Тюрьма располагалась на самом краю территории обширного домовладения. Оставалось преодолеть пару десятков метров до забора — и дальше свобода. Полноценную караульную службу здесь не несли — это все-таки не крепость, а дом. Хотя по нынешним временам в этом была какая-то безалаберность. Похоже, Сулейман был слишком уверен в том, что в родных местах никто не осмелится потревожить его.
Пробирались беглецы чуть ли не на ощупь. Узкий серп луны почти не светил и уж точно не грел. Ночь была прохладная, Книжнику стало зябко, да еще его стал колотить позорный нервный озноб.
С каждым шагом Книжник ощущал — свобода все ближе. Под ногами сухая земля, местами пожухлая трава и небольшие валуны. Еще три метра. Еще пять.
Под каблуком сухо щелкнула деревяшка. А потом Книжник задел что-то носком своего ботинка. Нечто едва ощутимое и вместе с тем страшное. Тело моментом вскипело холодным потом, голова закружилась.
Ну, вот и все. Он прекрасно знал это ощущение, когда напарываешься на растяжку. Незаметная тонкая проволока, которая ведет к гранате — задев ее, выдергиваешь чеку, и осколки сметают все вокруг. У него так было однажды, когда их отряд пешком двигался по лесу, надеясь неожиданно навалиться на позиции противника. На его счастье, тогда граната не взорвалась, но чувство это, когда натыкаешься на натянутую проволоку и тем самым подводишь итог своей жизни, осталось навсегда.
«Старый безумный выродок Сулейман! Он заминировал свой дом», — с быстротой молнии пронеслось в голове Книжника.
Он просто физически ощутил, как сейчас сработает взрыватель, и стальные осколки вопьются в тело. И тогда все было бесполезно…
Послышался хлопок.
Осколков не было. И гранаты не было. Зато осветительная ракета взмыла в небо.
И тут же в доме все пришло в движение. Прочертила темноту неба еще одна ракета. В ее свете беглецы были как на ладони. Теперь можно не стесняться, не таиться, не красться, как кошки. И беглецы рванули что есть мочи к забору. Через несколько секунд достигли его. И Раджаб начал подсаживать, сжав ладони в замок, Книжника.
Тот ощущал, что руки его слушаются плохо. Но он все-таки зацепился за скользкий отштукатуренный край глиняного забора. Подтянулся. Тут пальцы соскользнули. Он упал, покатился по земле и услышал недовольное мычание. Как же непослушно и медлительно стареющее годами тело. Как же не хватает былой легкости. И как же хочется жить!
От ближайшего строения, раскинувшегося справа, отделилась темная долговязая фигура. Еще одна осветительная ракета взмыла вверх.
Вторая попытка увенчалась успехом — Книжник оседлал забор. И тут грянула длинная автоматная очередь. Пули пропели где-то совсем рядом. Стрелял тот самый долговязый. Стрелял плохо, нерационально расходуя патроны.
Книжник даже не посмотрел в сторону, откуда звучали выстрелы — не до этого.
— Быстрее! — Он протянул руку немому, чтобы тот вскарабкался на забор.
Немой спокойно и деловито снял автомат со спины, опустил предохранитель и навскидку выстрелил в долговязого. Человек, который только что стрелял в беглецов, рухнул на землю как подкошенный. Только после этого Раджаб вцепился в руку своего хозяина и полез наверх.
Прыгая с забора, Книжник, подвернул ногу. Резкая боль пронзила ее, и он испугался, что сломал лодыжку. Очень испугался. Немой будет его нести на себе — в этом нет сомнений. Но вот только тогда им точно не уйти.
Кряхтя, Книжник поднялся на ноги. И с облегчением осознал, что лодыжка цела. Прихрамывая, устремился вслед за своим верным товарищем.
В его голове как пули летели мысли — быстрые и отчаянные. То, что ушли — хорошо. Но в этих местах им не спрятаться. Сейчас Сулейман организует прочесывание. И рано или поздно их найдут в поселке, как бы искусно они ни прятались. Надо выбираться отсюда. Но как?
Между тем почти в кромешной тьме Раджаб продолжал уверенно двигаться вперед. Они шли по узким каменным улочкам, меж заборов. Справа журчал арык. Потянулись апельсиновые деревья.
Сзади звучала стрельба. Палили без какого-то смысла — подбодрить себя, ну, может, еще шум поднять, перебудить всю округу.
Куда деваться? Книжник был в растерянности — ночью казалось, что вокруг какие-то заколдованные дебри и сплошные ловушки. Но Раджаб определенно знал, куда идти. Конечно, пока его хозяин сидел в зиндане, он исследовал окрестности и предпринимал меры. Он молодец. Он большой молодец. Он послан Книжнику самим Аллахом. Значит, Аллах не окончательно оставил его и дает шанс на исправление ошибок.
Между приземистыми хозяйственными постройками чернело тело автомобиля. Старенький «Форд» с грузовым кузовом, полюбившийся крестьянам и моджахедам.
Немой махнул автоматом. И Книжник суетливо затолкался в кабину.
На заднем сиденье лежал мешок с их пожитками. Там были припасы, оружие, некоторые другие необходимые вещи.
Немой поколдовал несколько секунд с панелью, и мотор уютно заурчал.
Между тем поселок оживал. Зажигались окна. Стрельба слышалась уже и с других сторон. Заурчали моторы. Готовилась большая облава.
Раджаб осторожно двинул «Форд» вперед, и тот, покачиваясь, покатился через пустырь.
По идущей недалеко асфальтовой дороге пронеслась пара машин. Сулейман поднимал на охоту родню и соседей. Перекрывались выезды из поселка, дороги. Но беглецам дорога была не нужна. «Форд» продолжал ползти через пустырь, не видимый никому.
Вот так неторопливо, в кромешной тьме машина выползла за границу поселка и устремилась по проселочной дороге. Не важно куда. Лишь бы подальше отсюда.
Раджаб давил на газ. «Форд» бежал достаточно бодро. Теперь можно было включить фары. Они вырывали из тьмы куски каменистой дороги без всяких излишеств типа щебня и асфальта.
— Хорошая машина, — сказал Книжник. — Как ты уговорил хозяев дать покататься на ней?
Немой промычал что-то презрительно-нечленораздельное. Напрашивался вывод, что земные вещи хозяевам этой машины больше не понадобятся.
Книжник лишь пожал плечами в ответ. Ну что ж, если для того, чтобы он выжил, кто-то должен умереть, то это справедливо. Тем, кто не выжил, Аллах шанса не дал. Значит, их грехи были тяжелее. А дела, которые держали его на этой земле, были куда важнее.
Глава 8
Коро́ток был приказ, куда еще короче?
Нам топать предстоит почти что в Пакистан
И, выйдя на рубеж в теченье этой ночи,
К восходу захватить с оружьем караван.
[2]
Князь напевал негромко очередную афганскую песню, небрежно подправляя бег нашего броневика движением руки на рулевом колесе.
Пустыня, горы, шелест шин. Мы на ничейной территории. До цели где-то еще часа полтора ходу. Наш трофейный «Хаммер» идет первым, за нами следует отряд сирийцев на пикапе и грузовике турецкого производства.
