– Опричник, лишние слова. Твоя дочь рядом с тобой, и если ты действительно хочешь, чтоб я сделал ее дитем леса раньше времени, то я сделаю это. Так что заставь свой язык проглатывать ненужные буквы.
– Только как я пойму, что можно говорить, а что нет?
– Сначала я тебе вежливо шепну эти слова, а потом осторожно вобью их в голову вместе с осколками черепа, ежели не поймешь.
– Что им нужно? – перебил я спор бога с нашим начальником под удивленный взгляд генерала.
Тот совершенно не понимал, кто мы такие, раз спорим со сверхъестественными существами как со старыми знакомыми, бросая косые взгляды то на погруженную в размышления богиню реки, то на духа охоты, то на владычицу смерти. Одна из берегинь с любопытством рассматривала представителя крупных чинов.
Леший после заданного вопроса поглядел в мою сторону большими черными глазами. Медведь совершенно по-человечески почесал закрытыми в золотые чехлы когтями шею, а потом вопросительно перевел взгляд на Мару. Та подняла руку и слегка повела пальчиками в сторону адъютанта генерала. Хрустнули шейные позвонки. Тело безвольным кулем упало на пол. Духи молчаливо замерли, наблюдая за сложившейся ситуацией.
– Зачем? – коротко спросил я.
– Он мне не понравился, – произнесла богиня.
Произнесла сама, без участия посредницы, холодно наблюдая бездонными черными глазами из-под полуприкрытых век за присутствующими, а потом продолжила:
– Светлые боги не знают. Темные боги молчат. Но одно известно, твари пришли не из наших миров. Не из уголков Яви, не из царств Нави, не из пресветлой Слави. Грань прорвана, те, кому не положено быть в Яви, свободно проходят кромку миров. Мы разумеем, что они решили забрать этот мир себе. Мы разумеем, что началась война.
– Люди могут выстоять? – спросил я и вместе с другими ждал ответа.
– Одни нет, но вместе с нами – да.
– Зачем это вам? Вы же тоже пришлые.
– Человек, люди нужны нам, и мы не пришлые. Мы шли рука об руку с людьми все время, пока буря миров не сдула многих из нас и не ослабила оставшихся. Мы, зная, что грядет нечто, сильно торопились. Нужно было прийти в мир, показать себя, сделать шаги на опережение. Мы успели предложить миру равноправный союз между людьми и живущими вне времени. Мы пересмотрели свои устои и правила, мы меняли самих себя. Теперь не требуем, но просим людей измениться и принять нас такими, какие мы есть.
– Вы говорили, что всеродитель силен, почему не поможет?
– Он, она, они, оно помогло. Оно помогло вернуться колдовству в Явь, разбудив силу в людях. Оно молчаливым согласием разрешило нам вернуться. Оно наблюдает. Оно шепнуло, кому надобно, как создать ваши генераторы и рукотворных духов. Теперь все в наших и ваших руках.
– А оно не поможет уничтожить это нечто?
– Оно держит кромку от окончательного разрушения, дабы не смешать Явь, Навь и Славь. Ему некогда.
– Все только и говорят об этой безымянной безликой силе. Что это?
– Безликое? У этого триллионы и триллионы обличий. Безымянное? У этого сотни миллиардов имен. Безвестное? Каждый ощущал дыхание этого и слышал шепот бессчетных голосов. Каждый несет в себе частицу этого. Ты потом сам поймешь, не сейчас. Сейчас тебя должно заботить то конкретное зло, что вторглось в наш мир, что применило против вас ваше же оружие.
– Надо объявить эвакуацию населения, – вмешался Белкин. – Людей нужно выводить из зоны боевых действий.
– Нужно, – кивнула Мара. – Тех, что обитают за пределами границ нашей силы.
Богиня взмахнула рукой. В воздухе возник прозрачный макет Новониколаевска. На нем можно было различить дома и улицы. В пределах города засветились разными красками несколько пересекающихся друг с другом кругов, окрашенных разными цветами. Духи оставили свиту и подошли к трехмерному изображению.
– Это территории, которые мы можем прикрывать от воздействия внешних сил, иначе всех сметут единой волной. Синим обозначена моя земля, зеленым – лесовика, белые контуры вокруг реки отмечают владения ее Хозяйки, оранжевый овал – территория охотника, а желтые перемешанные кляксы – всех других.
– Маловато. Это только три четверти. А остальное как? – спросил Белкин.
– Остального осталось немного, – заговорила Топь. – В южной части города сейчас идет полномасштабное вторжение. Ближайшие войска уничтожены, на переброску сил из других городов нужно время. Сколько времени, полководец? – обратилась она к генералу.
– Что? – опешив, переспросил тот.
– Человек, сколько времени нужно, чтоб полки подошли к городу?
– Минимум сутки.
– Поздно. Не успеют. Да и не смогут без нас ничего.
– А другие боги?
– Они сейчас создают преграды для движения орд чуждых тварей в другие города. Это требует сил.
Я оглядел созданный Марой город. Маленькие домики серого цвета стояли вперемешку с крохотными деревьями. По тоненьким дорогам ездили машинки. Люди, живущие вдали от окраин, поближе к центру, еще не узнали об опасности и вели обычную жизнь. А периметр уже замер.
– Товарищ полковник, подскажите, а где дом Анны Игоревой?
Белкин поднял на меня взгляд, а потом ткнул в западный пригород, расположенный рядом с аэропортом. Он находился за чертой силы духов и к тому же был обведен неровной красной линией.
– Это что? – мгновенно севшим голосом спросил я.
– Это зона поражения ядерного удара.
– Но ведь они уничтожили военный аэродром, а не гражданский. Как так?
– У них взлетные полосы общие, – ответил Белкин. – А коттедж Игоревой всего в двух километрах оттуда. Мне жаль.
– Там Аня, Оксана и дед. Они могли выжить?
– Сомневаюсь, – тихо ответил Белкин.
В глазах потемнело, пол шатнулся под ногами. Я обвел ошарашенным взглядом всех присутствующих. Духи равнодушно разглядывали город, словно не смерти людей обсуждали, а пересчитывали ущерб на складе с аккумуляторами, впрочем, так оно и было.
Александра, молча сидевшая все это время, стискивала черепок в косичке. Это превратилось в ее новую привычку. Не знаю, какие мысли у нее были, но бледное, как лист бумаги, лицо намекало на сильный стресс.
Фотиди хмуро фотографировала на смартфон необычное изображение города, делая пометки.
Кузнецов вместе с подоспевшими офицерами помогал унести убитого Марой адъютанта. Его смерть никак не шевельнула струны моей души. Словно он не человек был, а лишь декорация к этому спектаклю. Казалось, он сейчас встанет и раскланяется, а остальные начнут хлопать талантливой актерской игре. Но он был мертв по-настоящему. Такое уподобление бездушной нечисти пугало. «Что для нас люди, – говорили они. – Капля, что падает с ветвей древа мира. Родился, вырос и умер в один короткий миг».
