– Ваша, мамзель, какая история? Чего я не знаю? А то мне кажется, что вокруг заговор. Этого придурка сбагрили ко мне за неподчинение приказам, а эту настоятельно рекомендовала замминистра по здравоохранению…
Белкин замолчал на полуслове:
– Она что, тоже из вашей секты?
Анна тихонько кивнула, сжавшись в своем кресле, словно не у себя дома была, а в застенках гестапо.
– Она хоть человек?
Целительница пожала плечами:
– Она старшая жрица. Община берегинь очень сильна, но они не вредят. Берегини ведь на то и берегини, чтоб беречь.
Белкин откинулся на спинку и шумно выпустил воздух, сложив губы трубочкой. Глаза его забегали по потолку.
– С какой целью тебя к нам направили? – наконец выдал он вопрос, глядя, как на глазах Анны начали наворачиваться слезы.
– Она сказала, что время тяжелое, нужна помощь. Что это очень важно. Они не злые. Они добрые. Поверьте, пожалуйста. Они всего лишь хотят жить, – сдавленно проговорила целительница.
Белкин бросил на стоящий рядом столик авторучку и посмотрел на дочь:
– Ты ей веришь, Сашенька?
– Она не врет, – ответила Белкина, – во всяком случае, сама верит в то, что говорит.
– А ты, Соснов?
Я глянул на Анну.
– Да, – произнес я и услышал тихое «спасибо».
Начальник стрельнул глазами на меня, а потом на Анну.
– Тебе поставлена задача рассказывать о наших действиях?
– Я только немного говорила.
– Что именно, ворона, служащая богам?
– А это не я. Про оружие я никому не говорила, решила после стрельбы рассказать. Я только о вас самих, и все.
– По крайней мере, понятно, почему берегини без колебаний решились на переговоры. Это плюс.
– Вы меня выгоните?
– Поздно выгонять. Мы уже по уши в дерьме. Этот урод ткнул нас туда по самые уши, показал, что мы ничто перед ними. Значит, так, передашь жрице, что я знаю о ситуации и требую личную беседу со старшей берегиней. – Белкин нервно засмеялся: – Не тех упырей ты, Кузнецов, долбил. Надо было тех, что у власти, искать. Не поверю, чтоб такие умные сущности не пропихнули своего в верха. Теперь хотя бы понятно, почему все молчат об убитых тобой. Тем более надо завязать с охотой. А если так, то собрание будет дешевым фарсом, рассчитанным на публику. Все давно решили. Все перекроили. А может, и нет.
Он замолчал и обратил свой взор на Ангелину:
– Я надеюсь, что у вас, барышня, секретов нет. Мне только не хватало сейчас еще одного удара в спину.
Фотиди с равнодушным взглядом пожала плечами.
– Ты мне фифу не строй. Ты словами скажи, – снова вспылил Белкин.
– В сектах не состою, человечеству зла не желаю, в богов не верую и не поклоняюсь, на иностранные организации не работаю, – отрапортовала Ангелина.
– Сашенька?
– Правду говорит.
– Хорошо. Значит, расклад такой. Выгонять никого не буду. С берегинями ссориться мы не станем, в конце концов, они законы не нарушают, но каждый свой доклад согласовываешь со мной.
Он встал с кресла и прошелся по гостиной.
– Это какая-то ерунда вырисовывается. Либо на нас весь свет клином сошелся, либо я сплю, и это сон про шпионский детектив. Что, кстати, с булькающей тьмой?
– В погреб пересадили. О запасах консервов заботится, все равно больше эта плакса делать ничего не сможет, а выгонять жалко, – взял я слово вместо Анны.
– Всех тебе жалко, – снова вспылил Белкин. – Крысу жалко, призраков жалко, изменников жалко. А тебя кто-нибудь пожалеет? Выдавят, как пасту из тюбика, и выкинут. Жалко ему. Меня никто не жалел, когда семья с ума сходила, когда дочь плевала вслед.
– Я просто не хочу необратимых событий.
– Каких? Необратимых? Это как? Мол, извините, он умер, но сейчас оживет? Не бывает так.
– Не бывает, – согласился я, – но если зависит от меня, то я сделаю все, чтобы их было меньше.
– Ну и дурак, – сказал, словно плюнул, Белкин.
– Вот потому он Посрединник, а ты Опричник, – раздался мелодичный голос.
Все обернулись.
Обнаженная красивая девушка сидела на подоконнике, поджав ноги и распустив длинные зеленоватые волосы. Топь.
Все медленно встали с мест, глядя на богиню. Та грациозно спрыгнула на паркет.
– Вспомни старые сказки. Дурак, решающий не умом, но сердцем, достигает большего, чем корыстный человек. Думаешь, это просто сказки?
Серые бездонные глаза, не мигая, глядели на нас. Богиня сделала шаг, дотронувшись кончиками пальцев до стены.
– Мне тяжело говорить, – слетело с ее губ.
Вместе с этим по краям поставленного на микропроветривание окна возникли вереницы капель, которые сначала побежали по стеклу и пластику, а потом, собравшись в ручейки, потекли к середине комнаты, где начали подниматься вверх. Там они собирались в большой, слегка колышущийся шар, висящий в воздухе на уровне ее лица. Когда поток иссяк, а шар стал размером с голову человека, по поверхности побежала мелкая рябь. Из него раздался голос:
– Остальные боги с начала весны готовились к приходу в этот мир. Я опоздала. У меня нет жрецов. Нет культа. Нет свиты. Мне это нужно. Это вопрос статуса.
– И чем мы тут поможем? – нахмурившись, спросил Белкин.
– Наберете жрецов, объявите о культе, составите свиту.
– Почему именно мы? – негромко, чтоб не оскорбить могущественное создание, спросил он.
– Я видела устройство, где меж колец лежат бусины. Вот.
От сферы отделилась большая капля, приняв форму шарикоподшипника.
– Каждая деталь проста, но сложившись вместе, работают слаженно, не давая испортиться еще большему устройству. Одно кольцо – мир духов, другое – мир людей. Ваш отряд – это один из таких шариков.
Пока вода говорила вместо богини, та стояла, замерев как статуя, глядя из-под полуприкрытых век своей серой бездной. А еще выплескивались капли, оборачивающиеся разными символами и фигурками, дублируя речь.
– И как мы это сделаем?
– Словами.
– Я не власть.
– Ваша бусина нужна, чтоб очищать этот город от скверны и сорняков. Люди видят ваши дела. Это привносит покой в их души. Они понимают, что обычные люди стерегут их покой, а не боги и не духи. Духи же знают, что отступника от мирного договора ждет кара, и за него никто не вступится.
– Слишком заумно.
– Нет. Напротив. Былинные богатыри побивают армии тьмы. Хитрый воитель обманывает саму смерть, выручая царевну из плена. Это просто и проверено временем. Их знают и слушают даже князья.
