться, но внешне бесплотные руки держали крепко. Мне очень не понравилось, когда росписи подверглись самые потаенные части моего тела. Я едва удерживалась, чтобы не съездить кому-нибудь из фэек по физиономии. Служанки продолжали молчать, и потому я могла лишь гадать, что мне предстоит. Возможно, еще одно издевательство, придуманное Амарантой. Даже если я вырвусь и сбегу… куда бежать, да еще голой? И потом, мой побег отзовется на участи Тамлина. Страх за любимого заставил меня прекратить расспросы, к тому же с таким же успехом я могла спрашивать у стен. Я перестала вырываться из рук служанок и просто ждала, когда все кончится.
Мое лицо украсили по-королевски: подрумянили губы, веки покрыли золотой пудрой, подвели глаза, а волосы убрали вокруг небольшой золотой диадемы с вкраплениями лазурной эмали. Зато тело годилось лишь древним богам на забаву. Женщины дорисовали татуировку на левой руке, продолжив узоры до плеча и распространив на все тело. Дождавшись, когда высохнет темно-синяя краска, они нарядили меня в прозрачное белое платье.
Если, конечно, его можно было назвать платьем. Мой наряд представлял собой две полосы тонкой, прозрачной ткани, едва прикрывавшей грудь. На плечах он скреплялся золотыми брошками. Полосы опускались к бедрам, перехваченным поясом, который щедро украшали драгоценные камни. Ниже шла одна широкая полоса белой ткани, прикрывавшая ягодицы и то, что между ног. Спину мне оставили почти открытой, и она мерзла, поскольку в комнате было не слишком тепло.
Холод меня и разозлил. Я и так вдоволь насиделась в ледяной камере и теперь потребовала, чтобы мне дали еще какую-нибудь одежду. Фэйки не обращали внимания. Их лиц я по-прежнему не видела, зато очень хорошо чувствовала силу призрачных пальчиков: за попытку сорвать с себя мерзкие тряпки, мои руки словно в клещах зажали.
– Я бы не стал этого делать, – послышался знакомый голос.
У двери, скрестив руки, стоял Ризанд.
Конечно же, это его замысел. Такая мысль мелькнула у меня, еще когда служанки стали дорисовывать татуировку.
– Наш уговор пока не вступил в действие, – хмуро бросила я ему.
Странно, но моя интуиция, подсказывавшая, как вести себя с Тамлином и Ласэном, совершенно исчезала, когда рядом оказывался Ризанд. Я превращалась в безмозглую дуру.
