Девушка открыла рот, и Старик раздраженно махнул рукой.
– Помолчи! Думаешь, я не знаю, что будет после моей смерти? Моя семейка быстро выкинет тебя отсюда и засунет в самую отдаленную и максимально паршивую дыру. Это в лучшем случае, если ты будешь покорной и станешь послушно лизать сапоги моему внучку и его шайке. Но ты же изрядная дура, при том с чувством гордости и званием Мастера. Так что обязательно кончишь плохо. Уж что-что, а поймать тебя на очередной выходке и пришить нарушение традиций мой дорогой Правильный Лучник сумеет. Назвала ж его мать, – скривился он, – невольно подумаешь, что умела будущее предсказывать, хотя никаких способностей у нее отродясь не было. И всегда правильный, и бьет без промаха. Только почему-то своих все больше. Короче, нам нужны глаза и уши на той стороне. Надо потрогать за вымя этих самых эльфов и иметь возможность посмотреть на то, что мы можем взять оттуда без проблем. Даже чтобы бороться с их оружием, надо знать – как далеко оно стреляет, с какой скоростью, точностью и мощностью. Одиночного образца недостаточно. Я хочу отправить туда несколько своих легально, заодно избавить рощи от наиболее беспокойных. Да, вот таких, как ты и твоя подружка. Нравится ей с анхами общаться, будет ей возможность. А для этого нам надо, чтобы он не чувствовал себя чужим на равнинах. Он должен стать одним из нас – и займешься его воспитанием ты!
– И как я смогу научить человека быть оборотнем?
– Этим займусь я. А вот отвечать на вопросы и объяснять ему, куда лезть нельзя, будешь ты.
Старик неожиданно встал и совсем не старческой, энергичной походкой подошел к двери.
– Иногда не плохо бы просто взглянуть, не подслушивают ли тебя. Простым прощупыванием можно не заметить закрывшегося, – сказал он, глядя на лежащую перед ним рощу. – И не надо так на меня смотреть, как будто я из ума выжил, – не оборачиваясь, сообщил он, – пока еще нет. Как ты думаешь, откуда я вообще знаю про перевертышей и насмерть заразившихся? Вот именно… Когда я был не старше тебя, у меня был приятель по имени Верхний Ветер. Тогда после Войны еще не прошло много времени, и кое-что можно было узнать от живых или их родителей. Кто-то ему рассказал об этой лаборатории. Стать оборотнем, который может превратиться во что угодно, а не иметь только два вида – это его зацепило. И он долго искал и нашел. Только он был не дурак – и не полез туда сразу. Ставил опыты на животных и… мда… на разных других существах. Даже на оборотнях, которые нарушали законы или были… ммм… неполноценными. В те времена довольно часто рождались разные уроды. Потом ему эти опыты припомнили. В конце концов, он полез сам.
– И не помер?
– Он был могуч. Тогда таких было два-три, и сегодня не сильно больше. Настолько силен, что если бы ему встретился по дороге какой-нибудь бог, из тех, в которых верили наши создатели, он бы его запинал мимоходом. Но, на их счастье, они шлялись где-то в другом месте. Он добился, чего хотел, и стал перевертышем, но помирать с самого начала не собирался. Контролировал процесс от начала и до конца. А когда вернулся, продемонстрировал свои новые возможности. Попутно и мне кое-что показал. Вот только когда через несколько месяцев собрался Совет всех племен, пауки решили, что он уже не является одним из них, и указали ему на дверь. В списке членов Совета можешь его не искать. Имя его стерто общим решением.
Старик устало прикрыл глаза.
– Самое важное, что новое тело давало ему возможность ходить короткими дорогами. – Заметив недоумение на ее лице, он спросил: – Не понимаешь? Любой паук знает места, где можно подзарядиться. Если потратил энергию, то можно обойтись без еды, чтобы восстановиться. Чистая энергия. Ни человек, ни обычный оборотень, ни один из известных нам видов такого не может. Да это элементарные вещи, которым вас учат в самом начале, так что можешь убрать с лица эту улыбочку. Но он мог гораздо больше. Шагнуть здесь, в роще, и выйти в любом известном ему месте. И расстояние роли не играет. Надо только точно представить, куда хочешь попасть. Он говорил, что с опытом это становится еще проще, голова работает в режиме вычислителя, и не надо даже задумываться, ведь у перевертыша абсолютная память, и он может вспомнить все что угодно. Может и с собой взять кого-то. Меня проводил…
– Ой-ой, – тихо прошептала Койот.
– Вот именно – ой-ой. Можно хоть армию провести в тыл к врагам. Да что там в тыл – прямо в спальню к их командиру. Пауки испугались, конечно. Проще всего было его убить, да Верхний Ветер сам кого хочешь убить мог. Так что провозгласили изгнание и лишение имени. Он плюнул, так смачно, и ушел на глазах у всех. Шаг и… неизвестно куда. Во всяком случае, больше его никто не видел. – Старик помолчал и продолжил: – Спустя лет триста был еще Старый Пес.
– Учитель, – изумленно воскликнула Койот, – но ведь на этом примере обучают новичков, что нельзя делать! При чем тут твои перевертыши?
– Ну-ну, обучают, – усмехнулся тот. – И что конкретно говорят?
– Ну, один паук решил прочитать память у пленного. Нормально можно снять что-то определенное или последнее, что было. Этот зачем-то захотел пролистать всю память. Получилось наложение двух памятей друг на друга, и он свихнулся. Не мог различать, где чья. А что, не так?
– Так и не так. Еще хуже. Притащили ему такого перевертыша, вроде нашего – человек и неизвестно откуда. Языка не знает, где находится, не понимает. Вот и захотелось ему посмотреть, что к чему. Большая сволочь был Старый Пес, – он хихикнул, – как и все мы. Решил подстраховаться. Взял ученика, включил в общий разум фокусом и через него стал чужую память качать.
Он вернулся к столу и сел, посмотрев ей в глаза.
– Результат понимаешь?
– Должен был свихнуться или умереть ученик. А этот отстранился бы сразу, как только почувствовал неладное.
– Молодец. Вот только что-то пошло не так. Заходит жена – пленный живой, а они оба покойники. Как перевертыш очнулся, заговорил. Сразу-то не поняли, потому что говорил он довольно бессвязно, а потом, на всякий случай, погнали гонца за другим пауком. Им совершенно случайно оказался я. Просто жил недалеко и был самым сильным в окрестностях. На третий день я прибыл и выслушал интересную историю. Все три памяти слились – и получился один разум. Никакого сумасшествия, вот только разум в основном от ученика, память и опыт от перевертыша, а от Старого Пса почти ничего не осталось. Но что-то явно сохранилось, потому что не стал этот тип дожидаться, пока его разбирать на части начнут, и исчез. Знал, чем такие вещи пахнут. Как не искали, не нашли. А искали долго и тщательно. Может, это и случайность, но проверять мне не хочется. Ссориться с типом, у которого такие возможности, пусть только потенциальные, мне совсем не интересно. А вот сделать его одним из нас – задача не только интересная, но и важная. Я ведь тоже сволочь изрядная, сама знаешь. Но благо племени для меня не пустой звук. В отличие от многих, я иногда, – он снова хихикнул, – могу и признать, что не прав. Лучше пусть он будет на нашей стороне, чем против нас. Мы займемся им вместе. Ты и я. Совет я беру на себя.
– А что будет, когда ты умрешь?
