– Вот и хорошо. Сейчас сплаваю за человеками, пора им уходить в Зону с нашими списками на покупки и добрыми пожеланиями. Здесь намного теплее и река льдом не покрывается – уже хорошо. Наводи порядок и не теряй бдительности, вполне мог кто-то сбежать и любовью он к нам не пылает. Придет ночью и спалит вас вместе с продуктами. Надеюсь, понятно?
Она кивнула.
– А этого перевезу на ту сторону и отпущу.
– Э?
– Отпущу, – повторяю. – Если я правильно понимаю, он непременно вернется и приведет с собой переводчика. Дать ему Язык могут только Черепаха с Койот, а их тут нет. Длинному Зубу я такое не доверю. Впрочем, он все равно на острове остался. Вот и получается, никакого смысла в дальнейшем общении нет.
– Нам все равно то, что за рекой, пока без надобности, но поговорить стоит. Автоматам не удивляется и «Калашникоф» говорит. Занятный тип. Отведи его к трофеям и пусть выберет себе одежду, оружие и еды на дорогу из моей доли. А, вот что! Дай ему еще солнечные очки, что я тебе подарил. Обязательно достану еще лучше, – поспешно сказал я в ответ на ее обиженное выражение лица. – Ты ж видишь, у него явно проблемы с Солнцем. Или в яме сидел, или привык к ночному образу жизни. Знаешь что? Пистолет себе возьми взамен, из тех, что я привез.
– Я подумаю, что лучше, – сказала она, беря егеря за плечо и показывая ему на выход, – так просто не отделаешься.
Они торчали на уже знакомом месте, когда баржа выползла из-за очередного поворота. Все четверо, в компании с Мави, лежали, отгородившись фургоном от двух десятков крыс, расположившихся напротив метрах в двухстах, и были готовы при любом их движении открыть огонь. Крысы никак не реагировали на подобные действия, только иногда с интересом поглядывали в сторону рейдеров. Разожгли себе костер и спокойно завтракали. Правда, не слишком тянуло проверять, чем именно.
Баржа подвалила к берегу, мы спустили сходни, и люди стали торопливо заводить лошадей. Потом закрепили фургон, последней, не торопясь, поднялась кошка, и мы, помахав ручкой крысам на прощание, пошли вниз по течению. Те, всё так же не проявляя враждебности, спокойно сидели. Двигатель в таких случаях старались не включать – и так последние капли бензина на дне баков остались. Хватит и течения, торопиться особо некуда.
– Поздравляю, – приветствовал я остатки доблестной экспедиции в неизведанные земли, – вы слышите, как для вас играет марш «Прощание славянки»?
– Наступает минута прощания…
– Ты глядишь мне тревожно в глаза…
– И ловлю я родное дыхание…
– А вдали уже дышит гроза…
– Издеваешься? – спросил Кузнец.
– Наоборот, радуюсь за вас. «Птички исчезли, и вянет трава, и пожелтела густая листва. Осень настала, а лето прошло. Радостей много оно унесло». Какие же глупости я помню, сам удивляюсь. Короче, вы хоть ничего и не нашли в развалинах, зато остались целыми. Мы тут посоветовались, – я сделал многозначительное лицо и потыкал пальцем в небо, – и решили, что пора вам домой. Если честно, последняя пара месяцев оказалась совершенно лишней, просто нам это суденышко было нужно. Теперь можете спокойно ехать. Остановимся на острове, возьмете пару дисков для Бориса и письмо от Дашки для него же – и семь футов под килем! При всех говорю, три доли в камнях наши. Черепахи, Даши и, как договаривались с самого начала, одна доля – мохнатых. Это пока пойдет к Рафику на жизняк, мы с ним потом разберемся. Я бы и сам рад прокатиться, но не получается. Если есть какие претензии, пока не распрощались, готов выслушать.
– Вот как насчет коней? – ехидно поинтересовался Кузнец.
