Похожий на борца армрестлинга огромный охранник уведомил Сотникова, что ему пора заканчивать с утренним моционом. Ну прям как в тюрьме — прогулка закончена. Что ж, пора к делам грешным возвращаться.
Сегодня у перебежчика действительно было много дел…
К пятнадцати часам пришло сообщение по спутниковому каналу от связника — у него состоялся очередной контакт с агентом. Последний подтвердил, что знает, где находится архив Большого Имама. И готов его передать. Только есть некоторые сложности.
— Вы уверены в правдивости вашего человека? — спросил Батлер, раскачиваясь в кресле и подозрительно глядя на русского.
— Уверен, — твердо сказал Сотников.
— Я готов с ним встретиться и уладить все вопросы.
— Он не будет встречаться ни с кем, кроме меня. Наоборот, затаится так, что мы его не найдем никогда.
— Как у вас все сложно, мой друг, — покачал головой Батлер.
— Простота хуже воровства — русская поговорка.
— Ваша беда, что у вас на все какие-то глупые поговорки вместо нормального делового подхода. Вы понимаете, что я не могу устроить вам встречу с агентом. Не могу отпустить на сирийскую территорию.
— Почему? — недоуменно осведомился Сотников.
— Для этого имеется десяток очень весомых причин. Так что у нас проблема… И как вы предлагаете разрубить этот гордиев узел?
— Подождем завтрашнего дня, когда агент снова появится у связника…
На следующий день агент заявился к связнику и устроил сеанс душевного стриптиза и откровенности. Поплакался, что давно потерял веру в людей, не доверяет теперь никому, за ним идет охота. На русских партнеров тоже не надеется. Да, он готов передать информацию. Но уже на его условиях.
Связник поддержал разговор. И агент поведал, что передаст сведения и все необходимое, но сам назначит место передачи, потому что в последнее время очень боится капканов и снайперов. Еще ему необходимо личное письмо куратора, то есть Сотникова, выполненное в соответствии с принятой кодировкой. Это будет гарантией, что его не водят за нос. И завершающий штрих — сведения об архиве обойдутся в какие-то жалкие две сотни тысяч долларов США, наличными, в стодолларовых купюрах.
Батлер, получив эту информацию, вызвал к себе русского. Теперь он даже не скрывал нахлынувшую ярость:
— Какой вы, к дьяволу, разведчик, мистер Сотникофф, если ваши люди позволяют с вами такое?!
— Что вы кипятитесь? — пожал плечами перебежчик. — Его сильно прижало, он понял, что теперь может надеяться только на себя. Скорее всего, решил отойти от борьбы и суеты, получить деньги и навсегда затаиться в спокойной норе. Кстати, до него не могла дойти информация о моем переходе на вашу сторону?
— Откуда?
— Это Восток. Откуда угодно. Тут информация течет, как вода в решете… В общем, теперь мои отношения с ним чисто денежные. Так что он в своих запросах еще поскромничал. У вас нет двухсот тысяч долларов? — с какой-то жалостью поинтересовался Сотников.
— Будет трудно объяснить такие расходы.
— Особенно когда вы не намерены делиться добычей с руководством. Во всяком случае, большинством материалов. А там, насколько я знаю, много интересного.
Американец прожег его взором.
— Не расстраивайтесь, мистер Батлер. И меньше думайте о том, как разделаетесь со мной после получения заветного.
— Идите в задницу, Сотникофф! Вас ждет карьера дерьмовой телезвезды, призванной пугать Россией тихого обывателя. И вы это знаете!
— Я вообще много чего знаю, Батлер. В том числе и то, что вы не останавливаетесь ни перед чем, когда вам это нужно. Однако мне кажется, что нас ждет тесная и долгая дружба.
— Вы не в моем вкусе, — криво усмехнулся резидент.
— Зато я могу быть полезен. И я подстраховался на случай моей безвременной кончины.
— Каким образом? — пристально посмотрел на русского Батлер. — И как вы умудрились сделать это, сидя взаперти?
— Эх, мистер Батлер, вам лучше этого не знать. Но уверяю, кое-что я сделал еще до моего перехода. Так что вы от меня не отделаетесь при помощи автокатастрофы.
— Какой-то никчемный, тупой разговор! Мы не доделали дело, а вы уже ноете, как будто вас тащат на электрический стул!
— Просто выдался случай поговорить по душам.
«Вот же сволочь, — подумал резидент, глядя на самодовольную ухмылку на лице русского. — Но сволочь глупая. Решил, что может мне диктовать условия. Придется поджарить ему задницу. Только после того, как архив будет найден. И после пресс-конференции. Все твои угрозы глупы, мистер Сотникофф».
Батлер в этот момент принял по русскому окончательное решение. Прочь все сомнения. Перебежчик доживает свои последние дни… Ну какие все-таки эти варвары недалекие. Какими такими домашними заготовками русский способен сковырнуть его? Да никакими! Наверху и так знают, что резидент давно не работает в белых перчатках и что к его рукам много чего прилипло. Вопрос не в знании, а в документах, конкретных фактах и, что главное, в возможности скандала, когда все это грязное белье будет полоскаться на ветру, как белый флаг. У русского такой информации нет и не было. Так что его блеф не стоит ничего. Но пусть он пока думает, что у него есть какие-то рычаги влияния. А Батлер пока подумает, как ему устроить героическую гибель.
— Как же вы иногда раздражаете, Сотникофф, — произнес американец. — Но я готов мириться с вашими недостатками. И даже быть вашим другом.
— Ну тогда продолжаем работать. Как друзья.
— Ваш агент мог сам влезть в этот архив?
— Уверен, что нет.
— А зачем нам эти игры с деньгами, передачей? — поинтересовался Батлер. — Может, просто послать боевую группу и захватить его?
— У вас есть возможность организовать масштабную операцию на той территории, где он сейчас находится?
— Есть. Хотя это и будет сопряжено с серьезными сложностями.
— Не надо недооценивать моего человека. Он хитер. Там его земля. Не факт, что его получится взять. Он уже чувствует неладное. И не дай бог узнает, что в деле замешаны американцы.
— Почему?
— Не любит он вас. Даже скажу больше — ненавидит. Всех вместе и каждого в отдельности.
— Откуда такие шекспировские страсти?
— У него есть причины. Да весь мир воспринимает вас, американцев, чем-то вроде коллективного Гитлера, сильного, но безмозглого.
— Странные речи для человека, решившего стать гражданином США, — произнес с угрозой Батлер.
— Я сказал — сильного. Не питаю в отношении вас иллюзий — вы действительно наследники фашистов, во всяком случае, в обращении с другими народами. Но я прекрасно понимаю, что глобально противостоять вам не может никто, только могут кусать по мелочам. А мне надоело выступать за слабую команду. Поэтому я с вами.
