Или два. Второй, не останавливаясь, тем же кинжалом, себе в сердце.
Так будет легче. Лучше самой оборвать свою жизнь, чем смотреть на то, что я сотворила.
Слуга протянул мне подушечку с третьим кинжалом. Я потянулась к нему, но в этот миг караульные убрали мешок с головы третьей жертвы.
Мои руки безвольно повисли. На меня смотрели изумрудные, с янтарными крапинками глаза.
Мне показалось, что мир, слой за слоем, рушится и исчезает. Я смотрела на Тамлина… Этого не могло быть. Мне нарочно подсунули видение. Сейчас я повернусь к тронам…
Я резко обернулась. Вот он, мой верховный правитель, сидит рядом с Амарантой. Перехватив мой взгляд, Амаранта улыбнулась и щелкнула пальцами. Тамлин рядом с нею превратился в Аттора. Тот уставился на меня и язвительно оскалился.
Ловушка. Мои человеческие чувства снова меня обманули. Моя душа рвалась наружу, желала улететь прочь. И ее можно понять. Зачем мне такой… душа? Я снова повернулась к коленопреклоненному Тамлину и увидела в его глазах лишь вину и печаль. Я попятилась и едва не споткнулась.
– Что-то не так? – невозмутимо спросила Амаранта.
– Это… нечестно, – выдавила я.
Лицо Ризанда побледнело. Таким бледным я его еще не видела.
– Нечестно? – повторила Амаранта, поигрывая фалангой пальца Юриана. – Вот уж не знала, что вам, людям, знакомо понятие честности. Ты убьешь Тамлина, и он станет свободным. Чем не освобождение?
Ее улыбка стала изощренно-гнусной.
– А потом можешь забирать его себе.
Я потеряла дар речи.
– Но может, ты готова его спасти, отдав свою жизнь? – продолжала Амаранта. – Благородный порыв, понимаю. Подумай, что тебе важнее? Уцелеть самой и безвозвратно его потерять?
Каждое ее слово сочилось ядом.
– Представляешь, идут годы, которые вы мечтали провести вместе, а ты… одна. Трагедия. А по меркам короткой человеческой жизни – тем более. Правда, всего несколько месяцев назад ты смертельно ненавидела нас и наш мир. У тебя не дрогнула рука, когда ты убивала Андраса. Вспомни то состояние, и ты легко справишься с остатком задания.
Амаранта постучала пальцем по камню перстня.
– Человеческая любовница Юриана справилась.
Глаза коленопреклоненного Тамлина ярко вспыхнули. Это был молчаливый бунт против Амаранты.
– Итак, Фейра, какое решение ты примешь? – спросила она.
Я даже не взглянула на нее, смотрела лишь на Тамлина. Убить его, сохранив жизнь себе и его Двору. Или убить себя и навсегда сделать их рабами Амаранты, позволить ей и правителю Сонного королевства начать войну против мира людей. Я не могла выторговывать более или менее выгодные условия. Не могла продать часть себя, избавившись от выбора.
Кинжал на бархатной подушечке, казалось, ждал моих рук. Как же права была Асилла, сказав, что еще ни один человек не вышел живым из Подгорья. Я – не исключение. Выхода отсюда не существовало. Будь я поумнее, оборвала бы свою жизнь, не дожидаясь, пока меня схватят. Тогда я хотя бы умерла быстро. Мне не выдержать пыток, которые обязательно последуют. Возможно, меня ждет участь Юриана. Асилла была права. Но…
Она говорила что-то еще… что-то про помощь. Про последнюю часть проклятия, о которой не могла рассказать и которая каким-то образом должна мне помочь… Единственной подсказкой служанки был совет… вслушиваться. Вслушиваться в то, что услышу… словно я уже знала все необходимое.
Я опять повернулась к Тамлину. Замелькали воспоминания – водопад красок и слов. Тамлин был верховным правителем Двора весны. Чем это мне помогло? Чем помог Великий Ритуал? Ничем.
Тамлин врал мне обо всем. О причине, по которой я оказалась в его поместье. О том, что происходило на его землях. Проклятие не позволяло ему говорить правду, но он и не делал вид, будто все прекрасно. Нет. Тамлин врал, объясняя настолько, насколько мог, а мне с каждым днем и каждым событием становилось все яснее: на земли Двора весны надвигается что-то страшное и неотвратимое.
Аттор в саду. Благодаря Тамлину ни я, ни чудовище не увидели друг друга. Но Тамлин подвел Аттора к месту, где меня спрятал, чтобы я услышала их разговор.
И когда они с Ласэном говорили о проклятии, Тамлин не просто так оставил открытыми двери столовой. Тогда я этого не понимала. Тамлин нарочно выбирал места, где я могла подслушать. Он хотел, чтобы я подслушала.
Он хотел, чтобы я знала… вслушивалась, поскольку эти знания… Я лихорадочно вспоминала все разговоры, ворочая слова, будто камни. Я искала ту часть проклятия, о которой фэйри не могли рассказать мне сами, но Тамлину требовалось, чтобы я догадалась…
«Госпожа не заключает сделок, которые ей невыгодны».
Она никогда не допустит гибели того, кого так страстно жаждет, а Тамлина Амаранта жаждала не меньше, чем я. Но если я его убью… Либо она знала, что я этого не сделаю, либо вела какую-то очень опасную игру.
Моя память перетряхивала разговоры, пока не всплыли слова Ласэна. Все вокруг замерло. Я узнала то, что требовалось!
Затаив дыхание, я вспоминала разговор Тамлина и Ласэна в столовой. Мысленно я видела двери, открытые чуть ли не настежь. Подходи и слушай. В первую очередь ты, глупая Фейра.
Я вспомнила слова Ласэна, произнесенные с горькой усмешкой: «Мне больно видеть, как ты спотыкаешься на каждом шагу. Где твое каменное сердце? Не стало ли оно мягким, как воск?»
Стоило мне взглянуть на Тамлина, и память подкинула другое воспоминание. Аттор, пробравшийся в сад поместья. Его отвратительный смех. И слова: «У тебя каменное сердце, Тамлин. Но и внутри каменного сердца бывает достаточно страха».
Амаранта не позволит мне убить Тамлина по-настоящему. Она знала, что я не смогу его убить.
Его сердце невозможно пронзить этим кинжалом. Сейчас оно превратилось в камень.
Я всматривалась в лицо Тамлина, пытаясь уловить хоть крупицу правды, но видела все тот же бунтарский взгляд, и больше ничего.
Возможно, я ошибалась, и услышанное мною было лишь особенностью фэйрийской речи. Иносказанием. Но сколько я ни обнимала Тамлина… никогда не слышала биения его сердца. Я была слепа ко всему, ко всем подсказкам судьбы. Хватит! Теперь я прозрела.
Так вот каким образом Амаранта управляла Тамлином и его магией! И не только им – всеми верховными правителями. Она помыкала ими, держала на поводке точно так же, как держала душу Юриана прикованной к глазу и фаланге пальца.
Асилла советовала не доверять никому. Но я доверяла Тамлину. Более того, я доверяла себе. Я верила, что все услышала правильно и что Тамлин смышленее и находчивее Амаранты. Все жертвы, принесенные мною, не напрасны. В это я тоже верила.
В зале снова стало тихо, однако для меня сейчас существовал только Тамлин. Открытия, сделанные мною за эти минуты, ясно читались на моем лице. Дыхание Тамлина участилось. Он приподнял голову.