– А что, кони? Договаривались про сорок лошадей, я же вам даже сорок две пригнал, чтобы поделить правильно. На четырех катаетесь, еще два в фургон запряжены, восемнадцать бьют копытами и дожидаются, пока вы их на баржу запихаете.
– И куда, – возмущенно спросил Кузнец, – ты предлагаешь их поставить?
– А это не мои проблемы. Хоть в трюм, хоть на палубу. Я сделал, что обещал. Все равно особого груза у вас нет, фургон оставьте, как-нибудь доедете. И вообще можете оставить здесь, обязуюсь при вашем появлении вручить сразу без напоминания. Или следующим рейсом отправить, все равно от Бориса на будущий год баржа пойдет, а назад порожняк. Зря ты, – укоризненно сказал я. – Договор есть договор, все без обмана.
– А помочь тебе не надо? – спросил Доцент.
– Нет. Мы с ними договорились. Теперь займемся демаркацией границы, и в ближайшее время, очень надеюсь, будет тишина.
– Оно и к лучшему, – буркнул Торопыга. – Вы как хотите, но мне это совершенно ни к чему. Такой фарт, как нам подвалил, один раз в жизни бывает. Что эльфы всегда за милую душу берут, так это натуральные камни. Нечего с этим тянуть, прямо в Варшаве завалимся в контору и поделим. А потом я фиг еще ногой за черту Славянска выйду. Сяду в собственном особняке на берегу реки и буду поплевывать на проплывающих мимо идиотов. Считайте это официальным заявлением об уходе.
– Глубокая мысль, – восхитился Кузнец, – но ведь скучно станет?
– А постараюсь вытерпеть. Нахлебался уже походной жизни вполне достаточно. За приключениями ходить никогда не хотел, а на обеспеченную жизнь теперь хватит, и еще останется. И тебе, – обращаюсь к Кузнецу, сказал он, – того же желаю. Эти, – он махнул на остальных, – все равно не успокоятся, а ты вроде уже не мальчик. Спать пошел, – поднимаясь, сообщил он. – Обратно идя, сторожиться надо, а осталось нас немного, высплюсь перед походом.
– В чем-то он прав, – задумчиво сказал Кузнец. – Но мне долго на берегу сидеть не удастся. А вот, – оживляясь, продолжил он, – в том, что правильнее будет сдать камни очень быстро, Торопыга прав. Не хватает еще, чтоб кто-то узнал про такие вещи и навестил ночью. Пить, гулять буду, а дальше – как карта ляжет. Заходи при случае, – обращаясь ко мне, сказал он, – и сапоги мои не забудь. А то ведь прав наш лях в третий раз, совершенно мне не хочется ввязываться в ваши местные разборки. Вы хоть за землю друг в друга стреляете, а мне это на кой?
– Вот и разбежались, – грустно сказал Рафик, когда и он ушел. – Большие деньги до добра не доводят. Даже друзья и близкие родственники начинают коситься друг на друга и искать подвох. Странно, что еще не сорвались и не побежали, не дожидаясь баржи. А ты тоже отвалишь? – спросил он Доцента.
– Я бы сначала поговорил с Живым, – ответил тот.
– А! – пробурчал Рафик, – ну поговори, я тоже спать.
– Что, – поинтересовался я, – любопытство заело? А про любопытную Варвару, которой нос оторвали, давно не напоминали? Некоторые вещи лучше не трогать, а то пожалеть можно.
– Может, это мне решать? – спокойно спросил Доцент. – Вот Рафик про ваши дела явно больше знает, чем говорит, а мне что, нельзя? Слишком много вокруг странного. И самое странное – эта ваша развеселая компания. Я ведь только чуток и видел, но из всех (а с Лехой больше сотни приходило) – только у тебя и у Машки жизняки имеются. Леха не в счет, а вы неизвестно откуда появились. С оборотнями ты на одном языке говоришь, животные у вас разговаривают…
