– Атака сверху! – подал он сигнал своим орланам, и часть из них рассредоточилась над крышей, которую уже пытался бомбардировать враг.
Техно ли строили башню, не было доподлинно известно. Стены выглядели прочными, но черепичная крыша казалась более уязвимой. Сумев увернуться от белохвостого, один из серых орланов метнул перо. Вспышка! И горстка пепла.
К счастью, стрела не причинила никакого вреда. Но оставался другой способ. Майор серых камнем упал на крышу и вышел из трансформации. Устойчиво упершись ногами, он принялся быстро-быстро расшвыривать пластинки черепицы. Виталик кинулся на него сверху. Забыв об облике, о запрете нападать на человека, он думал только об одном: защитить птенца, находящегося под крышей. Птенец не принадлежал к его гнезду, но Виталик счел, что это неважно. Налетев на майора, он чуть не опрокинул его навзничь. Тот на секунду замешкался от изумления, но успел взять себя в руки, прошипев:
– Мальчишка!
И мощным ударом отшвырнул Виталика. Стукнувшись о твердую черепицу, тот вышел, а вернее, стремительно вылетел из трансформации, они сцепились с врагом, покатились по наклонной поверхности и у края рухнули вниз. Лишь у самой земли они успели разомкнуть объятия и вновь взмыть птицами ввысь.
Баталия только набирала обороты, когда площадь неожиданно начала наполняться людьми.
«Зачем они пришли, чем помогут?» – мелькнула отчаянная мысль у майора белохвостых, когда он получил донесение.
Взмыв свечой вверх, он издал громкий, прерывистый клич – сигнал к мгновенному прекращению боевых действий. Такое допускалось только в случае оглашения условий перемирия.
Все орланы разом, как будто их переключили с одной команды на другую, устремили взоры к майору белохвостых.
– Внимание! – «проговорил» он. – Как мне только что сообщили, мэр острова отплыл со Светлоярска вместе с охраной.
Воцарилась тишина. Поскольку никто не нарушил ее, майор продолжал:
– Командующий силами Серого ордена! Прошу вас отозвать своих уно. Вы больше не связаны приказом, как и договоренностью с представителем Империи.
Майор серых, сидящий на крыше рядом с Виталиком, с которым они только что яростно клевали друг друга в шею, взглянул на мальчишку с явным сожалением. Затем, взлетев, издал призывный клич. Оставшиеся серые орланы тотчас оказались подле него. А затем стая правильным треугольником взмыла под небеса.
И через несколько секунд пропала за облаками.
«Неужели все?» – подумал Виталик.
Словно в ответ на его мысли, майор белохвостых скомандовал: «Отбой».
Первым делом Виталик ринулся в окно. Как ни удивительно, скорчившаяся в углу Натка узнала его.
– Осторожно, тут стекла! – крикнула она, поняв, что он собирается ударяться об пол.
Виталик отлетел подальше, отыскал свободный от осколков пятачок и наконец вышел из трансформации. Натка кинулась к нему, он схватил ее за руки и громко чмокнул в щечку:
– Мы победили, сестренка. Все хорошо.
…Разбитая слепилка смотрела на море невидящим взором.
* * *
Аня
Елка спала в маячной комнате, а мы сидели с Ар-том внизу, на столе.
– Значит, все было зря…
– Не зря! – вздохнула я. – Я теперь точно знаю, что у Алеши все хорошо, и… – К горлу опять подступил комок, и договорила я уже сквозь слезы: – Никакие сестры ему не нужны…
– Ну вот, опять! – сердито сказал Арт и рывком прижал меня к себе, лицом к футболке, на которой едва успело высохнуть соленое пятно с прошлого раза. – Я вообще не о нем, а про медальон! Ты сбежала от искинов, сбежала от полицейских, не испугалась этого, с крыльями… Я про таких только сказки слышал! Как ты перелезала с крыши на крышу – вообще не представляю, я бы в штаны наложил, наверное. А из-за какого-то придурка ревешь! Да плюнь ты на него! Даже Елка бы уже поняла!
– У Елки есть ты! – вырвалось у меня.
Арт замолчал. И я испугалась.
– Ну, так, а… у тебя? – спросил он наконец.
– Что «у меня»?
– У тебя тоже есть я. И вообще хватит уже, ты не ешь ничего, только сопли разводишь!
Он резко отпустил меня, спрыгнул со стола и, взяв лежавший на ящике пакет, сунул мне в руки:
– Жуй. Мать зря старалась, что ли?
В пакете было пять восхитительных ватрушек с творогом. Пахли они совсем так же, как булочки с нашего острова. Я улыбнулась:
– Ты правда ей про меня рассказал?
– Да правда же!
– И про то, что я – техно?
– Про это – нет. Сказал, что ты с другого острова, что тебе негде жить. И что ты хочешь учиться. – Он усмехнулся. – Про твоих родителей наплел разных небылиц, но она поверила. Мать поверит во что угодно, если речь о девчонке, которая хочет учиться. У нее пункт на этом. Сеструха никогда не хотела, да и я не особо.
– С чего ты взял, что я хочу учиться? – спросила я, набивая рот ватрушкой.
– А, типа, не хочешь?
Он присел на край стола. Я кивнула, проглотив огромный кусок:
– Хочу!
– Ну и отлично! Будешь спать в одной комнате с Елкой, чтобы она не шастала по ночам.
– Ты что, серьезно зовешь меня к вам жить? Ты же говорил: нормальные люди не берут к себе чужих детей!
– Это когда было! Да и что такого? – пожал плечами Арт. – Не тут же тебе торчать. Летом-то нормально, но скоро холодно станет. А карточку школьника тебе оформим на мою сестру, она до сих пор в базе числится, прикинь? Сбежала до совершеннолетия, никто ее данные не изымал. Я узнавал сегодня. Ну, изменишь ник еще раз, подумаешь.
– Как твою сестру зовут?
– Ньюта. Годный ник.
– Да. Почти Анюта, – согласилась я. – Меня так иногда друзья называли.
– Ну и все! – решительно сказал Арт и тоже принялся за ватрушку.
Надо же, как получалось! Про себя я уже решила, что вернусь на Светлоярск. Что мне делать на Центральном? А там все-таки мои друзья, мои единственные родные люди. Ната, самая дорогая подружка, и остальные… Все! И зачем я ушла от них? Живы ли мои родители, правду ли сказал грифон, я не знаю. А если и правду, с чего я взяла, что встреча с ними будет отличаться от встречи с Руби? Ведь если бы они хотели видеть меня, неужели не попытались бы найти за столько лет? Да и зачем искать, если я всегда жила на Светлоярске. Возможно, моя мама, так же, как и мама Елки, как мама Никитки, просто бросила меня.
Но теперь, когда появилась неожиданная возможность учиться в школе на Центральном… Арт сказал, что у них есть и физика, и химия, и математика, и даже это, как его… то, что на компьютерах. А они еще пропускают школу! Психи какие-то! Нет, я не зубрила. Я понимаю: сбежать с истории за орехами или прикинуться больной, чтобы не писать изложение. Это так скучно! А есть еще синтаксический разбор – это просто фу! Но как может быть скучной электрофорная машина?! Арт рассказал, как называется штука, которую я взорвала.
