– Ну давайте выпьем за именинницу, – поднялся Ульян Тимофеевич. – Спасибо тебе, Леночка, за то, что ты просто есть.
– Я не просто есть! Я очень даже здорово есть!! – веселилась Леночка.
И Женьке с каждой минутой становилось все тяжелее. Она вдруг поняла, что никогда больше не сможет сидеть в этой семье вот так беззаботно. И если она сейчас скажет, то и никто не сможет…
А Леночка и Ульян Тимофеевич просто не выпускали из рук малышей. Данька всех покорял своей улыбкой, а Санька умилял своей серьезностью.
– Саня, иди ко мне… – вдруг обернулся к Даньке его родной отец и протянул к нему руки.
– Да это же не Саня! Данька это! – смеялся Павел. – Женя! Смотри, Саша путает!
– Да он никогда не умел их различать… – негромко обмолвилась Женька, но Леночка вдруг вздрогнула и медленно повернулась к ней.
Павел тоже свел брови и теперь с недоумением смотрел то на Женьку, то на сводного брата. И только этот самый сводный брат тянул к себе упирающегося Даньку.
– Да не трогай ты его!! – не выдержал Павел. – Не видишь – не хочет он к тебе!
– Что это еще за капризы – не хочет, – вальяжно улыбался Саша и все равно тянул. – Воспитывать надо было…
Павел резко поднялся, взял Даньку и проворчал:
– Своих сыновей нарожай, потом воспитывай.
Саша только криво усмехнулся и презрительно скользнул по Женьке взглядом. И тут она не выдержала:
– А это и есть его сын… – спокойно проговорила она.
Над столом повисла тишина.
– Ну Са-а-аша-а-а! – первой раскрыла рот невеста беглого отца, кажется, Диночка. – Ну что она несе-е-ет? Ты ей рот-то закрой!
– Что ты такое говоришь, Женя? – просто спросил Ульян Тимофеевич. – Как это?
– Вот я и думаю – как? – посмотрела в глаза бывшему гражданскому мужу Женя. – Вообще, до этого он назывался Павлом Ульяновичем Добровичем. Я и детей хотела так записать, да только Паша… нет, Саша, только он все просил повременить.
– Погоди-ка… – проговорил Добрович. – То есть… Сашка… назвался моим именем? А где вы встретились? В Рубинске? И когда это было?
– Да тогда и было, когда ты думаешь… – недовольно пробурчал родной сын Леночки.
Ульян Тимофеевич поднялся и потряс головой, будто отгонял мух.
– Давайте разберемся…
– Да я уже, кажется, что-то понял… – хмыкнул Павел. – Так вот где собака зарыта… А я все думал – откуда такое совпадение, чтобы Павел Ульяныч Добрович и – случайность?
Женька боялась на него поднять глаза. Господи! Ну сделай так, чтобы он все понял правильно!
А Павел объяснял:
– Мы два года назад открывали в Рубинске свой филиал. Он у нас тогда чего-то не пошел, но не в том суть. И управляющим я туда отправил…
– Сашу, – подсказала Леночка. – Потому что я просила.
– Ну да, – лениво согласился Саша. – Я приехал, а там мороз, и ни одной гостиницы. Ну и… решил снимать жилье, жить-то где-то надо было!
– Ты что – хорек, не мог у бабки у какой-нибудь снять?! – долбанула женишка по буйной головушке трепетная Диночка.
– Да когда мне было бабок-то искать?! – прижал голову тот. – Мороз включили, как в морозилке, а я ж не белый медведь! Заскочил в первую же избушку, а там эта… красавица.
– Ну да, – тяжело вздохнула Женька. – Дура дурой. Сама и предложила у себя остановиться. А куда б он пошел, на улице и метель, и пурга…
– И главное – дешево! – наивно поддакнул Саша. – И все. И стал жить.
– А почему имя мое взял? – насупился Павел.
– Не, ну сначала-то я так просто, повыпендриваться решил, думаю, какая ей разница, назовусь, как директор, а там – поминай как звали…
– В том-то и дело, – качнул головой Павел. – Говоришь – дешево, а сам и тех денег сначала платить не хотел, да?
– Не, ну… ну а потом-то я платил!
– Только мало и не всегда, – пояснила Женька. – Потому что сказал, что на квартиру копить будет. На нашу квартиру. Но здесь я виновата: он честно приносил деньги, говорил, чтобы я брала сколько надо, а я думала – ну раз на квартиру, так потерплю…
– И терпела, да? – повернулся к ней Павел. – А когда мальчишки появились? Он что – и дальше Павлом представлялся? А ты что – не могла к нему в паспорт заглянуть?
– Не, ну я ж не разрешал!! – возмутился Саша. – У нее были поползновения, и я ее… наказал. Своим презрением. Да.
– Хрен бы у тебя со мной такое наказанье прошло! – рявкнула Диночка и снова отвесила любимому мощный шлепок.
– А потом ты решил удрать, так я понимаю? – спросила уже Леночка. – То есть знал, что у тебя двое детей, что девчонка тебе верит, и удрал, да? Да еще и имени-адреса не оставил, так?
– Ну и так! – взорвался Саша. Диночка снова хотела его долбануть, но он и на нее окрысился. – Да погоди ты! Ты ж ничего не знаешь!.. А все потому, что ты, мамочка, виновата! Конечно! Тебя здесь все – Леночка! Леночка! Сю-сю-сю! А ты и рада! Мне все уши своим Пашенькой завесила! «Вот Пашенька какой молодец! Да сколько ж он работает! Да если бы ты баклуши не бил, был бы как Пашенька!» Вот я и решил! Если эта дура решит меня найти, пусть окажется, что у Пашеньки тоже – семеро по лавкам!! И никакой он не святой!
– Господи… – тихо проговорила Леночка. – Горе-то какое! Получается, я жизнь прожила зря. Единственный сын – и такой негодяй! Прости меня, девочка, за него.
И Женька увидела, каким несчастным и постаревшим сделалось вмиг лицо Елены Леонидовны. Она поднялась, подошла, взяла на руки Саньку и проговорила:
– Я не знаю, может, он и негодяй, но… я ему очень благодарна.
– Во! Я чего говорил! – вскинулся Саша, но Диночка все же долбанула его по темечку.
– Он оставил мне двух замечательных детей. И еще – если бы он назвался своим именем, я никогда бы не встретила настоящего Павла, и за одно это можно было терпеть и безденежье, и пожар, и… да чего там…
– Точно, – поднялся Павел, усадил Женю и добавил: – А я бы Женю не встретил. И мальчишек… Леночка, все к лучшему. Ну? Мы ведь тебе подарок приготовили… Саня, Даня, давайте топайте к Леночке, ну! Как я вас учил?
И малыши потопали к имениннице, четко печатая маленькие шажки, и, добравшись до нее, уткнулись ей в колени.
– А теперь… Саня, дай бабе кулачок. Ну дай! Даня, и ты дай бабе кулачок!
С кулачками вышла заминка – малыши никак не хотели давать бабе то, что было зажато в кулачках. Но, когда крохотные ладошки разжались, Леночка увидела, что каждый из малышей притащил в подарок изящную сережку с маленьким бриллиантиком.
– Боже мой!! Прелесть-то какая!! Детки мои золотые! – всхлипнула Леночка и лукаво повернулась к Жене: – То-то я смотрю, мне эти малыши сразу к сердцу пришлись! Чуяло бабкино сердце родных внучат!! Вот где собака зарыта…
